По дороге Финнеган зашвырнул купленные пирожки в подворотню, где они тут же стали предметом ожесточенного спора жилистых уличных котов.
Через полчаса репортер, поднимаясь вслед за Найтом в омнибус, сунул руку в карман и воскликнул, ошеломленный:
– Черт! У меня стянули всю мелочь!
– Так и быть, прокатитесь за счет Столичной полиции, – ухмыльнулся инспектор. – А ведь я вас предупреждал.
– Я подумал, вы говорите о пирожках…
– Заберемся наверх, там не так душно.
Инспектор, которого уже начал утомлять его словоохотливый спутник, предложил это не только ради относительно чистого воздуха. На империале пассажиры сидели на двух скамьях, расположенных спинками друг к другу, и упирались ногами в ограждение. Если повезет и рядом свободных мест не окажется, то разговаривать будет невозможно. Однако Найту не повезло: когда они поднялись по чугунной лестнице наверх, пустовали два крайних места. Усевшись, Финнеган немедленно развернулся, готовый начать беседу. Тогда инспектор демонстративно достал блокнот и принялся его перелистывать. Некоторое время газетчик беспокойно ерзал на сиденье и наконец не выдержал.
– Послушайте, – зашептал он на ухо инспектору, – что за преступление вы расследовали в Борнмуте? Вам помогали мисс Кроуфорд и ее дядюшка, не так ли? Как я понял, вы уже не раз работали вместе. Вы мне про это расскажете?
– Нет, – коротко ответил Найт
– Как?!
От растерянности репортер невольно дернулся и задел ногой своего соседа, тучного джентльмена в летах; тот возмущенно засопел. Финнеган не обратил на это внимания.
– Вот так, просто «нет» – и все?!
– Вы правильно поняли. Вас приставили ко мне, чтобы вы освещали в прессе только одно расследование… Кстати, вы собирались пересесть на другой маршрут – вам пора выходить. Вот, держите еще четыре пенса, этого должно хватить.
16 июня 1887 года, четверг
Тетрадь в клетчатой обложке
Наутро сэр Уильям и Патрисия сидели на скамье в коридоре хирургического отделения. Инспектор Найт и Джек Финнеган стояли чуть поодаль. Девушка делала вид, будто изучает журналы для посетителей, выложенные на низком столике, а сама внимательно поглядывала на снующих по коридору медсестер. Вскоре Патрисия узнала ту самую – среднего роста, с приятным лицом – и, повернувшись к Найту, указала на нее глазами.
Тот мгновенно оказался рядом и тихо спросил:
– Вы уверены?
– Совершенно!
– Значит, она солгала… – Он сделал знак Финнегану, который оставался на месте. – Теперь нужно опознать врача, который…
Найт замолчал, потому что в этот момент в коридоре появился Патрик Хилл. Заметив инспектора, хирург сухо поздоровался и прошел мимо.
– Это он, – прошептала Патрисия.
– Блестяще! – обрадовался Найт. – Я вам очень признателен, мисс, и вам, сэр. Не могу больше вас задерживать.
– Как – это все?! А как же та женщина, похожая на лисичку?
– Думаю, я уже знаю, кто она.
– Уже знаете, – разочарованно протянула Патрисия и тут же с жаром заверила: – Но если понадобится, мы всегда рады помочь! Правда, дядя?
– Конечно. Только, пожалуйста, дорогая, без проявления чрезмерной активности с твоей стороны.
– Я тоже очень вас об этом прошу, мисс Кроуфорд.
– Идем, дорогая, – сказал сэр Кроуфорд, вставая. – Не будем мешать инспектору.
Он подал руку племяннице, и оба направились к выходу.
– Как ты думаешь, дядя, – сказала Патрисия, спускаясь по ступенькам крыльца, – если мы немного посидим у фонтана, то, может быть, скоро узнаем какие-нибудь новости?
– Любопытство – это порок, дорогая, – назидательно произнес пожилой джентльмен. – Однако я не вижу ничего предосудительного в том, чтобы просто посидеть у фонтана. Здесь такой приятный двор, ничем не напоминает больницу. Да и погода сегодня славная.
– Я не спускал с нее глаз, – прошептал газетчик. – Она сейчас в комнате отдыха медсестер. А доктор Хилл – вон в той палате.
– Прекрасно, – сказал инспектор Найт. – Я задам вопрос тому из них, кто появится первым.
Лора Батлер вышла через пару минут и направилась в дальний конец коридора. Она явно спешила, но походка ее при этом была странной – неровной, скованной. Найт и Финнеган, стараясь не привлекать внимания излишней поспешностью, последовали за женщиной. Они уже почти догнали ее, но та вдруг скрылась за дверью, на которой размещалась табличка с изображением силуэта женской головки.
Инспектор и репортер резко остановились, а затем быстро отошли в сторону и устроились возле окна рядом, приняв непринужденный вид. Прошло почти четверть часа, а сестра Батлер все не появлялась. Найт, ощущая беспокойство, огляделся по сторонам: как назло, поблизости не было ни одной особы женского пола. Тут напротив них распахнулась дверь, показав маленькую каморку, уставленную мешками, швабрами и ведрами. Оттуда вышла санитарка, худыми руками она с трудом удерживала ведерко с углем.
– Простите, мисс! – окликнул ее инспектор. – Мне неловко вас об этом просить.… Но не могли бы вы зайти туда, – он указал на запретную для него дверь, – и посмотреть, есть ли там кто-нибудь?
Женщина удивленно вытаращила глаза, но молча кивнула и, не выпуская из рук ведерка, пошла выполнять просьбу. Она скрылась за дверью – и почти сразу раздался грохот. Через секунду санитарка вылетела в коридор с истошным криком:
– Кто-нибудь! Помогите!
Найт с Финнеганом, отбросив приличия, ринулись в женский туалет. Ворвавшись внутрь, оба едва не потеряли равновесие, заскользив на кусочках рассыпавшегося угля.
На полу возле умывальника скорчилась, закрыв глаза, сестра Батлер. Найт бросился перед ней на колени: медсестра дышала, но была без сознания. Из коридора послышался приближающийся топот.
– Немедленно вон! – рявкнули над ухом у инспектора, и мощная фигура доктора Хилла оттеснила его и Финнегана от лежавшей женщины.
Мокрые каменные крепыши старательно поддерживали чашу фонтана, но вода, как и прежде, проливалась из нее в бассейн.
– Думаю, нам пора, – сказал сэр Уильям. – Получается, мы сидим и ждем неприятностей. Это, по меньшей мере, глупо.
– Дядя, пожалуйста, еще хотя бы пять минут! – взмолилась Патрисия.
Она посмотрела в сторону входа в отделение хирургии и торжествующе воскликнула:
– Ага! Я же говорила!
На ступенях, озираясь по сторонам, стоял репортер.
– Мистер Финнеган! – позвала его девушка.
– В этой больнице творится нечто совершенно невообразимое! – подбежав, возбужденно выпалил газетчик. – Только что стало плохо медсестре – той самой, которую вы опознали полчаса назад, мисс Кроуфорд.
– Господи! Что с ней?
– Не знаю. Там сейчас такая суматоха! – Финнеган помолчал и, словно решившись, заговорил опять: – Думаю, вреда не будет, если я с вами поделюсь по секрету. Как я понял, вы пользуетесь особым доверием у инспектора Найта.
Сэр Уильям и Патрисия стали скромно отнекиваться, но газетчика было уже не остановить:
– Ее зовут Лора Батлер, она операционная сестра, работала с доктором Паттерсоном. Но это не все – у них был тайный роман…
Финнеган в мельчайших подробностях изложил все, что знал об отношениях доктора и медсестры, слово в слово передал текст записки Лоры Батлер, поведал о визите к миссис Паттерсон и щедро украсил свое повествование собственными умозаключениями. При этом – сознательно или по забывчивости – имя инспектора Найта в его рассказе почти не упоминалось. Под конец он обращался уже только к Патрисии и осыпал ее комплиментами:
– Если бы не вы, мисс Кроуфорд, мы бы никогда не узнали, что жена и любовница Паттерсона встречались и даже ссорились. А ведь это дает мотив им обеим! Столичная полиция у вас в долгу. Ваша исключительная наблюдательность, ваша превосходная память…
– Нет и еще раз нет! – раздраженно отмахнулся главный хирург.
Он стремительно шел по коридору. За ним, не отставая, следовал инспектор Найт.
– Не сейчас – вы же видите, что творится!
– Именно поэтому мы и должны поговорить сейчас.
– Мне нужно работать, – отрезал Кэмпбелл.
– Мне тоже, – скрипнул зубами Найт и мысленно добавил: «Черт возьми!»
– Ваши разговоры могут подождать, а наши больные ждать не должны. Некоторым необходимо помочь незамедлительно.
Они завернули в приемный покой. Сестра Барлоу подняла испуганный взгляд – ей, конечно, уже было известно о том, что случилось.
– Пациентов доктора Хилла временно направляйте ко мне, – коротко приказал ей Кэмпбелл, развернулся и, умышленно не замечая инспектора, направился к своему кабинету.
«Если это снова стрихнин…» – вдруг подумал Найт и, мысленно проклиная себя за недогадливость, почти бегом побежал в комнату отдыха медсестер. Он успел вовремя: сестра Лоусон еще только собиралась помыть чашки.
Инспектор Найт постучал в дверь кабинета доктора Хилла и, услышав короткое: «Да!», вошел.
Врач сидел, опираясь локтями на стол и уткнувшись лбом в сложенные ладони.
– Как чувствует себя мисс Батлер? – осторожно спросил Найт, присаживаясь напротив.
Вместо ответа Хилл вдруг издал тихий, но полный мучительной боли стон. Когда он опустил руки и поднял голову, инспектор был поражен: в глазах мрачного, даже грубого мужчины стояли слезы. И все стало ясно.
– Вы ее любили?
– Уже два года, – хрипло произнес врач. – С того самого дня, когда она пришла к нам работать. Разумеется, я ей никогда об этом даже не намекал – ведь я гожусь ей в отцы. К тому же Лора полюбила Паттерсона. Ну, а для Паттерсона она была одной из многих.
– Сочувствую вам.
– Вот такие у нас здесь хитросплетения, – усмехнулся Хилл. – Забавно, не правда ли?
– Скорее, естественно: когда люди почти все свое время проводят среди коллег, то нет ничего странного в том, что между ними возникают симпатии.
– Это правда.
– Пожалуй, это даже неизбежно, а в вашем отделении еще и необходимо, как некая отдушина: нередко ваши пациенты – жертвы дорожных аварий или несчастных случаев. Вам приходится видеть всякое.