Уже собравшись уходить, он обернулся:
– Доктор, я уже сталкивался с тем, когда человек после травмы головы потерял память. А может ли быть наоборот: он вспоминает то, чего на самом деле не было?
– Спутанность сознания? – подсказал Баббингтон. – Да, конечно. Это тоже один из временных симптомов сотрясения мозга.
Выйдя из сестринской, Джек Финнеган покосился на инспектора Найта: тот хмурился.
– Вы раньше замечали, что все хирурги – рослые, сильные, прямо-таки Геркулесы? – заискивающе спросил газетчик. – Дантисты, например, наоборот, обычно сухонькие, юркие…
Инспектор промычал нечто неопределенное. Финнеган предпринял еще одну попытку завязать разговор и, как бы размышляя, заметил:
– Непонятно, когда уборщица успела сбегать в сестринскую…
– Вот именно – когда? – откликнулся Найт. – Вы же довели ее до палаты, верно? Кстати, вы довольно долго ее провожали.
– Она шла медленно, – объяснил Финнеган. – А я на обратном пути задержался в приемном покое, чтобы сказать несколько утешительных слов сестре Барлоу. – Он поспешно добавил: – Но я не говорил ей, что вы собираетесь ее арестовать!
– Я и не собираюсь.
– Вот как?
– Нет доказательств ее вины – одни предположения. То же самое относится и к главному хирургу.
– Значит, до конца расследования еще далеко…
– Разочарованы? – с сарказмом спросил инспектор. – Вы, очевидно, ожидали, что стоит только сыщику появиться на месте преступления, как на него со всех сторон начинают сыпаться неопровержимые улики. Объявляются надежнейшие свидетели и говорят: «Я видел убийцу!», причем все называют одного и того же. А для полноты картины и сам преступник приносит подписанное чистосердечное признание, залитое слезами раскаяния.
– Нет, конечно, нет, – пробормотал Финнеган.
– Тогда, если позволите, я продолжу работать. Думаю, следует воспользоваться советом доктора Кэмпбелла и встретиться с ушедшей на покой главной медсестрой.
Сестра Барлоу при появлении инспектора Найта поджала губы с видом оскорбленной невинности, но потом все же улыбнулась, хотя и вымученной улыбкой. Нужный адрес у нее, разумеется, нашелся. Кроме того, она не смогла утерпеть, чтобы не поделиться новостью.
– Сестра Лоусон пошла извиняться к уборщице, – вполголоса сообщила девушка, протягивая инспектору листочек. – Теперь обе ревут. Вот глупенькие, правда? Честное слово, – она нервно хихикнула, – над этим можно было бы посмеяться, если бы не было так страшно!
Не дожидаясь ответа, она повернулась к подошедшему пациенту.
Инспектор и его спутник вышли в больничный двор и с наслаждением вдохнули свежий вечерний воздух, не пропитанный запахами карболки, боли и страха.
– Мисс Мэнсон, Аппер-Уимпол-стрит, – прочел Найт слова, написанные ровным почерком медсестры из приемного покоя. – Вытащив из жилетного кармана часы, он щелкнул крышкой: – Хм, половина восьмого… Пока доедем, будет восемь, а то и больше. Пожалуй, поздновато для визита к почтенной пожилой даме. К тому же я сомневаюсь, что беседа с ней принесет много пользы. И все же ничем нельзя пренебрегать… Едем!
– Эээ… – протянул Финнеган. – К сожалению, я не смогу составить вам компанию.
– Вот как? Вы потеряли интерес к расследованию? – обрадовался инспектор.
– О, конечно, нет! Просто я… ну… думаю, вам будет лучше без меня. Я… я почему-то не вызываю доверия у почтенных пожилых дам.
– Кто бы мог подумать!
– Увы! Честное слово, мое присутствие может все испортить. Только обещайте, что вы мне потом расскажете о своем визите!
– Если сочту полученные сведения стоящими внимания прессы.
– Спасибо! А я тем временем займусь статьей, – оживленно заговорил газетчик. – Хочу, знаете ли, записать, пока все свежо в памяти. Нельзя, чтобы материал запоздал – нужно выпустить его сразу же, как только вы вычислите преступника.
– В таком случае, до завтра.
– До завтра, инспектор! – с готовностью попрощался Финнеган.
– Вы не спросите, где и когда мы завтра встретимся?
– О… да… – репортер замялся, но тут же сообразил: – Уверен, в Скотланд-Ярде мне подскажут, как вас найти.
Найт чиркнул по нему подозрительным взглядом, но промолчал.
По дороге на Аппер-Уимпол-стрит инспектор Найт попытался представить себе бывшую главную медсестру больницы: это, конечно, пожилая женщина – уютная смешливая толстушка либо, наоборот, высохшая строгая дама. В первом случае придется выуживать нужные сведения из многословной болтовни, а во втором – вытягивать эти сведения клещами из кратких, уклончивых ответов. Хорошо бы напроситься на чашечку чая – за чаем любая женщина разговорится, независимо от возраста и комплекции. Инспектор не сомневался, что сумеет найти подход к почтенной мисс Мэнсон. Он привык, что у дам солидного возраста его внешность и обхождение неизменно вызывали симпатию, в особенности у тех, кому не терпелось выдать замуж своих дочерей. Найт давно научился охлаждать пыл наиболее настойчивых из них: достаточно было упомянуть, что он полицейский. К счастью, в случае с бывшей главной медсестрой подобные притязания ему не грозили: она, вероятнее всего, старая дева.
Дверь инспектору Найту открыла молоденькая горничная с метелкой из перьев в руке. Сказав, что хозяйка в библиотеке, девушка повела его за собой. Инспектор отметил, что квартира имеет такой вид, будто в нее собираются заселяться или же, наоборот, выезжать из нее: диваны и стулья были накрыты чехлами, повсюду стояли плотно набитые тюки и распахнутые чемоданы, из раскрытых коробок торчали верхушки канделябров и фарфоровых ваз, вдоль одной стены выстроились горшки с комнатными растениями.
В библиотеке наблюдалась похожая картина: стопки книг, вперемешку с гравюрами и фотографиями в рамках, лежали на столе, на стульях и прямо на полу. Хозяйка стояла перед книжным шкафом спиной к вошедшим. Поставив книгу на полку, она обернулась.
Ни о какой почтенной пожилой даме – ни худой, ни полной – не могло быть и речи. Перед Найтом стояла цветущая молодая женщина, высокая, стройная, настоящая красавица: классические черты лица, тяжелые темные волосы, обаятельная улыбка30. Позже инспектор узнал, что должность главной медсестры в больнице Святого Варфоломея она получила в возрасте двадцати четырех лет. Но в тот момент он обомлел и спросил неуверенно:
– Мисс Мэнсон?
– Пока еще да. – Большие умные глаза весело блеснули. – А вы – полицейский инспектор? Прошу, присаживайтесь… если найдете где.
– Моя фамилия Найт, я из Скотланд-Ярда, – представился тот, постепенно приходя в себя. – Я помогу вам расставить книги, если вы укажете, куда именно.
– О, вы так любезны! Только это работа самое малое на полдня. Хотя, впрочем, нам все равно придется освободить вот эти два стула.
Они так и сделали, переместив книги на пол, после чего уселись друг напротив друга.
– Я бы предложила вам чаю, – сказала женщина извиняющимся тоном, – но, к сожалению, до ящиков с посудой мы с Нэнси еще не добрались. Вещи привезли только вчера. Мы пытаемся придать этому месту жилой вид, но, как видите, пока находимся на самой начальной стадии.
– О, я понимаю, – сочувственно кивнул инспектор, – переезд – дело непростое. Я постараюсь отнять у вас не слишком много времени.
– Спасибо. Тогда скажите сразу: почему мной заинтересовался Скотланд-Ярд?
– Не лично вами, мисс Мэнсон. Я собираю сведения, касающиеся больницы Святого Варфоломея. Насколько мне известно, вы там работали.
– Да, шесть лет. О, это было замечательное время!
– Не могли бы рассказать об этом поподробнее?
– С удовольствием. Я рада, что могу сказать: это были насыщенные и плодотворные годы. Мне приятно думать, что мне удалось преобразовать обучение медсестер в больнице. Знаете, многие считают, что сестры – просто прислужницы у врачей: подай-принеси-забинтуй-уколи. Зачастую, увы, так думают и сами врачи. Но это неправильно, так быть не должно! Конечно, практические навыки необходимы в уходе за больными, но их недостаточно. Вы, наверное, знаете, что многие больницы организуют собственные школы медсестер?
– Честно говоря, я об этом не задумывался, – признался Найт. – Знаю лишь, что в университетах такого образования не дают. Но ведь где-то должны обучать сестринскому делу!
– Правильно! В больнице Святого Варфоломея школа медсестер существовала и до моего прихода. Мне же удалось настоять на том, чтобы срок обучения увеличили, чтобы ученицам давали расширенные теоретические знания. Очень важно, чтобы пациенты знали: медицинская сестра – это профессия, которая соответствует самым высоким меркам. Не всякий, кто умеет ставить уколы и подносить судно, должен иметь право носить это звание. Это большая ответственность, терпение, сострадание и – полноценное образование. А также, конечно, тяжелый труд: ведь сестры работают по двенадцать, а то и по четырнадцать часов в день! А отпуск у них всего две недели в году! Я считаю, что при такой нагрузке с них нельзя только требовать – необходимо позаботиться и о том, чтобы улучшить условия их труда. Во время работы в больнице я старалась добиваться и этого.
Видно было, что мисс Мэнсон страстно верит в то, что говорит.
– Наверное, вам самой тоже было нелегко.
– О, разумеется! Порой приходилось преодолевать сопротивление со стороны некоторых врачей. Тем не менее я любила свою работу. К тому же в больнице нашлись и те, кто меня поддерживал. – Она улыбнулась. – За одного из них я через две недели выхожу замуж.
– Так это все… – Найт очертил рукой в воздухе вокруг себя.
– Да-да! Этот разгром – наше будущее семейное гнездышко.
– Теперь мне понятно, почему вы оставили свой пост.
– Да. Ведь именно этого у нас ожидают от замужней дамы.
В словах женщины Найт уловил нечто, что позволяло ему направить беседу в нужное русло.
– Мисс Мэнсон, вы сказали, что вам приходилось преодолевать сопротивление. Почему?
– Некоторые врачи считают, что медсестре достаточно получить узкие