– Пожалуйста, не надейся, что тебе удалось хоть на секунду ввести меня в заблуждение, – усмехнулся пожилой джентльмен. – Для меня совершенно ясна истинная причина твоего желания съездить в больницу.
– Уверена, тебе и самому любопытно узнать, что там происходит! – выпалила девушка и тут же поправилась: – То есть, разумеется, для меня главное – это твое здоровье.
Сэр Уильям не стал спорить. С притворной обеспокоенностью он произнес:
– Кажется, я действительно испытываю некоторый дискомфорт при глотании.
Чтобы окончательно удостовериться в своих ощущениях, он повторил эксперимент с куском кекса и вынес вердикт:
– Повторный прием необходим.
– Дядя, ты просто чудо! – засмеялась Патрисия.
Тело вздрогнуло.
– Мама! – снова вскрикнул инспектор Найт, бросаясь к кровати. – Как ты здесь оказалась? Что с тобой? Почему ты лежишь? Ты заболела?
Тело зашевелилось. Оно принадлежало крупной даме лет пятидесяти, одетой дорого и изысканно. Женщина несколько раз моргнула, затем села на кровати, спустив ноги вниз, поправила прическу и заговорила звучным грудным голосом:
– Разве можно так сыпать словами, мой дорогой мальчик? Сначала нужно дождаться ответа и только потом задавать следующий вопрос. Если ты таким же образом разговариваешь со своими свидетелями и подозреваемыми, то я сомневаюсь, что вы понимаете друг друга.
Услышав знакомые назидательные нотки, инспектор испытал облегчение – значит, ничего страшного не случилось.
– Мама, я очень рад тебя видеть, – сказал он.
– Я тоже рада, – дама милостиво приняла поцелуй в щеку. – Хотя предпочла бы увидеть тебя в нашем доме на Беркли-сквер. Я и представить не могла, что сын графа Рэндалла может прозябать в таких жалких условиях! Собственно, я приехала, чтобы тебя забрать. Едем сейчас же.
Графиня решительно встала, но тут же охнула и снова села на кровать.
– Что такое, мама?
– У тебя между прихожей и комнатой зачем-то сделан порожек, – с обидой произнесла та. – Я споткнулась об него, оступилась. О, невыносимая боль! Наверно, я сломала ногу! Я кое-как доковыляла до кровати и прилегла. А потом задремала.
– Почему же ты не позвала на помощь?
– Я здесь никого не знаю, – ответила дама с достоинством.
– Тебе нужно показаться врачу.
– Да-да, поедем на Харли-стрит20. Боже, как это не вовремя!
– Попробуй встать, я тебе помогу… Необязательно на Харли-стрит – в соседнем доме живет врач.
– Ты собираешься отвести меня к сельскому костоправу?! – с негодованием воскликнула графиня Рэндалл, отдергивая протянутую было руку.
– Мы в столице, мама, – напомнил инспектор, сдерживая смех.
– А какой еще костоправ может быть на твоей улице?!
Внезапно Найта осенило. Он вспомнил, как высокомерно держался с ним Энтони Кэмпбелл – очевидно, получение титула добавило к манерам врача немалую толику снобизма. Возможно, если привести к нему пациентку голубых кровей, он будет посговорчивее… Прилично ли раз в жизни в служебных целях воспользоваться своим высокородным происхождением? Пожалуй, да; только нужно взять с матушки обещание, чтобы она не проговорилась об их родственной связи.
– Мама, а если я предложу тебе обратиться к главному хирургу больницы Святого Варфоломея? Он к тому же еще удостоен рыцарского звания. Как ты думаешь, этот визит не посрамит нашей фамильной чести?
Графиня, в нерешительности, попробовала еще раз наступить на больную ногу, но, издав жалобный стон, согласилась.
Найт позвал консьержа, и они вдвоем помогли даме спуститься с лестницы и затем бережно погрузили ее в кэб.
– Мама, как ты оказалась у меня в квартире? – повторил инспектор свой первый вопрос, когда экипаж тронулся.
– Меня впустил консьерж, этот нескладный тип с моржовыми усами. Я назвала ему свое имя, и он был очень любезен. А потом твой глупый замок защелкнулся, и я была вынуждена остаться и ждать тебя.
– Кто дал тебе адрес?
– Твой камердинер. Да-да, он мне во всем признался, и совершенно добровольно. Ты же знаешь, как я умею разговаривать с низшим сословием.
Инспектор молча кивнул. Он знал.
– Деликатно, но настойчиво, – продолжала графиня. – Я была весьма и весьма обескуражена: оказывается, ты уже давно снимаешь квартиру и живешь один, и даже без слуг. Неужели это правда?
– Да, – Найт с честью выдержал направленный на него суровый взгляд.
– Тогда, скажи на милость, за что мы платим этому бездельнику?
– У Паджетта есть обязанности: он заботится о моей одежде, снабжает едой при необходимости, немедленно доставляет корреспонденцию и прочее. Мне это удобно.
– Мой дорогой мальчик, и это ты называешь удобством?! Куда катится мир! – дама возмущенно покачала головой. – И что скажет твой отец?!
– Папа тоже в Лондоне? – удивился Найт, зная, как не любит граф покидать свое поместье в Йоркшире.
– Ты совсем одичал в этой своей, прости меня, конуре! – упрекнула его женщина. – Разумеется, мы прибыли вдвоем – сегодня, дневным поездом. Правда, твой отец сразу же укатил в свой клуб в нашем экипаже. Из-за этого мне пришлось нанять кэб.
– Странно: я не знал, что вы собираетесь в Лондон.
– Разве ты не получал моего письма? Мы приехали на юбилейные торжества.
Письмо действительно было. Сейчас инспектор упрекнул себя, что из-за последних неспокойных дней отнесся к нему небрежно. Материнские послания были, как правило, весьма пространными, на нескольких листах: в них графиня подробно описывала погодные условия, состояние розария, заботы родственников и причуды соседей. Решив, что и на этот раз письмо содержит обычный набор сведений, Найт не дочитал его до конца – а главную новость, матушка, очевидно, приберегла для последних строк. Соответственно, инспектор не перебрался заблаговременно в дом на Беркли-сквер, как обычно поступал, когда родители наведывались в столицу.
– Да, верно, – «вспомнил» Найт. – Прости, я, видимо, перепутал даты.
Графиня коварно прищурилась:
– Если ты немедленно не переедешь к нам, я буду вынуждена сообщить о твоей тайной жизни твоему отцу.
– Папа уже давно смирился с тем, что его младший сын стал полицейским. Думаю, и это потрясение он перенесет с присущими ему стойкостью и мужеством.
– Возможно, – уступила дама, однако следующие ее слова показали, что она еще не сдается: – Но я настаиваю, чтобы ты жил с нами хотя бы во время нашего пребывания в Лондоне.
– Нет, мама, я останусь в конуре, – твердо сказал инспектор. – Кстати, мы приехали. Ты запомнила, мама? Не называй меня при нем «мой дорогой мальчик».
Как и ожидал инспектор Найт, графиню Рэндалл провели к главному хирургу незамедлительно. Он также с удовлетворением отметил, что представительная внешность Кэмпбелла и проведенный им тщательный осмотр поврежденной конечности произвели на его взыскательную матушку хорошее впечатление.
– У вас лишь небольшое растяжение связок, миледи, – сообщил Кэмпбелл, осторожно накладывая на сиятельную ногу тугую повязку. – Вы сказали, что оступились?
– Да, – кивнула дама. – Это произошло, когда я была в…
– В «Либертиз»21, – быстро подсказал инспектор.
– Вы же знаете, доктор, какие там неудобные лестницы! – подхватила графиня с большим артистизмом. – Этот молодой человек случайно оказался рядом и успел меня поддержать.
– Вам повезло – дело могло бы кончиться более серьезным увечьем… Готово! Это место следует некоторое время держать в тепле и покое, миледи.
– Как долго? – обеспокоенно спросила графиня. – Дело в том, что мы с супругом приглашены на прием в саду Букингемского дворца, а это уже через три дня.
– Вы приглашены на прием к ее величеству? – с почтением переспросил врач. – Что ж, думаю, трех дней достаточно, чтобы все пришло в норму. Послезавтра вечером попробуйте наступать на ногу, но не перетруждайте ее.
– Благодарю вас, доктор. Мне кажется, я уже сейчас чувствую себя гораздо лучше.
– Я рад, что сумел помочь, миледи. На случай, если неприятные ощущения возобновятся, даю вам болеутоляющие пилюли. Их лучше принимать на ночь – тогда вы сможете спокойно уснуть.
– Я вам весьма признательна и буду рекомендовать вас моим знакомым. Я также обещаю сделать взнос в фонд вашей больницы.
– Вы очень любезны, миледи!
– Что ж, – графиня Рэндалл повернулась к сыну, – а теперь, мой дорогой ма… спаситель, окажите мне еще одну услугу: помогите добраться до кэба.
– Ни в коем случае! – запротестовал хирург. – Вы окажете мне честь, миледи, если соблаговолите воспользоваться моей коляской.
Милостивое согласие было получено, и вызванная Кэмпбеллом медсестра усадила даму (вполне удовлетворенную оказанными ей почестями) в инвалидное кресло и вывезла из кабинета.
– Надеюсь, вы не считаете, что бедняку я уделил бы меньше внимания, – сварливо сказал Кэмпбелл, когда они с инспектором Найтом остались в кабинете одни.
– Разумеется, не считаю, – искренне отозвался тот. – И все же состоятельные пациенты могут принести пользу.
– Вы правы, – смягчился хирург. – Их деньги позволяют нам бесплатно лечить тех, у кого их нет. Мне приходится об этом думать: должность обязывает.
– Понимаю. Признаться, сэр, я хотел бы обсудить с вами другую тему.
– Не сомневаюсь.
– В ходе расследования получены сведения, – Найт внимательно вгляделся в лицо собеседника и выпалил: – о незаконных операциях в вашем отделении.
Кэмпбелл вытаращил глаза:
– Незаконных?! С тех пор, как мы потеряли доктора Паттерсона, нам едва хватает времени и сил, чтобы проводить законные! Фу, какое глупое слово!
– Я пытаюсь выяснить причину убийства Паттерсона. Возможно, он узнал нечто, о чем ему знать не следовало…
– И это незаконные операции? Откуда у вас эти бредовые сведения? – требовательным тоном спросил врач – и догадался сам: – Найджел Моррис!
– Верно, – кивнул Найт, заинтересованный.