Он захлопнул свою довольно потрепанную книгу и сунул ее под мышку – инспектор Найт с некоторым удивлением успел прочесть название: «Дж. Листер16. Лекции по клинической хирургии».
Старичок привел сэра Уильяма и инспектора за угол дома, в скверик с двумя чахлыми деревцами, и там заговорил:
– Простите, но из-за того, что мне известно, приходится быть осторожным. Моя фамилия Моррис. Могу я узнать ваши?
– Кроуфорд.
– Найт.
– Джентльмены, я вижу, что вы оба порядочные люди и я могу вам довериться. Может быть, мы с вами вместе наконец-то сможем остановить эти ужасающие бесчинства!.. Больница Святого Варфоломея! Я бывший хирург, когда-то я и сам там работал. Однако вынужден был уйти, так как стал неугоден. А все потому, что я не мог мириться с чудовищными преступлениями, которые там творятся!
– Преступления? В больнице? – удивленно переспросил сэр Уильям.
– Да! Да! – закивал старик. – В это трудно поверить, но, – он понизил голос, – в больнице Святого Варфоломея торгуют человеческими органами!
– Что вы имеете в виду? – спросил Найт, отгоняя возникшее в голове безумное видение: хирурги деловито раскладывают на прилавке рынка Смитфилд – благо, он напротив – отрезанные руки и ноги.
– Я объясню. В хирургическое отделение ежедневно поступают пациенты, которым требуется операция на каком-либо внутреннем органе. Из них выбирают богатого старика – обычно именно такие жадно цепляются за жизнь. Его предлагают удалить больной орган и заменить его другим – молодым, здоровым. Старика предупреждают: операция очень сложная и нельзя точно предугадать, приживется ли чужой орган. В то же время убеждают, что пересадка – это единственный способ лечения, в противном случае – скорая смерть. Пациент соглашается. Естественно, за огромные деньги! А дальше происходит следующее: из неблагополучного квартала пропадает какой-нибудь бедняга – как правило, подросток или даже маленький ребенок…
Тут Найт поперхнулся, а сэру Уильяму изменило его судейское хладнокровие – он изумленно воскликнул:
– Хирурги убивают молодых, чтобы спасти стариков?
Моррис досадливо махнул рукой:
– Простите, наверное, я говорю сбивчиво… Это потому, что я волнуюсь. Но, прошу, выслушайте меня до конца!.. На чем я остановился?
– Пропадает подросток или ребенок, – подсказал инспектор.
– На несколько дней. А потом он вдруг возвращается – но ничего не помнит, абсолютно ничего. И не может объяснить, откуда на его теле взялся свежий шрам.
– Значит, те, у кого отняли орган, выживают?
– Да. Как вы, конечно, знаете, некоторые органы человеческого тела являются парными – глаза, например, легкие, почки. Бывает, что человек лишается одного парного органа – из-за травмы или в результате вынужденной операции. Тем не менее он продолжает жить с оставшимся – и даже, можно сказать, полноценно. Кроме того, удаление некоторых непарных органов, например, селезенки, также не лишает человека жизнеспособности. У тех, кого похищают, забирают именно один из таких органов – внутренних, конечно. Для этого выбирают молодых, поскольку они, естественно, переносят такую потерю легче.
– Если цель – деньги, – медленно заговорил Найт, силясь переварить услышанное, – то зачем нужна такая рискованная схема? Хирурги могли бы только делать вид, будто произвели пересадку.
– Не только деньги – слава! – воскликнул Моррис. – В случае успеха их бы ожидал триумф, мировая известность! Это же переворот в медицине!
– И что же – были успешные операции? – поинтересовался пожилой джентльмен.
– Ни одной!
– Неужели ни у кого из родственников не возникало подозрений?
– Им объясняют, что пациент умер естественной смертью или что его уже нельзя было спасти. И потом, многие только и ждут, когда их старый богатый дедушка уснет вечным сном! Кончина дряхлого старца подозрений не вызывает, вскрытие не производится. А что касается исчезновения юных оборванцев, – Моррис горестно скривился, – то родственники их часто и не ищут: меньше голодных ртов. Таким образом, хирурги ничем не рискуют, хотя, разумеется, все содержится в тайне.
Инспектор и сэр Уильям недоверчиво переглянулись.
– Вижу, вы сомневаетесь, – заметил старик, – но я сейчас предъявлю вам доказательство.
Он выглянул из-за угла и позвал:
– Джонни! Джонни!
К нему подбежал мальчишка лет семи, огненно-рыжий, насколько это можно было разглядеть под слоем грязи. Моррис развернул его спиной к своим собеседникам и поднял край рубахи: с левой стороны на пояснице у ребенка был четко виден длинный вертикальный неровный шрам. Старик отпустил мальчика и пояснил со вздохом:
– Это мой внук. Полгода назад он вдруг пропал, а спустя неделю вернулся. До сих пор не вспомнил, что с ним тогда произошло. Но я хирург, и я знаю: у него отняли левую почку.
– Вы обращались в полицию? – спросил Найт.
– Не раз! И в полицию, и в медицинскую академию. Но мне не поверили. Мне никто не верит.
– Вы можете назвать имена врачей, которые, по-вашему, к этому причастны?
– Энтони Кэмпбелл и Патрик Хилл.
Старик Моррис попрощался и вернулся на крыльцо, где его поджидали дети, а сэр Уильям и инспектор Найт еще некоторое время не могли двинуться с места. Неожиданно Найт негромко произнес:
– Мисс Кроуфорд, мистер Финнеган! Можете больше не прятаться.
Патрисия и газетчик с виноватым видом появились из-за угла.
– Мы подслушивали, – честно призналась девушка.
– Не сомневаюсь.
– Были не в силах удержаться.
– О, разумеется, я понимаю.
– Инспектор, – заговорил сэр Уильям, – я, честно говоря, потрясен до глубины души откровениями этого мистера Морриса. А каково ваше мнение?
– Никогда не слышал ничего подобного.
– Давайте поскорее уйдем отсюда, – поежилась Патрисия и тут же попросила: – Вы ведь расскажете нам, инспектор, если что-нибудь узнаете?
Найт усмехнулся и неопределенно кивнул.
Все четверо вернулись на перекресток, где их ожидал кэб. Возчик очень обрадовался их появлению, так как он сам и его кошелек уже явно начали привлекать нежелательное для него внимание. Дядя с племянницей забрались внутрь и отправились домой, а инспектор и репортер зашагали в сторону благополучной Виктория-стрит, где найти средство передвижения можно было без труда.
– Если этот старикан говорил правду, – взволнованно заговорил Джек Финнеган, – то это материал, о каком не писала еще ни одна газета! Это же сенсация века, настоящая бомба!
При слове «бомба» Найт поморщился.
– Мы ведь уже поняли, что Паттерсона убили, верно? – продолжал Финнеган, и репортерский огонь все ярче разгорался в его глазах. – А вот вам и гипотеза номер один: Паттерсон узнал, что Кэмпбелл и Хилл наживаются на том, что похищают людей, вырезают у них органы и проводят незаконные операции. Он пригрозил сообщить в полицию, и те его убили. Что скажете?
– Я предпочел бы сначала узнать мнение нашего врача, – уклончиво отозвался инспектор.
– Но вы согласны, что моя версия заслуживает того, чтобы ее разрабатывать?
Найт усмехнулся и произнес профессорским тоном:
– Каждую возникающую гипотезу следует тщательно проверять. Даже такую, которая кажется фантастической. Можете занести этот постулат в ваш толстый блокнот, мистер Финнеган.
15 июня 1887 года, среда
Патрисия вспоминает
Инспектор Найт и Джек Финнеган застали Сэмюэла Финдли в подвале одного из зданий Скотланд-Ярда: тот выходил из прозекторской. Газетчик, естественно, попытался заглянуть внутрь, но маленький доктор закрыл дверь у него перед носом и добродушно улыбнулся:
– Там никто не даст вам интервью, уважаемая пресса.
– Нужна ваша консультация, доктор, – сказал Найт. – Вы, несомненно, сочтете меня невеждой, но я ничего не слышал о возможности пересадки органов от человека к человеку.
– Я тоже, – Финдли пожал плечами. – Такой возможности пока не существует. Правда, мечта живет уже не первое столетие. В одном медицинском учебнике мне как-то попалась гравюра с картины художника пятнадцатого века, кажется, испанского. На ней было изображено, как святые Косма и Дамиан пересаживают пациенту ногу от умершего; причем этот пациент – белый, а умерший – мавр17. Только представьте себе эту волшебную перспективу: скольких людей можно было бы спасти – больных или покалеченных! Однако я не думаю, что медицина достигнет таких высот в ближайшие сто лет18.
– Хм… Мы получили сведения, что подобные чудеса уже происходят – и где бы вы думали? – в больнице Святого Варфоломея.
Инспектор передал доктору рассказ Морриса.
– Я допускаю теоретически, что тайные эксперименты в этом направлении могут проводиться, – осторожно произнес Финдли, – в каких-нибудь нелегальных клиниках. Но только – я вас умоляю! – разве можно было бы такое скрыть в больнице Святого Варфоломея?!
– Все же стоит еще раз побеседовать с этим доктором Моррисом, – сказал инспектор Найт своему спутнику, когда оба поднимались по лестнице из подвала. – Какие-то тайны в больнице определенно существуют. А если Моррис там работал, то, возможно, его обвинения небезосновательны.
– Я в этом уверен, – кивнул газетчик, – и вношу поправку в свою версию: Кэмпбелл и Хилл занимались тайными экспериментами, но только не в больнице, а где-то еще – может быть, даже у кого-то из них дома. Держу пари, что они оба не так уж обожали Паттерсона, как пытались нам внушить. Они прекрасно понимали, что его талант несравненно выше, вот и старались обойти его хотя бы в деньгах. Да и слава, как сказал Моррис, им бы не помешала.
– Я полагаюсь на мнение доктора Финдли. Однако следует задать вопросы на эту тему обоим хирургам и посмотреть, как они их воспримут.
– Да, да! – воскликнул Финнеган, азартно потирая руки. – Пусть скажут, почем нынче человеческие почки!