— Это как?
— Не знаю. Этим должны правоохранительные органы заниматься. А они таких, как наша мама, без защиты оставляют. В тюрьму сажают без доказательств, а потом бандитское нападение и вовсе не расследуют. Так вот Лева ему говорит: «Я тебе обещал, что голова будет работать даже лучше, чем прежде, а про все остальное никаких обещаний не давал. Так что учти, гарем тебе категорически противопоказан. Иначе шов на голове разойдется». «Я же не головой собираюсь девушку любить», — возражает он Леве. «Любить всегда нужно головой, — поправляет его Хороший Доктор. — Всем остальным только животные любят, а человек сердцем и головой». «Правильно говоришь», — похвалил доктора авторитет. И слезы из глаз. «Это ты после операции такой сентиментальный стал?» — спрашивает Лева. «Нет, — говорит тот, — я всегда такой жалостливый». «Не знаешь, что Регина — моя невеста?» «Нет, Хороший Доктор. Что ж ты сразу не сказал? Я на свадьбу подарок приготовлю». «Лучший подарок — твое выздоровление». «Так я тебе надоел?» — спрашивает бандюган. «Если честно, — говорит Лева, — я же Хороший Доктор, мне хочется еще кого-нибудь оперировать, а ты место занимаешь». «Тебе еще одна башка с пулей требуется? Базара нет. Завтра принесем».
Катя с Димой переглянулись.
— Димка, тебе не кажется, что у Регины характер меняется? — хохочет Катя.
— Точно, она на Машку становится похожей. А все серьезную, строгую из себя строила.
— Я от Левы заразилась, — оправдывается Регина. — Он целыми днями анекдоты рассказывает и над всеми подтрунивает.
— Ты же про фригидность что-то нам с Машей говорила, — шепнула ей Катя на ухо.
— Кажется, прошла.
— Ты хочешь сказать?..
— Нет. Еще нет!
— Но уже готова?
Регина покраснела.
— А что на это отец?
— Знаешь, тетя Катя, когда ты Людвигу про то, что он мой отец, рассказала, он такой задумчивый стал.
— Не верил, что так, случайно, дети получаются?
— Наверное. Я тоже привыкнуть к этому никак не могу. Он ведь сначала пробовал за мной ухаживать. Но галантно. А ты меня еще до этого предупредила, чтобы я с клиентами не расслаблялась. Но он все больше про любовь свою прошлую вспоминал. Может, я ему маму напоминала? Я видела, что он переживает очень. Не догадывалась, что речь о маме. Ведь мне никто и никогда его фамилии не называл. И вообще при мне о нем не говорили.
— А мне называли. Только я в списки клиентов редко заглядывала. — Катя покачала головой. — Да и если бы заглянула, не знаю, подумала ли бы, что тот самый Штайн? Мало ли совпадений фамилий.
— Да, Юлечка сказала, что Штайнов как у нас Ивановых. Представляете, тетя Катя, ведь и работа со мной — это судьба! От него какая-то переводчица накануне отказалась. Заболела. И Юля мне предложила. Я тоже сначала не хотела: так сразу, в первый же день, с места в карьер. А потом подумала, что надо вам долг возвращать.
— Глупенькая.
— В общем, масса совпадений! Но он не сразу, а постепенно согласился, что я его дочь. Все приглядывался ко мне. Однажды хозяин рюмочной, где с мамой все случилось, сказал мне: вы так на отца похожи! Я ему перевела. Правда, не задумываясь, просто так! А потом, когда мы во время операции в больнице сидели, он фотографию своей мамы в молодости мне показал.
— И что?
— Ты не поверишь, теть Кать. Я вылитая. Если прическу другую и платье тех времен…
— Регина фон Штайн? Звучит!
— Он сказал, что дочернюю компанию специально для меня откроет.
— Она именем твоим будет называться?
— Да.
— Ты когда-нибудь об этом мечтала?
— Я всегда мечтала бизнесом заниматься. Крутым!
— Крутым не надо.
— Это еще почему?
— Крутых у нас каждый день из автоматов кладут. Или еще похуже что-нибудь! — грозно брякнул Дима.
— Глупости!
— Слышала? Сегодня жена Берцева погибла? — сообщила Катя.
— Застрелили? — с ужасом спросила Регина и побледнела.
— Что с тобой? Ее не застрелили. Автомобильная катастрофа.
— Как?
— По встречной с каким-то Бобриком ехала, — сказал Дима.
— А ведь я и ее, и этого Бобрика знаю, — задумавшись, произнесла Катя. — Он мне угрожал.
— Тебе? — Регина раскрыла глаза.
— Да, — вздохнула Катя. — Когда я деньги к ним приходила для Маши просить. Они меня из дома выгнали.
— Зачем ты перед ними унижалась? — не выдержала Регина.
— А перед кем надо было? — резонно возразил Дима. — Мы только-только бизнес начали укреплять, а тут такое.
— Я ее жабой обозвала. А Бобрик предупредил, что она оскорблений не прощает.
— Наверное, с кем-то более крутым связалась, и ее тоже не простили? — предположил Дима.
— А может, действительно несчастный случай, а? — с надеждой сказала Регина.
Глава двадцать седьмая
Перстень счастья возвращали под расписку.
Маша, Регина и Катя пришли в больницу с огромным букетом цветов. Медсестры их ждали.
Голубоглазая молоденькая регистраторша качала головой:
— Мы с девочками решили, что это бижутерия простая. А потом, когда вы с отцом стали спорить, чей он, решили посоветоваться с кем-нибудь знающим.
— У нас в больнице один продавец из ювелирного магазина лежал, — продолжила старшая, — он сразу сказал: старинный, скорее всего бриллиант.
— Да, это старинный бриллиант, — надев перстень на палец, тихо улыбнулась Маша.
Она не могла еще бурно проявлять свои эмоции.
— А почему он называется «перстень счастья»? — поинтересовалась юная девушка.
— У моего мужа в роду было поверье. Кто выберет его, тот будет жить счастливо.
— И вы его выбрали?
— Да.
— Выбирали наугад?
Маша кивнула.
— Глаза завязывали? — Любопытство юной девушки было неподдельным.
— Нет, в шкатулке разные драгоценности хранились.
— И вы сразу выбрали перстень счастья? — допытывалась регистраторша.
— Представьте себе!
— И жили счастливо?
— Сначала да. Но жизнь ровной не бывает. Горестей хватало. — Маша помолчала, вспоминая, как ей счастливо жилось с Людвигом. — Человек, если все хорошо, думает, что так будет всегда, и за счастье не считает. А когда приходят несчастья, осознает…
— Но ведь все сейчас хорошо? — спросила голубоглазая медсестра, которой очень хотелось сказки со счастливым концом.
— Да, девочки. Потому что в каждом случае, где могло бы случиться непоправимое, неожиданно появлялись хорошие люди и меня спасали.
— Такие, как наш доктор Юрий Анатольевич?
— Конечно, — подтвердила Маша. — Ведь он мог выписать меня в дом для инвалидов, а он другу позвонил.
— Хорошему Доктору, — подсказала Регина.
— Хозяин рюмочной тоже ведь не бросил меня замерзать в снегу. Позвонил в «Скорую».
— Да, — в задумчивости произнесла старшая сестра. — Дочка у вас и муж тоже настоящими людьми оказались. Упорно искали, а сколько так людей без вести пропадает! И дальше вас поддерживают! Ведь когда кто-то близкий рядом, все по-другому! Вылечил бы доктор, а у вас ни души вокруг! Жить-то для кого? Он сказал, если бы не тепло близких, из комы бы не вышли!
— И еще подруга у меня оказалась настоящей. — У Маши на глазах выступили слезы.
— Брось ты, любая на моем месте поступила бы точно так же. — Катя обняла Машу за плечи.
— Любая бы могла поступить, а поступила только ты. Меня, девочки, по подозрению в мошенничестве еще до травмы в тюрьму посадили. И пока следствие шло, Катя… — Дальше Маша не могла говорить.
— Мама, ты только не расстраивайся.
— Я не расстраиваюсь, я плачу от счастья. Представляете, девочки, Катя, вот эта моя подруга, — Маша взяла Катину руку и сжала ее, — в банке ссуду взяла, в квартиру свою меня прописала, с мамой и дочкой. В общем, все сделала, чтобы меня вытащить.
Маша вспомнила, как по дороге в больницу дочь рассказала, сколько сделала Катя и для нее тоже. Вспомнила, как Регина, ни разу до того не поинтересовавшаяся, как все это могло с ней, с ее родной мамой, случиться, вдруг тихо спросила:
— Мам, а в тюрьме страшно было?
— Страшно, когда ты одна, девочка. Даже там нашлись люди, которые мне помогли.
— Бандитки? — Глаза девушки сузились.
— Были и бандитки. Но та, что мне помогла, свое уже отсидела. Ее должны были выпустить. Во всем мире считается, если человек наказание отбыл, значит, прощен. Иначе бы жизнь не могла продолжаться.
— Не зря же Прощеное воскресенье существует, — подтвердила Катя.
— Помогли мне там, даже очень сильно помогли. Иначе бы несправедливость восторжествовала.
— А ты им… — Регина не стала продолжать.
— Все, что могла, сделала. Правда, дорогой ценой.
— Значит, ты все же влезла в эту историю из-за черной вдовы? — сокрушенно покачала головой Катя.
— Я не могла иначе. Свой долг я должна была человеку вернуть.
— Почти что ценой жизни, — упрекнула подругу Катя.
— Те, кто мне помогал, тоже многим рисковали.
— Значит, ты этой жабе пригрозила, не испугалась?
— Если честно, то боялась, когда ей свидание назначила. Даже хотела маму на всякий случай предупредить.
— Все с тобой ясно. Ты, абсолютно беззащитная, несмотря на все наши с Димой предостережения, встретилась одна с женой Берцева и…
— Я ей условие поставила. Она его не выполнить не могла, иначе очень серьезный компромат против нее был бы предан огласке. Даже живые свидетели согласились давать показания. Хотя, как мне объяснили в тюрьме, от показаний всегда можно отказаться.
— Но тебе-то она за все отомстила. — Катя посмотрела на ослабевшую от травмы подругу.
— В день, когда я ей назначила встречу, над Фаиной проходил суд. — Катя широко раскрыла глаза. — Да. Не хотела вас во все посвящать. По дополнительно открывшимся обстоятельствам, — пояснила Маша. — Ей должны были добавить срок. Об этом постаралась жена Берцева. Причин было много. И месть. И нежелание возвращать деньги. В общем, я ее предупредила заранее, — вздохнула Маша, — если Фаину осудят, если она не вернет деньги…