После солнечного дня на землю опустилась вечерняя прохлада. Ветер усилился, Ито слышал, как качались ветви старого грушевого дерева. К нему и направлялся мужчина. Немного поколебавшись, но почти сразу рассердившись на себя за нерешительность, Ито свернул с усыпанной гравием подъездной аллеи на траву и ускорил шаг. Курода как-то сказал, что разница между аристократом и простолюдином такая же, как между боевой лошадью и ослом. Мори, человек нового времени, все же не был либерален. Он думал так же, Ито не сомневался в этом. Мори не воспрепятствовал ему, когда Ито бросился вслед за убийцей, так как был уверен, что сын книготорговца, не получивший должного воспитания, поведет себя как трус.
Приблизившись к грушевому дереву, человек замедлил шаг. Ито сдвинулся влево так, чтобы не упускать его из виду, и тут заметил лошадь, пасущуюся среди посеянной Мори высокой травы. Человек остановился и развернул лист бумаги. Затем он достал часы, внимательно смотрел на них в течение некоторого времени, потом, подняв голову, огляделся, так что Ито пришлось нырнуть за живую изгородь. Скомкав бумагу, убийца засунул ее в карман и потряс головой, как будто чувствуя себя обманутым. Его рука нащупала револьвер, и он постоял, сжимая пальцами рукоятку, но не предпринимая попытки вернуться в павильон. Он снова оглядел окрестности, как будто ожидая чего-то, но вокруг никого не было.
– Что он вам дал?
Человек вздрогнул и поднял револьвер.
– Если вы боитесь его сейчас, трудно даже вообразить, что он с вами сделает, если вы меня застрелите, – быстро произнес Ито. Рука мужчины снова упала, и Ито стало стыдно оттого, что он прикрылся именем Мори.
Со страдальческим видом человек достал из кармана записку и, подойдя к Ито, протянул ему ее. В ту же секунду земля вздрогнула – это был последний, слабый толчок угасающего землетрясения, и грушевое дерево рухнуло в дюйме от пасущейся лошади. Издав пронзительное ржание, лошадь умчалась прочь. Человек, оцепенев, смотрел на дерево. Ито взял у него из рук листок.
В нем был перечень имен и дат с указанием точного времени. Всего их было пять. Рядом с последним именем стояла сегодняшняя дата и время: девять сорок семь. Ито вытащил часы. Минутная стрелка приближалась к девяти сорока восьми.
– Значит, вас зовут Рёске? – спросил он в наступившей звенящей тишине. Впрочем, нет, вокруг слышны были звуки продолжавшейся жизни: потрескивал сломанный ствол дерева и в воздухе кружились тучи потревоженных его падением насекомых. Из открытых дверей павильона отчетливо доносились звуки вальса. По траве тянулась полоса вывороченной земли. Упав вниз всей своей тяжестью, дерево пропахало в земле глубокую борозду.
– Да, – мужчина оторвал, наконец, взгляд от упавшего ствола. – Я должен найти свою лошадь, – сказал он с отсутствующим видом.
– Постойте! Кто эти остальные?
– Вы разве не знаете? – человек посмотрел на него с удивлением.
– Нет.
– Они тоже покушались на вашу жизнь. Он всех их убил.
Ито перестал что-либо понимать.
– Что?
– Мне надо найти…
– Стойте! – закричал Ито, но человек не стал больше ждать; он бросился в сторону густых зарослей возле озера, куда убежала его лошадь, и вскоре исчез в темноте.
Когда Ито добрался до здания газетной компании «Чойя», все офисы были уже закрыты. Благодаря своей хитрой политике в отношениях с новым правительством компании удалось получить во владение великолепное кирпичное здание в Гиндзе с видом на часовую башню, высокими колоннами и изящным арочным порталом. Несмотря на запертые двери, в нижнем этаже в одном из окон горел свет. Ито побарабанил в стекло костяшками пальцев, и к нему вышел молодой человек с заткнутой за лямку подтяжек перьевой ручкой. Узнав Ито, юноша смутился.
– Прошу прощения, господин Ито, но вы не имеете права приходить сюда и отчитывать нас за то, что мы рассказываем о новостях, даже если они не нравятся правительству…
– Я здесь не для того, чтобы отчитывать вас, мне нужно посмотреть на ваши архивы. Прежде всего на некрологи, если вы их у себя храните. Извините меня за позднее появление, но, к сожалению, дело не терпит отлагательств, а газеты, как правило, сохраняют документацию тщательнее, чем министерство.
– О, конечно, – ответил озадаченный молодой человек. – Мы все храним в подвале. Я сейчас открою…
Спустившись вниз по пологим ступеням, Ито и его провожатый оказались в холодном подвале. Юноша принес две зажженные лампы и ушел, оставив Ито разбираться с архивом. В широких ящиках лежали стопками газеты за последние шесть или семь лет, включая макеты и корректуру. Благодаря идеальному порядку, в котором содержался архив, Ито без труда отыскал выпуски, соответствующие датам в записке. Он просматривал хрустевшие в руках листы, порою слипшиеся из-за хранения в открытых деревянных ящиках, не предохранявших их от проникавшей в подвал летней сырости. Расцепляя напечатанные на тонкой газетной бумаге полосы, он наткнулся на первое имя. Держа газетный лист над лампой, Ито начал читать. Он ожидал найти нечто, связанное со стрельбой или с уличным ограблением, но оказалось, что этот человек был убит молнией. Из газетной колонки следовало, что он браконьерствовал в дворцовом парке, охотясь на птиц, и молния поразила его, ударив в ствол его ружья.
Второй человек погиб, попав под коляску в Кодзимати. Из-за тусклого освещения Ито приходилось постоянно напрягать зрение, и он почувствовал резь в глазах, но это не помешало ему отыскать и третьего человека. Он был убит, попав под огонь во время перестрелки, случайно оказавшись на месте ограбления, и опять очень близко от Кодзимати, по-видимому, всего через две улицы от дома, где жил Ито. Он смутно помнил, что в то время слышал что-то об этом происшествии, но без подробностей. О четвертом Ито не удалось найти никаких сведений: ни в газетном выпуске за указанную в записке дату, ни в последующие дни. Ито откинулся назад на стуле и, сняв очки, оглядел хранилище. Даже если он задействует весь свой персонал, им потребуются многие недели, чтобы просмотреть все газетные номера в поисках одного-единственного имени. Чем дольше он размышлял о способах решения этой задачи, тем безнадежнее она ему казалась. Хотя для начала было достаточно и троих. Три человека, погибших в результате несчастных случаев, четвертый, не найденный, и пятый, чья возможная смерть была предсказана с точностью до минуты. Ито сидел, уставившись на скомканную записку, просвечивающую в свете лампы. Раньше ему казалось, что умение Мори предвидеть происходящее было подсознательным.
Посмотрев на часы, Ито вначале решил, что они неисправны. Он провел в подвале всего полтора часа, до полуночи еще оставалось время. Он медленно встал, расправляя затекшие мышцы, положил газеты на место и поднялся по ступеням. Молодой журналист, у которого на этот раз перьевая ручка выглядывала из кармана, проводил его к выходу. Выйдя на улицу навстречу ночной прохладе, Ито понял, что ему придется идти назад пешком. Улица была абсолютно безлюдна. Озябшие рикши давно отправились по домам, поезда уже час как перестали ходить. Ему надо было пройти меньше мили, но он устал и, к собственному удивлению, несказанно обрадовался, услышав возле себя цоканье копыт и увидев черную лошадь, фыркающую на кружащегося слишком близко от ее носа светлячка. Светлячок улетел прочь, оставив за собой, как почудилось усталым глазам Ито, светящийся след.
– Господин Ито? – спросил возница.
– Да, – ответил он, посмотрев вверх.
– В Рокумэйкан?
– Ох, благодарение богам! Как славно, что ты узнал меня в темноте.
– На самом деле мне было велено подобрать человека на ступенях газетной компании, и, кроме вас, тут никого не было, – засмеялся возница.
Ито вздрогнул.
– Тебя прислал за мной господин Мори?
– Он не назвался, прошу прощения. Так вам нужен экипаж? – с сомнением спросил он.
– Да-да, конечно. – Ито забрался в коляску и развалился на кожаном сиденье.
Экипаж мягко затормозил на посыпанной гравием подъездной аллее, и Ито, подняв голову, увидел сидящего на балконе Мори. Склонившись над столиком в световом круге от лампы, он был занят какой-то работой. Он наверняка слышал шум подъехавшего экипажа, но не посмотрел вниз. Пробравшись сквозь толпу в фойе и на лестнице, с которой гости, выстроившись вдоль перил, наблюдали за танцующими внизу парами, Ито через украшенный хризантемами зал прошел на балкон.
Лампа освещала рассыпанные по поверхности стола детали. Некоторые из них вспыхивали, отбрасывая маленькие радуги. Ито сел напротив Мори. Тот возился с уже узнаваемым, хотя еще не до конца собранным осьминогом, внутри которого блестело созвездие из механических деталей. Они разноцветно посверкивали, одни большие, другие – совсем крошечные, глубоко запрятанные, но все вместе эти разнообразные элементы составляли мерцающие сети, медлительно, как будто во сне, перемещающиеся с мягким пощелкиванием.
– Полгода назад вы начали засевать травой землю возле дерева, – после долгого молчания сказал Ито.
– Да, – ответил Мори, не отрывая взгляда от осьминога. В стеклах его очков отражались механические внутренности осьминога. Радугой вспыхивали маленькие алмазы. Мори поставил на место новую шестеренку, и еще одна секция механизма начала вращаться. От пришедших в движение алмазиков на внутренней поверхности корпуса засверкало еще больше ярких пятнышек.
– Другие люди из этой записки – все они погибли неподалеку от дворца или в Кодзимати. Они тоже собирались меня убить, не так ли?
– Да. – Глаза Мори были по-прежнему прикованы к работе. Ито не мог сказать наверное, когда это началось, но он вдруг осознал, что от механизмов исходит странный протяжный звук, от которого у него по телу забегали мурашки. Это было похоже на длящуюся после удара по камертону ноту.
– Последний из них поверил мне и ушел в монастырь в Киото, – он, как обычно, излагал свои мысли ясно и сухо.
– Почему вы сделали так, чтобы я об этом узнал? – наконец спросил Ито. Он испытывал ноющую боль вроде той, что мучила его, когда он сломал запястье. Но гораздо хуже боли было сводящее с ума осознание того, что он не спотыкался, ничего не ломал, но логика, с беспощадной ясностью осветив туннель, сквозь который время проводит каждого человека, показала ему, что стены этого туннеля – стеклянные. От охватившего его ужаса стало трудно дышать. Он представлял себе, как бы дальше складывалась его жизнь, если бы он не побежал за тем человеком к грушевому дереву. Ему лишь следовало для себя решить, как он часто это делал, например, имея в виду силу земного притяжения или жену, что Мори относится к таким явлениям, которые следует принимать на веру, не пытаясь в них разобраться. Ито вдруг понял, что Мори ждет, когда он задаст свой вопрос до конца.