война, - говорил Тхор. - И нам надо не просто бороться с тюремщиками за свою жизнь, а всеми способами воевать с фашизмом, доказывать неизбежность его поражения, удерживать колеблющихся от гибельного падения. И первое средство к этому - вера в победу своей Родины». А для этого требовалось товарищеское слово, способное придать силу и бодрость. Правда, это опасно: за коммунистическую пропаганду полагался расстрел. Но думает ли солдат, идущий в атаку на фронте, о пулях, могущих оборвать его жизнь? «Лагерь - это тоже война…»
Журналистка А. Юркова рассказывает: «Каждое утро Тхор подходил к доске, где немцы вывешивали фронтовые сводки. По пути к нему присоединялось много военнопленных.
- А ну, ребята, почитаем, о чем они сегодня брешут. - И начинал зло комментировать сводку.
- Так… - доносился его глуховатый голос. - Число сбитых русских самолетов… Эка, куда хватили! Считаем наоборот.
Чтение прерывалось крепкими шутками, смехом. Сводки воспринимались как вранье. И вскоре люди перестали подходить к доске объявлений».
Тхор смело выступил на собрании пленных, которое проводил геббельсовский пропагандист, и сказал, что Красная Армия освободит Европу от фашизма. Тхор подписал коллективный протест верховному командованию германской армии с требованием немедленно прекратить расстрелы советских военнопленных.
Его вызвали в гестапо и пригрозили виселицей. Но Тхор ответил: «Я обязан разговаривать с командирами моей армии, обязан говорить им правду, и никто не может заставить меня поступать иначе».
Предатель Власов, посетивший Хаммельбург и две недели пытавшийся вербовать там добровольцев в свою так называемую «русскую освободительную армию», вынужден был заявить фашистам, что настроение военнопленных его «сильно разочаровало».
Утром 7 ноября все здания лагеря оказались оклеенными лозунгами и покрытыми надписями: «Да здравствует 25-я годовщина Октябрьской революции!», «Не верь врагу - помни Родину!», «Смерть изменникам!» На стенах бараков, на асфальте виднелись буквы «СССР» и пятиконечные звезды.
Гестапо пришло в ярость. Гитлеровцы увидели, что им не удалось сломить советских людей. Они не смогли почти никого завербовать в свои фашистские организации. В бессильной злобе немцы перевернули все вверх дном в бараках, устроили «генеральный обыск». Пленных лишили на несколько дней пищи. Начались избиения и допросы. Гестапо искало подпольщиков. Патриоты выиграли поединок с Геббельсом: идея создания Хаммельбургского лагеря как центра вербовки потерпела крах.
В декабре 1942 года гестаповцы увезли Тхора. Потом последовали новые репрессии. Военнопленных из Хаммельбурга начали переводить в другие лагеря.
39-летняя жизнь Григория Тхора овеяна легендами. Советский генерал-коммунист, личным примером открытого сопротивления гитлеровцам вселявший в сердца товарищей по плену бодрость и уверенность в свои силы, помогавший им сохранять высокое и гордое достоинство человека и бесстрашно бороться за дело советского народа, стал легендарен еще при жизни. Палачи каторжного лагеря Флоссенбург еще таскали его на многочасовые допросы, с которых его приносили на окровавленных носилках, а по лагерям и тюрьмам гитлеровской Германии гуляла крылатая легенда об этом человеке. В ней говорилось, что молодой советский генерал поднял весь лагерь - «сам в побег ушел и людей с собой увел». И летает он «на самолете по всей проклятой фашистской земле… Летает по всем лагерям и командам, добрый и храбрый, сердце его любовью к людям светится. Накормит, напоит, оружие в руки даст и уводит с собой».
Неизвестно, где рожденная - на изнурительном этапе, в ледяном карцере или в камере смертников, в минуты особенно нахлынувшей тоски по Родине или в последние часы жизни - эта легенда перелетала через каменные казематы и ряды колючей проволоки.
Из Хаммельбургского лагеря вышла и долго жила после войны другая легенда о Г. Тхоре. Она нашла отражение и в первой статье о Хам-мельбургском концлагере, опубликованной в 1956 году в «Красной звезде». Тхор там назван Героем Советского Союза. Журналист принял молву, гулявшую по лагерям, за факт. Эта ошибка символична. Она вполне понятна и даже закономерна, когда речь идет о таких людях, как Тхор.
Расстреляв Тхора январским утром 1943 года, гестаповцы думали, что этот генерал-коммунист навсегда ушел из жизни. А Тхор остался в строю… Весной 1959 года во всех ротах, батареях, эскадрильях и на кораблях Советских Вооруженных Сил был зачитан приказ министра обороны СССР «О зачислении генерал-майора авиации Г. И. Тхора навечно в списки Н-ского бомбардировочного авиационного полка»… Это был торжественный день в гарнизоне. На плацу выстроились шеренги летчиков. Вынесли знамя части. У празднично украшенного портрета Г. И. Тхора застыл почетный караул лучших офицеров полка. К авиаторам, удостоенным чести принять в свои ряды вечным правофланговым прославленного воина, приехали руководители военно-воздушных сил округа, летчики, знавшие Тхора, дочь генерала Тамара. Пилоты говорили на митинге, что будут достойны славы героя. Грянуло дружное «ура», и затем стройные колонны полка прошли мимо трибуны, мимо портрета бессмертного генерала.
ДЕПУТАТ САБИРАБАДА
Некоторые часовые поста № 1 стали депутатами Верховного Совета СССР.
…1933 год. Начальник почетного караула у Мавзолея Афанасий Щеглов проверяет ночью посты.
Прожекторы с крыши ГУМа освещают красные уступы усыпальницы. Это новый - гранитный Мавзолей, спроектированный, как и два прежних, деревянных, архитектором А. В. Щусевым. Украина прислала гранит для облицовки стен, Карелия - кварцит для дорогого имени ЛЕНИН. Белоруссия, Узбекистан, Туркмения, Таджикистан, Российская и Закавказская федерации - все республики подарили гранит для 36 колонок под самую верхнюю - венчающую плиту. Мавзолей принял цвета государственного траурного флага: красный - символ победы революции, черный - глубокой скорби по вождю.
Закончив обход, караульный начальник не спешит уйти. Через тридцать лет, рассказывая об этом, Афанасий Федорович Щеглов не мог сдержать волнения.
- Я часто заходил в Мавзолей и подолгу стоял у саркофага, глядя на Ильича. Я чувствовал себя, как на исповеди, и спрашивал себя: «Похож ли ты, Афанасий Щеглов, на ленинца, на того, каким должен быть коммунист?» Я вспоминал события дня и думал: «Все ли ты так сделал, как учил Ильич?»
Сын сельского сапожника Афанасий Щеглов начал свой путь на пост № 1 морозным днем 1924 года. Поезд, в котором 12-летний мальчик ехал в школу, вдруг остановился на полустанке. Все вышли из вагонов и, несмотря на стужу, сняли шапки. Загудел неподвижный паровоз, раздирая стоном окрестности. На щеках людей замерзали слезы… В те минуты в далекой Москве вносили Ленина в Мавзолей…
Через пять лет курсанты Афанасий Щеглов и Борис Смирнов впервые стали на пост у входа в Мавзолей Ленина. Афанасий не сразу унял дрожь в ногах - так волновался.
Прошли месяцы. Его назначили разводящим и наконец начальником почетного караула.
Время не сотрет в памяти тех ночных раздумий у Мавзолея. Привычку мерить себя строгой меркой ленинца Афанасий Федорович сохранил на всю жизнь.
…Летом 1941 года противотанковый полк капитана Щеглова вышел навстречу фашистам, рвавшимся к Ленинграду. Артиллеристы ударили прямой наводкой. Вспыхнули головные танки. Но из черного дыма выползали новые… Они шли прямо на красноармейцев, стреляя из пушек, стуча пулеметами, натужно ревя моторами, лязгая железом. Все ближе накатывается на капитана многотонная махина на гусеницах, и надо, собрав нервы в кулак, пересилив дрожь нетерпения и страха, подпустить ее как можно ближе и поразить выстрелом в упор… Отбита одна атака, другая… Перевязав рану, капитан Щеглов успевал и командовать и, заменяя погибших, быть то наводчиком, то заряжающим. Земля дрожала от взрывов. Казалось, не сдержать натиска! Но уцелевшие пушки усиливали темп стрельбы. На участке капитана Щеглова вражеские танки не прорвались… Лишь позднее, когда фашисты глубоко обошли Гатчину с флангов, пришлось по приказу отойти.
Зимой гитлеровцы объявили денежную награду за голову Щеглова: его лыжный полк четырежды громил их тылы, отвлекая внимание врага от подготовки нашего контрудара.
Зимой 1944 года Ленинградский фронт перешел в наступление. Хотя город на Неве был уже деблокирован, враг еще находился у его западных и южных пригородов и обстреливал улицы из пушек.
63-я гвардейская стрелковая дивизия полковника А. Ф. Щеглова, пройдя под непрерывным огнем 20 километров, подошла к Вороньей Горе. С этой крутой возвышенности два года жестоко били По Ленинграду немецкие тяжелые орудия. Корректировщики врага, сидя в густой чаще, видели город без биноклей. Они видели также Кронштадт, Пушкин, дороги, движение наступающих советских войск. От взятия этой сильно укрепленной высоты зависел успех всей операции.
Певец Ленинградского фронта М. Дудин сказал: у каждого в жизни есть своя гора.
Есть вершина у каждого в яростном этом потоке - Средоточие сил и открытий заветных пора…Я листаю года. Я читаю событья и сроки. Для души моей стала вершиной Воронья Гора.
Да, ее героический штурм стал вершиной, венцом ратной доблести всех воинов 63-й гвардейской…
Полковник А. Ф. Щеглов видел: взять Воронью Гору ударом в лоб невозможно. Каждый метр подступов к ней простреливается перекрестным огнем. Обход затруднялся множеством вражеских укреплений. В дивизии оставалось мало сил. Но каждый солдат стоил пятерых. Еще перед наступлением они научились преодолевать минные поля и проволочные заграждения, идти за огневым валом своей артиллерии; офицеры знали досконально вражескую оборону… Как ни трудно, но взять Воронью Гору нужно…
Темной ночью комдив 63-й бросил в проход, пробитый ударными группами автоматчиков, танки с десантниками. Два полка быстро окружили высоту. Враг не сразу заметил опасность. Чтобы не выдать себя, бойцы, затаившись до утра, пропустили ехавшие на Воронью Гору немецкие автомашины.