— Да нет, — неожиданно твёрдо оборвала меня Лиза. — Всё нормально. Нуль-элемента на Т-переход хватит.
— Да, — подтвердил Борис. — Нужно только усилить ноль-поток эмпатической связью.
— Не понял намёка. Вы мне сейчас что, на тройничок предлагаете? — несмешно пошутил я.
Ну извините, нервы ни к чёрту!
— Что⁈ Тройник? — сбилась Лиза.
— Короче, Оле… Мэлс, — поправился Борис. — У нас есть нуль-элемента на перенос двоих человек, но вы можете разогнать ее до двух тысяч альбедо.
На эти слова я лишь грустно посмотрел на и ещё не начавшего бриться парня.
— Борь, ты же деревенский парень! Можешь объяснить мне так как объяснял бы своему дедушке?
Парень кивнул, слегка закрыв глаза, будто обдумывая, с чего начать, и, не обращая внимания на возмущённый взгляд Лизы, присел со мной рядом на злополучный ковёр.
— Что ты знаешь о солнечной радиации? — решил он прощупать мой порог знаний.
— Ну, Солнце — это большая звезда, — начал я с базы школьных знаний. — Такой большой космический горн, от тепла и света которого на Земле зародилась жизнь.
— Ну хорошо, — проигнорировав надменный смешок Лизы, кивнул Борис. — Если очень упростить, то примерно так и есть. А теперь представь, что ваше Солнце светит и греет примерно так же, как у нас, но не испускает определенный спектр излучения. Например, ультрафиолет.
— Допустим.
Фантазия неисправимого фантаста уже разгоняла эту идею как основу для нового придуманного мира.
— Так вот, эта часть спектра называется нулевое излучение. И ваше Солнце его не излучает.
— Угу, — понимающе кивнул я. — Это плохо?
— Да-а-а! — почти хором откликнулись комсомольцы.
— Но мы отклонились от темы. Так вот, я вчера это уже объяснял но, видимо, придётся повторить. Короче…
Но я его перебил.
— Ноль излучение накапливается телом и позволяет вам как-то хитроумно воздействовать на физику обходя закон сохранения энергии.
Увидев как вытянулось лицо Бориса я ухмыльнулся.
— Я вчера не только пил но и слушал, дружище. Ты лучше объясни мне, как на два билета до «Земли 1» мы можем проехать вчетвером?
— Эмпатическая связь, — ответила уже Лиза.
Видимо, мне это должно было что-то объяснить, однако не объяснило. Я вновь повернулся к Борису.
— Давай опять попроще и на знакомых мне аналогиях.
— КилоАльбедо — это стандартная базовая единица по таблице Погорельского. Но нуль-одаренный, выступая в роли резонатора, вполне может разогнать базовую единицу в несколько раз! Если же мы имеем двух и более одарённых, то этот показатель уже перемножается на талант каждого.
— Понятно. Как усилитель сигнала в роутере, — нетерпеливо потёр я руки. — Ну так что, давайте начинать!
Однако комсомольцы переглянулись, давай мне понять что не всё так просто.
Опять.
— Ну? — поторопил я обоих.
— Для эмпатической связи необходимо полное доверие между одаренными.
— Ну так давайте уже начинать! — поторопил я ребят.
Если честно, хоть на часах ещё не было и двенадцати, я слишком устал. Терпение закончилось ещё там, в «буханке». Слишком много проблем подарили мне эти комсомольцы, слишком много недосказанностей прозвучало от них только в момент, когда мы оказались уже здесь — посреди Измайловского леса, у маяка с цифрами «505» и телом, завернутым в ковёр.
Именно поэтому я горел желанием как можно быстрее расставить все точки над «ё», а не гадать, получится или нет, всё больше разгоняя свою паранойю.
Комсомольцы загадочно переглянулись, а затем Борис осторожно достал из своих вещей перчатку Сумрака. Она была похожа на его собственную, но отличалась примерно так же, как мой нынешний гонорар и тот, что был, когда я написал «РЭД МАШИН».
— NOKIA — вещь! — с плохо скрываемым восхищением протянул Борис.
— Мне отец обещал, что, если поступлю — купит японскую Моторолу, — зачем-то похвасталась Гагарина.
— Кто бы сомневался, — хмыкнул Борис.
— Оставить подначки! — остановил я пререкания. — Если кто-то забыл, напомню: теперь вы, ребятки, подельники. Если потонет один — то он утащит с собой и другого.
Лица студентов вытянулись.
— Я-то ладно, — развивал я успех. — Я не подданный Земли 1, а вот вам воздастся сполна. Что там сейчас за подобное присваивают? Двадцать лет расстрела? Ртутные рудники на Марсе?
Ребята молчали.
— Вот поэтому требую отставить классовую вражду и вспомни принципы коммунизма! Ты, Борис, — упёр я палец в его грудь. — Больше не подначиваешь Лизу, за то, в какой семье она родилась.
— А ты, — теперь мой палец упёрся в ложбинку меж бюста Гагариной.
Я не сразу это заметил и поправился только увидев засмущавшуюся Лизу.
Однако я уже был женат и даже имею манипулятора в виде дочери-подростка, так что, несмотря на женский трюк, Лизе не удалось сбежать от расплаты.
— Впредь то, чем ты похвастаешься, автоматически переходит в имущество Бориса.
Девушка едва не задохнулась от возмущения, а вот Борис, наоборот, расправил плечи и едко усмехнулся.
Усмехнулся, но сказать ничего не успел, ибо вмешался я.
— Сотри свою скверную улыбку, потому что теперь ты должен оберегать Лизу как любимую младшую сестрёнку. А ты, — я вновь перевёл взгляд на Гагарину. — Оберегаешь его как единоутробного брата, с которым вас разлучили в младенчестве.
С этими словами я наконец управился с кожаными ремешками гант-перчатки и, чтобы разбавить напряжение, спросил.
— Так что же всё-таки лучше? Мotorola или Nokia?
Вспомнил я срачи, как в 2007 году, и улыбнулся. Какая всё-таки забавная штука — эта ваша альтернативная история!
— Ты видел, какая «Моторола» тоненькая? Идеальные формы, дизайн от самого Такэси Тадимото!
— И заряжать Motorola нужно каждый день, — усмехнулся явно подкованный в этом деле Борис. — А любая Nokia держит батарею в неделю! И корпус разве что плазморезом вскрыть можно. Плюс открытый исходный код… — начал он загибать пальцы.
— Всё, всё, всё, всё! Верю! — остановил я его мысле-речевой поток. — Как эту штуку включать?
— Там сейчас… — попыталась было помочь Лиза, но укол в запястье я почувствовал раньше, чем она успела закончить.
Я ойкнул, перчатка же включилась, вызвав сложно скрываемый выдох облегчения. Видимо, ребята до последнего боялись, что перчатка меня «не признает», и подсознательно оттягивали этот момент.
Но всё «срослось», и довольные улыбки подсказали мне, что главное испытание уже позади.
— Так как, Мэлс, — по оперативному псевдониму обратился ко мне Борис. — Нейроинтерфейса у тебя нет, то будет присутствовать полный функционал, который настроил под себя… Его прошлый хозяин, — на ходу поправился парень. — Теперь вам нужно установить симпатическую связь.
Лиза тоже активировала свою перчатку, и в отличие от меня девушка действовала профессионально. Моргнул зелёный индикатор на её девайсе, ему ответил тоже зелёный огонёк на моей перчатке.
— Начинаю симпатическую связь, — с трудом подчиняя дрожащий от нервов голос произнесла Лиза. — Мой любимый цвет…
— Нет нет нет, — остановил я её реплику. — В отличие от вас, я прекрасно помню вчерашний вечер. Особенно лекции Бориса, и примерно понимаю, как работает симпатическая связь.Тут ведь главная зависимость идёт не от искренности, а от личной привязанности к словам. Поэтому давай как на исповеди…
Лиза вдруг замерла, будто не знала, стоит ли вообще начинать эту симпатическую связь. Но через секунду, повторив нажатие на зелёный «огонёк», начала:
— Меня зовут Елизавета Гагарина, и я никогда не целовалась с парнем, — играя желваками, будто для симпатической связи и её заставили раздеться, начала девушка.
Да уж! По ходу, с убеждением и мотивацией я перегнул. Или это она такая идейная⁈
Скорее всего, второе, потому как после первого признания, которого было и так достаточно, Лиза перешла уже не к признаниям, а к вопросу.
— И почему парни так пугаются когда слышат мою фамилию? Вот серьёзно! Как только парни слышат фамилию «Гагарина», кто первым вопросом всегда идёт: «Та самая?». А потом свидание резко заканчивается и…
— Нифига себе! — глядя в свою перчатку вдруг возбудился Борис. — Ты уже разогналась на… На… Короче, можно «прыгать»!
— НУ ТАК УЖЕ ДАВАЙТЕ!!! — услышав неожиданно приятную новость поторопил я обоих.
— Хватай на плечо ковёр! — согласился явно задолбавшиеся Борис.
— Не-не-не, — сузив глаза, зашипела Гагарина. — Не смей «сливаться», Мэлс! Я не для того тут…
— Да давайте уже! — подскакивая, будто хотел по нужде, не соглашался Борис.
— Я требую ИСПОВЕДИ! — вперила она в меня испепеляющий взгляд.
И я, чёрт возьми, её прекрасно понимал. После спровоцированного мною же приступа искренности Лиза бы не поняла, если бы я не ответил ей, «слившись» как её ухажёры.
— Ну хорошо, — потёр я виски. — Слушай мою исповедь.
И, поудобнее устроившись на тёплом ковре, начал.
— Мне тридцать пять, я выучил пять языков, чтобы найти свою настоящую мать-испанку. Всё, что я знаю, это то, что её зовут Луиза. В восемьдесят восьмом году она приезжала по студенческому обмену из Испании. Познакомилась с моим отцом, а дальше… А дальше рухнул Советский Союз, и Луиза, мне, правда, сложно назвать её мамой, — как-то обиженно усмехнулся я. — В общем, в России стало резко небезопасно, и она уехала обратно. Обещала писать, вернуться, как в Москве всё успокоится… Но так и не вернулась.
Всё это время Лиза не отрывала от меня взгляд. И если в начале она будто ждала подвоха, то ближе к концу моей исповеди губы Гагариной задрожали. Но она всё ещё ждала подтверждения от приборов Бориса.
— Прибавка почти на двести девяносто процентов! — глядя на показания своей перчатки, ликовал Борис, соник-техника.
— Я… Я не знала… Прости, — часто моргая припухшими веками, залепетала Гагарина.
— Успокойся, — улыбнулся я готовой расплакаться Лизе.
Борис же будто отключил сентиментальную железу и продолжал рассуждать на своём программистском наречии.