– Товарищ полковник, разрешите нам тоже поучаствовать?
Павел развернул машину на голос Уварова. С шанцевым инструментом и тачками на посадочную площадку спешила как минимум половина караульного взвода. Павел сначала подумал было лейтенанту отказать. Производительность человека с киркой в руках по сравнению с пилотом МКП была смешной. Но несколько десятков кристаллов караульные добыть должны, да и ребят бы обидел отказ.
– Цепляйте к «Драккарам» пассажирские блоки, и полетели!
Методы, которые часовые применяли при проведении операции экспроприации, особой изящностью не отличались. Аналитики выбрали три зала, расположенных неподалеку друг от друга. Кеша трижды рявкнул, организуя для группы «парадные ворота» для входа. Обрушение сводов пещер похоронило часть добычи, но ее было столько, что часовые все и не вывезли бы. В группу прикрытия Павел определил себя, Малого и еще одного пилота на «Титане». В принципе, каждый МКП был вооружен и мог постоять за себя, но на случай столкновения с вертушками нужно мобильное усиление.
Кристаллы действительно изменились. Спрыгнув вниз, полковник подошел к стене и отломил один из них. Раньше ресурсный кристалл был прозрачен, как слеза, сейчас же в нем появилась молочная муть. И хотя сам материал оставался твердым, на его гранях появились морщинки, как на лежалом яблоке. Но Марина уверяла, что эти морщинки пока на свойства кристаллов не влияют, поэтому Павел швырнул добычу в контейнер, который через пролом успели спустить бойцы.
Павел назначил точки для патрулирования для себя и остальных дозорных. Получился треугольник, охватывающий всю зону добычи. Патрулировать Павел решил по поверхности, не спускаясь в лабиринты тоннелей. Если что, Кеша оперативно новую дверь «прорубит». «Драккары» исправно садились, доставляя пустую тару, и взлетали, увозя битком забитые контейнеры. Вертушки и прочие неприятности сегодня решили в гости не заявляться, и, промотавшись около четырех часов, Павел заскучал. Полковник полез в меню управления «Мухтара». И первая же опция заставила его вызвать Марину.
– Слушай, у меня перед глазами надпись «Дистанционная разведка». Есть догадки, что это значит?
– Наука строится не на догадках, а на точных расчетах и дотошных исследованиях, – ответила Синицына.
– Блин, ты не умничай! Ты нормально скажи, стоит эту опцию трогать или ну ее к черту?
– А как я тебе скажу?! – Марина от волнения начала полковнику «тыкать». – Ты в МКП, я на базе. К диагностическому блоку ты не подключен, как я могу тебя проконсультировать?
– Лучший диагностический прибор – это твоя светлая голова! – польстил Синицыной Павел.
– В моей светлой голове родилась только одна мысль – если увидишь команду «самоуничтожение», то ее нажимать не стоит.
– О! И такая есть! Сейчас…
– Павел!
– Шучу. Пробую «разведку».
– Только будь… осторожен. – Голос Марины стал вдруг намного мягче.
– Буду-буду, – пообещал Павел.
На самом деле он не представлял, как можно осторожно активировать опцию. Ее можно выбрать и активировать. И все.
Что Павел и сделал.
– И что? – Марина не отключалась от связи.
– Пока ничего. Инициализация, пишет, – Павел пояснил Марине, что он видит перед глазами. – Подготовка «пойнтера». Что такое пойнтер?
– Указатель. Еще порода собак такая есть, легавая.
– Легавая?
– Да, собака-искатель.
Пойнтер инициализирован. Произвести пуск?
«Пуск чего?!» – Павел забеспокоился. А вдруг его МКП сейчас боеголовку какую-нибудь отстрелит? Однако полковника успокоил тот факт, что машина не запросила целеуказание. Значит, штука, которую она собиралась запустить, с вероятностью в девяносто девять процентов оружием не являлась. Павел отдал приказ на запуск.
За спиной он ощутил вибрацию заработавших механизмов.
Пойнтер запущен. Пойнтер переведен в режим ожидания.
Павел развернул МКП и, не заметив никаких следов пойнтера, посмотрел наверх. Ага, вот и наш разведчик! Протопрограмма применяла разный дизайн для своих детищ и для улучшения земной техники, заботясь о том, чтобы у людей не было проблем с опознаванием техники и дружественным огнем. Павлу пойнтер внешне понравился. Ромб с острыми гранями, на верхушке которого находились две небольшие полусферы. Выпуклости походили на глаза лягушки, и Павел подозревал, что именно там и находится радарный комплекс разведчика.
Ромб из темного металла парил над «Мухтаром» на высоте метра. Павел пробежался по меню в поисках системы управления разведчиком. К его удивлению, управление осуществлялось всего одной кнопкой – «Управление пойнтером». И все. А где «вправо-влево»? И «вверх-вниз»? Понятное дело, что дрон должен летать и при этом как-то управляться напрямую из «Мухтара». Но где у него, блин, джойстик?!
Так как альтернатив у полковника не было, он просто выбрал и активировал пункт «Управление пойнтером».
Подключение нейросвязи.
Павел еле успел прочесть сообщение, как его мир вдруг раскололся пополам. «Мухтар» стоял на краю пробитого КША пролома и едва не рухнул вниз, потому что пилот оказался полностью дезориентирован. Полковнику показалось, что у него выросло еще два глаза. И он смотрит на мир этими четырьмя глазами сразу!
– Марина, у меня проблемы.
– Какого рода? – обеспокоенно спросила девушка.
– Похоже, что я одновременно вижу картинку и с дрона, и из кабины. У меня сейчас башка треснет! И выключить пойнтера не могу – меню не вижу!
– Погодите секунду! Сейчас все подстроится!
– Что подстроится?
– Техника! И главное – ваш мозг!
Павел знал, что наши глаза видят мир совсем не так, как его ощущаем мы. Наш мозг основательно перерабатывает всю поступающую по нервным каналам информацию, отсекая лишнее, перекраивая цветовую палитру и контуры так, чтобы мы могли выделить из миллионов окружающих нас деталей нужные. Но полковник сильно сомневался, что его многострадальный мозг сможет сделать что-то с невероятным хаосом – полупрозрачные виденья от «Мухтара» и пойнтера накладывались друг на друга. При легком повороте головы МКП они вообще смазывались в невообразимую кашу.
«Подстроиться, надо помочь мозгу подстроиться! Но как?! – лихорадочно думал Павел, борясь с тошнотой и головокружением. – Пробуй сосредоточиться на чем-то одном! Итак, что показывает пойнтер?»
Стоило ему сконцентрироваться на одной картинке, как она вышла на передний план восприятия. Видеопоток, который транслировал пойнтер, занял центральное поле зрения, все остальное стало тоннельным – размытым и существующим по краям.
– Фух, так уже лучше! – вслух произнес Павел.
– Что там у вас?! – спросила не отключившаяся Марина.
– Красота! Я смотрю на мир глазами дрона. Сейчас попробую полетать.
«Вперед! – отдал мысленную команду Павел. И тут же торопливо добавил: – Медленнее!»
Сам по себе пойнтер был гораздо проще «Мухтара». Кроха с двигателем, камерами и комплексом датчиков не шла ни в какое сравнение с МКП со всеми его навороченными системами. Но разведчик был существом трехмерным, и управлять им оказалось намного сложнее. Когда Павел учился управлять «Мухтаром», то просто представлял себе, как он делает шаг, поворачивает голову, поднимает руку. Системы МКП обучались и постепенно притирались к нервным импульсам, которые транслировал организм пилота. И если тому в начале обучения приходилось шевелить руками в самом буквальном смысле этого слова, то потом пилоту мобильного комплекса было необходимо лишь подумать о нужном действии, и машина сама прыгала, бегала и стреляла. Но как научиться взаимодействовать силой мысли с аппаратом, который летает?! Спас Павла тот факт, что системы нейронной связи уже были откалиброваны на взаимодействие с его нервной системой. Аппарат воспринимал простейшие команды типа «вниз» или «вправо». Но комбинировать эти команды, чтобы получить сложную траекторию полета, у Павла не получалось. Дрон летал тычками. Два метра вперед, остановка, три метра вниз, остановка.
– Классная штука! Товарищ полковник, а мне такую дадут?!
Павел увлекся экспериментами, перестал следовать по патрульному маршруту, и его догнал Малой, которому тоже захотелось заиметь летающую игрушку.
– Дадут, – задумчиво ответил полковник, пытаясь дроном сделать петлю вокруг МКП командира третьего взвода. – Только ты сам потом попросишь, чтобы его забрали.
Полковнику начали удаваться несложные маневры. Но при этом у него разболелась левая сторона головы, будто его с размаху огрели сковородой.
– Павел Борисович, вы как? – Появившаяся в эфире Синицына как почувствовала, что с полковником творится что-то нехорошее.
– Голова резко заболела, – не стал скрывать свое состояние Павел.
– Какая половина? Левая? Или правая? – забеспокоилась Марина.
– Левая. Как раскаленный свинец.
– Немедленно сажайте дрон!
– Как? Куда?
– Как хотите! Куда хотите! Но сажайте сейчас и отключайтесь от интерфейса!
Синицына была не из тех женщин, которые психуют понапрасну. Если она кричала, что надо срочно отключаться, то стоило так и поступить. Павел не стал заморачиваться и разбираться, как вернуть пойнтера обратно. Он просто посадил его у ног МКП и отключил нейросвязь. Причем и связь с «Мухтаром» тоже, во избежание, как говорится.
– Все, выключил, – Павел связался с Мариной уже с помощью коммуникатора.
– Как себя чувствуешь?
– Глаза как кипятком ошпарили, – признался Павел.
– Истощение и перегрузка нервной системы. Вылезай из «Мухтара». Его и тебя надо эвакуировать на базу на транспортнике.
Павел с Мариной спорить не стал. Головная боль утихала сама по себе, но этот негативный эффект требовалось изучить самым детальнейшим образом. Полковника так припекло, что доза болеутоляющих, которую ему должна была вколоть аптечка, вышла бы просто лошадиной. И после нее эффективность Павла как бойца упала бы ниже плинтуса.
«Мухтара» вместе с Павлом внутри до транспортного узла донесли еще два МКП и, как обычный груз, вставили в зажимы. Приземлившись на Заставе, полковник выбрался из «Мухтара». Боевую машину погрузили на портал и доставили в ремзону.