али, а я открыла глаза и сразу тебя увидела… Зачудительно, да?
— Ага, — согласился Мишка. — Слушай, чудушко, а спать тебе не пора?
— Пора, — со вздохом согласилась Ришка. — Все равно телевизора здесь нет. Сказку расскажешь?
— Риш, я сказок не знаю!
— Такого не может быть, — решительно заявила Ришка, обнимая подушку. — Тебе разве в твоей школе сказок не рассказывали?
— Погоди, есть одна сказка, — сказал Мишка. — Ложись. Слушай. Сказка короткая. Храбрый конь убежал от своих хозяев…
Рассказав Ирине сказку, Мишка несколько минут наблюдал, как забывается она спокойным и здоровым сном и, глубоко вздохнув, прикрыл на мгновение глаза.
Когда он открыл их вновь, за окном сияло яркое солнце, а в ореоле солнечных лучей посреди комнаты парил ангел.
— Доброе утро, — сказал ангел Маринкиным голосом. — Я уже часа полтора смотрю, как вы спите.
— Доброе утро, Марин, — откликнулся Мишка. — Все в порядке. — Добавил он, словно бы оправдываясь.
— Я знаю, — безмятежно сказала Марина. — Когда вчера я заснула, меня разбудил Владимир Викторович. Заходит в ординаторскую и говорит: «Все в порядке». Миш, я, когда услышала первое слово — умерла. Меня отпаивать пришлось, чтобы до меня дошло, что не только «все», но и «в порядке». Владимир Викторович на себя ругался и обещал почему-то уйти в горы. А потом… Миш, мне потом стало так спокойно, что я сразу же уснула. А когда проснулась, пришла в ваше спящее царство, стояла и на вас смотрела. — Марина сделала короткую паузу. — Миш, я не собираюсь у тебя расспрашивать, что произошло здесь вчера вечером. Я только знаю, что ты сотворил чудо. И я не представляю, как можно тебя за это чудо поблагодарить…
— Какое же это чудо, если за него благодарят! — желчно отозвался Мишка. — Но, знаешь, на один поцелуй и чашку кофе я бы согласился…
— Кофе я сейчас быстренько сделаю! — ответила Марина. — И, заодно, позову завотделением. Ой, то есть, нет, наоборот…
Ирину выписали из больницы через два дня — и вовсе не потому, что ее здоровье вызывало хоть какие-то вопросы, а для того, чтобы медицинские светила города, области и даже страны имели возможность убедиться в достоверности совершившегося чуда.
Из больницы их забрал Витиш. Вместо того чтобы отвезти сестер Кауровых домой, он направился в общежитие на улице Лесной.
В общежитии царил радостный кавардак. Гейрхильд Гримсдоттировна, стоя на крыльце, походила на корсиканца, командовавшего своей старой гвардией. Гвардия, состоявшая из жильцов общежития, оравы нахальных китайских орков, а также дроу в штатском, исполняла ее приказания бодро и расторопно. Спецназовцы, одетые в цивильную одежду, дроу совершенно не узнавали друг друга, показывали на коллег пальцами, толкались локтями и стеснительно хихикали.
Шаманский, стоявший рядом с крыльцом, нервно поглядывал на часы. При этом ему приходилось передавать огромный букет, который он держал в руках, Чеширскому. При этом Чеширский каждый раз громко чихал, потому что его нежный нос не терпел цветочной пыльцы.
Иринкино появление встретили аплодисментами и салютом — тут вне конкуренции была орава нахальных китайских орков.
А дальше гости накрыли столы, расставили угощенья — и веселье потекло своим чередом. Шиза, Фаза и Катастрофа пели «Ох, рябина кудрявая…», а дроу — свои боевые песни. Орки и даже пара огров исполняли народные танцы, от которых не осталась в стороне даже Гейрхильд Гримсдоттировна. Совершенно трезвый Сидорычев, взобравшись на стул, продекламировал Башлачева, а невесть как забредший на торжество писатель Королев — свои новые стихи:
Уважаемая кошка, вы присядьте у окошка.
Подождите пять минут — вам сосиски подадут.
А еще вам, леди кошка, молока нальют немножко.
Но придется потерпеть — его надо подогреть!
Чеширский растрогался до слез, а писатель громогласно заявил, что навек уходит из жанра ужасов и впредь намерен работать только в области детской литературы.
За дальним концом стола расположилась команда ветеранов. Рисуя кетчупом и горчицей прямо на столешнице карты и схемы, они спорили и даже ругались меж собой, доказывая друг другу, как, где и каким образом можно поломать хребет немецкой армии летом сорок первого. И в их споре, препираниях, ругани было столько страстного желания исправить ошибки и несправедливости истории и столько великой охоты спасти безвинных жертв Второй Мировой, что один куйбышевский публицист и, в недавнем прошлом, лидер ОПГ Марк Солопник ни с того, ни с сего запутался в клавишах собственного компьютера и без надежды на восстановление удалил из памяти машины готовую рукопись своей новой книги «Марш вермахта на Восток: Путь прогрессоров». Солонику пришлось возвращать издательству аванс, и, по причине врожденного жлобства, с ним приключилась истерическая импотенция; однако, справедливости ради, отметим, что наши герои не имею к этому казусу никакого отношения.
Неподалеку от ветеранов сидел грустный Остап Флинт. Слушая ветеранов, он боялся рассказать им, что оставшегося у него золота недостаточно для старта в сорок первый. Впрочем, не все было безнадежно — подсевший к Флинту верзила из клуба реконструкторов с обладатель роскошной рыжей бороды и расстегнутого на все пуговицы серого мундира Первого Вирджинского кавалерийского полка, открывавшего белую футболку с надписью «I believe in God and in the General Lee!», а также почему-то в синее кепи первого Кентуккийского полка тяжелой артиллерии одетого козырьком назад, шепотом рассказывал мастеру о том, где спрятано пропавшее бесследно золото Конфедерации Южных Штатов.
Когда уже стемнело, нахальные китайские орки, воровато оглядываясь, продемонстрировали Мишке, Марине и Ирине маленькую скульптуру, установленную напротив входа в общежитие. Скульптура изображала вполне узнаваемого Мишку, держащего на руках обеих сестер Кауровых. На пьедестале было выбито золотыми буквами: «Он абещал насить еих на руках всю жисть». Ирина и Марина визжали от восторга, а Гейрхильд Гримсдоттировна с каменным лицом пообещала каждый день возлагать к этому памятнику живые цветы.
Когда веселье несколько поугасло, а гости стали разъезжаться, Иринка вдруг подняла на Мишку глаза и спросила:
— Миш, а чего мы праздновали?
Мишка посмотрел на часы, только что отметившие наступление новых суток, а значит — окончание весны и начало лета, и ответил:
— День защиты детей, Ришка.
ЭПИЛОГ № 1. КОНСПИРОЛОГИЧЕСКИЙ
Утром во вторник тридцатого июня 1908 года — при этом надо иметь в виду, что эта дата соответствует семнадцатого июня старого стиля — небо над Центральной Сибирью вспорола огненная вспышка.
Первым огненный след в небе увидели жители села Знаменка, что находится в верхнем течении реки Лены — по небу в северо-западном направлении, под углом примерно сорок градусов к горизонту, пронеслось огненное тело, полет которого сопровождался двумя раскатистыми ударами грома.
От точки первого наблюдения болид пролетел еще примерно семь сотен километров. Очевидцы описывали его форму как круглую, сферическую или цилиндрическую, а цвет — как красный, жёлтый или белый. Тело не оставляло за собой дымового или какого-либо иного следа, лишь некоторым наблюдателям почудились простирающиеся за телом яркие радужные полосы.
В семь часов четырнадцать минут по местному времени, то есть примерно через четырнадцать минут после первого наблюдения, в точке с координатами 101№ 54 восточной долготы и 60№ 54 северной широты, на высоте от семи до десяти километров над Южным болотом близ реки Подкаменная Тунгуска, тело взорвалось с оглушительным грохотом, слышимым на расстоянии более восьми сотен километров. Силу взрыва ученые оценивают в 40–50 мегатонн в тротиловом эквиваленте.
Взрывной волной было повалено более двух тысяч квадратных километров леса, в радиусе двухсот километров были выбиты стёкла некоторых домов, сейсмическая волна зарегистрирована сейсмографическими станциями в Иркутске, Ташкенте и Тбилиси, Воздушная волна обогнула земной шар и была зарегистрирована в обсерватории Батавия. Вскоре после взрыва началась магнитная буря, продолжавшаяся пять часов. Необычные атмосферные световые эффекты, предшествовавшие взрыву, достигли максимума первого июля, после чего пошли на спад (отдельные их следы сохранялись вплоть до конца июля). Площадь поражения взрыва составила 2150 квадратных километров, то есть вдвое больше площади Москвы, было повалено более восьмидесяти миллионов деревьев.
Ни пострадал, ни один человек.
И Остап Флинт заслуженно гордился точностью своих расчетов.
ЭПИЛОГ № 2. ЛИТЕРАТУРНЫЙ
Уважаемые гости! Здравствуйте, меня зовут Катя. Сергей Викторович Кобрин поручил мне провести презентацию новой книги нашего талантливого и таинственного автора Алевтины Красавиной. Надеюсь, никто не будет возражать на тот счет, что рождение у Сергея Викторовича сына — уважительная причина, чтобы пропустить презентацию?
Итак, всем вам хорошо известно имя Алевтины Красавиной. Однако ее имя — то немногое, что известно об авторе, и я не буду повторяться на тот счет, что вот уже на протяжении двадцати лет настоящее имя писателя, скрывающегося за этим псевдонимом, никому не известно. На этот счет есть множество предположений, причем некоторые из них, такие, к примеру, как мнение о том, что «Алевтина Красавина» есть псевдоним небезызвестного автора деревенской прозы писателя Кактусова, мы не станем рассматривать всерьез.
Выражу также свой скепсис на счет предположения о том, что книги Алевтины Красавиной могут принадлежать авторам сомнительных эротических триллеров с элементами кикбоксинга, небезызвестным Альберту и Шульцу…
Отметим лишь, что если Алевтина Красавина двадцать лет тому назад действительно начинала свое писательскую карьеру с легкомысленного жанра «любовно-эротического романа», то в настоящее время из-под ее пера выходят зрелые, психологически выверенные мелодрамы, причем, как сообщила нам в переписке автор, в большинстве своем она пишет о совершенно реальных людях, которые ее окружают, и, зачастую, даже не считает нужным менять своим героям имена и фамилии.