Вглядываясь в поток черных пальто и черных шляп, в бесконечное множество похожих, как близнецы, мужчин, Грэйс подумала о том, как хорошо было бы вообще исчезнуть. Это было бы нетрудно. Она может отправиться в Париж и найти Мацумото. Ей только надо будет научиться сходить с ума от балерин.
Грэйс потерла глаз кулаком. В Париже у нее не будет лаборатории. Здесь ее тоже не будет, если только она не выполнит задуманное. И Таниэль: Таниэля там тоже не будет. Уже очень скоро он превратится из человека в механическую копию человека, искусно наделенную человеческими чертами. Она чувствовала себя опустошенной оттого, что он сам отказывался это понять. Как будто она вслушивалась в хрип в легких больного туберкулезом, который убежден, что у него всего-навсего простуда. Таниэль был хорошим и добрым, но он должен исчезнуть, как и многое другое.
Среди моря черных пальто вспыхнуло серое. Мори стоял на платформе между двумя путями, медленно поворачиваясь и оглядывая пространство в поисках Грэйс. Ощущая вкус меди во рту, Грэйс, не двигаясь с места, ждала, пока он заметит ее, затем, быстро помахав ему рукой, нырнула в толпу клерков, все они были выше ее ростом. Она посмотрела вниз на рельсы, где резвились две жирные крысы. Отметив отсутствие потока горячего воздуха, возвещающего о скором прибытии поезда, не давая себе времени на размышления, Грэйс, переступив через отделяющий рельсы от платформы невысокий бордюр, вбежала в туннель.
Внутри туннеля не было фонарей, но впереди, за поворотом сверху пробивались узкие светящиеся линии. Это был свет, просачивавшийся в туннель через вентиляционные решетки на мостовой. Грэйс медленно двигалась вдоль путей, напряженно прислушиваясь, не раздастся ли вдалеке грохот приближающегося поезда или звук шагов позади нее. Когда она огибала следующий поворот, мимо промчался поезд. Она прижалась к стене, и ее обожгло волной горячего воздуха. Туннель заволокло паром, который долго рассеивался после того, как поезд исчез из виду. Грэйс закашлялась, чувствуя в горле раздражающий налет сажи. Через вентиляционную решетку до нее донесся взрыв смеха. Глядя вверх, она пыталась понять, в какой момент в ее жизни появилась неизбежность, в результате которой она сегодня оказалась в этом туннеле, убегая от мужчины, которому никто, будучи в здравом рассудке, не решился бы бросить вызов. Она со все большей определенностью понимала, что этим поворотным событием стал момент, когда, отступив от стола с рулеткой, она наткнулась на Таниэля. Однако более важным был вопрос о том, что ей делать сейчас. Наверное, надо, полагаясь на удачу, вернуться по путям обратно к Вестминстеру. Если она встретит Мори… она больно ударила кулаком в стену, чтобы перестать думать и делать планы. Вокруг нее эхом раскатился нелепый смех. Грэйс вздрогнула прежде, чем осознала, что смеялась она сама. Любому кретину известно, что бежать куда-то вслепую, ни о чем не думая, – идиотизм, но думать сейчас было намного опаснее. Она постаралась, не размышляя, отдаться панике и отбросить в сторону логику, потому что только это сможет спасти ее, если ее путь пересечется с Мори.
Миновав вентиляционную решетку, Грэйс вновь оказалась в полной темноте. Она шла, держась рукой за стену, шершавую от многолетнего налета сажи. Когда мимо снова пронесся поезд, в краткой вспышке света она увидела, что от дыма все вокруг окрашено в непроницаемо черный цвет. Грэйс запнулась обо что-то, не зная, что это было, но, когда она остановилась, то услышала, как это нечто зашаркало прочь. Глубоко вдохнув, она снова пустилась в путь, чувствуя, что задыхается. Жесткий угол чемодана бил ее по ноге. Катцу был тяжелый.
Стена туннеля внезапно оборвалась.
Грэйс сделала шаг назад и снова нащупала стену, но она под острым углом поворачивала в том направлении, откуда Грэйс только что пришла. Она долго стояла на месте, прежде чем решилась со всей возможной скоростью пересечь пути. Противоположная стена уходила вперед. Она подошла к развилке, к которой ее привела верхняя левая линия. Внезапно она поняла, что заблудилась. Она была не в состоянии мысленно представить ясную схему линий метро и не могла вспомнить, присоединяется ли еще одна линия к той, где она сейчас находится, между «Викторией» и «Вестминстером». В состоянии медленно охватывающей ее новой, настоящей, а не придуманной паники, она осознала, что пути, по которым она идет, давно разделились надвое на противоположной стороне, чего она даже не заметила, и что, вместо того чтобы двигаться по направлению к «Вестминстеру», она идет либо по новому, еще не достроенному и заканчивающемуся тупиком туннелю, либо по одной из старых заброшенных линий, где не будет ни поездов, ни рабочих, которые могли бы вывести ее отсюда.
– Миссис Стиплтон?
Зажимая рот рукой, Грэйс вжалась в стену.
– Вы здесь? – спросил Мори. Между ними было не более фута. Она слышала шорох его одежды, но в непроницаемой темноте не могла различить даже его силуэта. Грэйс молчала. Если она не заговорит, он позднее не сможет вспомнить, что это была она.
Грэйс ждала, пока не почувствовала, что он подошел к ней почти вплотную, и затем толкнула его изо всех сил в грудь, решив, что в темноте может не попасть по лицу. Они были одного роста, но Грэйс весила больше. Мори упал плашмя. Она слышала, как он упал на рельс, и подождала, но он не поднимался. Встав на колени, она нащупала его плечо, затем висок. У него были мягкие волосы, а выступающие кости черепа казались хрупкими. От этого прикосновения у нее по руке пробежала дрожь, и она тоскливо поежилась.
Потом она снова ударила его, с еще большей силой и более нервно. У нее не было представления о том, насколько крепок человеческий череп. Нанеся Мори удар трясущейся рукой, Грэйс поднесла ладонь к его рту, чтобы убедиться, что он все еще дышит. Он был жив. Она оттащила его от рельсов, поближе к стене на случай, если это все-таки не тупиковая линия.
Грэйс ощупью, ломая ногти, отыскала противоположную стену, которая вела от развилки к станции. Морщась и сжимая руку с вывернутыми ногтями, она бросилась бежать по темному туннелю. Когда от бега и дыма она, казалось, уже не могла дышать, впереди показались огни станции «Вестминстер». На соседних путях стоял ожидавший отправления поезд. Увидев его, Грэйс заплакала. Даже если Мори пришел в себя спустя несколько минут после того, как она сбила его с ног, ему будет трудно продолжить преследование; тем не менее она вошла в вагон вместе с толпой и подбросила монетку, только увидев огни следующей станции.
В лавке господина Накамуры было тесно от покупателей. Они входили внутрь и выходили с ракетами и программками в руках, готовясь к обещанному после оперетты фейерверку. На Грэйс, хотя у нее единственной из всей толпы были светлые волосы, никто не обратил внимания. Сидя в вагоне метро, она обдумывала свои возможности. Лавка фейерверков, ее собственная лаборатория в кенсингтонском доме, арсенал Конной гвардии, расположенный позади канцелярии ее отца, – в каждом из этих мест было полно взрывчатки. В конце концов, все решил пенни. Она попробовала еще раз, надеясь на Конную гвардию, но снова выпала решка.
Грэйс торопливо вошла в лавку. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она убежала, оставив Мори на путях; она ставила на то, что в том состоянии, в котором она его оставила, он вряд ли уже сумел выбраться из метро, но он сильный. Возможно, ему это удалось. Она ходила вдоль полок уверенно, как в Бодлианской библиотеке, будто бы зная, где находится то, что она ищет. Этикетки на химикатах были подписаны по-японски, но она знала, как найти то, что ей нужно, по запаху. Открыв всего несколько бутылок и пакетов на рабочем столе, она нашла искомое. Грэйс взяла целый пакет размером с почтовую посылку и, встав на колени, спряталась за столом. Все лежавшие вокруг в связках фейерверки были снабжены простыми запалами того вида, который, открывшись, если потянуть за шнур, перетирает небольшое количество пороха между двумя узкими кусочками картона с шершавой поверхностью, чтобы высечь искру. Грэйс вынула один запал и продела конец шнура через кольцо в верхней части своих часов, затем, обернув шнур вокруг часового корпуса, защелкнула другой его конец, закрыв заднюю крышку с механической ласточкой. После этого она опробовала устройство, нажав на защелку. Крышка часов открылась, потащив за собой картонку, раздался щелчок, и вылетела искра. Отлично. Поворачивая стрелки на циферблате, она установила время таким образом, чтобы крышка защелкнулась и открылась через полчаса, после чего вставила внутрь новый запал.
Когда она достала осьминога, он замахал щупальцами. По нему не было заметно, чтобы долгое пребывание в запертом чемодане нанесло ему какой-либо вред, и завод у него не кончился. Зажав Катцу коленями, Грэйс привязала к нему самодельную бомбу. Она почти все закончила, когда рядом с ней кто-то остановился. Грэйс замерла, боясь посмотреть вверх, но ничего не происходило. Слегка высунув голову, она увидела Юки, националистически настроенного приятеля Мацумото. Он был занят просматриванием каких-то бумаг и не заметил Грэйс. Кто-то, судя по голосу, пожилой человек, окликнул его. На лице у Юки вспыхнуло негодование, и он раздраженно затряс головой, мотая своими собранными в длинный хвост волосами. Грэйс, тихонько обогнув стол, встала по другую от него сторону. Старик подошел к столу и, обращаясь к Юки, стал перебирать на нем химикаты. Он явно искал то, что только что взяла Грэйс. Он повысил голос, и мальчишка закричал на него в ответ, подняв кверху руки с пустыми ладонями. Грэйс не понимала их слов, но язык жестов универсален: я их не брал.
Старик дал мальчишке оплеуху, и тот, проскочив мимо него, выбежал за дверь. Промычав что-то на своем языке, старик бросился за ним, но парень бежал намного быстрее. Оба растворились снаружи.
– Почему ты не говоришь по-английски? – вопил Юки. – Ты должен! Ты такой же, как они!
Грэйс села, держа в руках Катцу, слушая тиканье часов и стараясь успокоить нервы. Взрыв в магазине фейерверков не покажется подозрительным никому, кроме Таниэля. Грэйс пришлось снова убеждать себя в собственной правоте, поскольку мысль о том, что Юки могут арестовать за то, что она собиралась сделать, почти укрепила ее в желан