го контакта с подобным ему интеллектом и не хотел, чтобы осознание собственной исключительности породило у него комплекс превосходства. Харпер не имел ни малейшего желания быть скромным, но еще меньше желал быть высокомерным. Он был из тех, что ищут золотую середину.
Нехотя войдя в кабинет Ледсома, Харпер упал в заскрипевшее под его тяжестью кресло и воинственно уставился через стол на капитана, читая его изменившиеся мысли также легко, как обычный человек читает книгу.
— Ну вот, я здесь.
— На этот раз наш разговор записывается, — многозначительно сказал Ледсом и, наклонившись, включил аппарат. — Где вы были позапрошлой ночью?
— В гостинице.
— В какой?
Харпер сказал.
— Когда вы оттуда уехали? — продолжал расспросы Ледсом.
— В половине десятого.
— Где вы провели утро?
— На эпидемиологической станции.
— До какого времени там пробыли?
— Примерно до часа. Потом пообедал.
— Где?
— В «Катэе», китайском ресторане.
— С кем?
— Ни с кем. Я был один. Послушайте, в чем дело?
Этот вопрос был лишь прикрытием. Харпер уже знал, в чем дело, поскольку наблюдал за суматошными мыслями Ледсома.
— Неважно, мистер Харпер. Просто отвечайте на вопросы. Вам ведь нечего бояться, не так ли?
— А кто вообще ничего не боится? В любое мгновение архангел Гавриил может протрубить в свой рог.
— Вы знаете, что я имею в виду.
Во взгляде Ледсома не осталось ни следа от вчерашнего дружелюбия.
— В какое время вы уехали из «Катэя»?
— Около двух, плюс-минус пять минут.
— А потом?
— Поехал в Хейнсборо. Сегодня у меня были дела в лаборатории Шульца-Мастерса.
— Вы ехали по тому же шоссе?
— Конечно. Прямой дорогой.
— В какое время вы вчера проезжали мимо лесной дороги? — В четыре.
— А теперь расскажите подробно, что произошло после.
— О господи! Я ведь уже все вам рассказал. Вы все записали.
— Знаю. И теперь хочу услышать снова.
«Лжецу нужна хорошая память, — добавил капитан, ошибочно полагая, что мысли его остаются в секрете, — Туг-то мы и найдем противоречия в его истории. Если такие противоречия будут».
Харпер мрачно изложил всю историю во второй раз под мерное жужжание магнитофона. Рассказ его ничем не отличался от вчерашнего. Он это знал, и Ледсом тоже знал.
— Насчет вашего пистолета, — сказал Ледсом. — У вас ведь нет привычки носить еще один, скажем, тридцать второго калибра?
— Нет.
— В лесу имеется достаточно большой и глубокий пруд, примерно в пятидесяти ярдах от того места, где был убит Элдерсон. Вы заметили?
— Я не заходил в лес.
— Вы знали о существовании пруда?
— Нет.
— Вы сказали, что свернули в лес с определенной целью. Вероятно, то, что вы обнаружили, помешало вам ее осуществить. Но потом вы выполнили то, ради чего свернули с шоссе?
— Да.
— Когда?
— После того как связался с Форстом по радио.
— Вы нашли Элдерсона, вызвали полицию, а после углубились в лес?
— Мне незачем было углубляться в лес, рядом не было женщин.
Не обращая внимания на это замечание, Ледсом продолжал:
— В какое время вы уехали из гостиницы вчера утром?
— Вы уже спрашивали. В половине десятого.
— И где провели все утро?
— На эпидемиологической станции. Если вы пытаетесь меня на чем-то подловить, зря теряете время. Мы можем потратить на это целую неделю.
— Ладно. — Ледсом сменил тактику. — Если у вас были дела у Шульца-Мастерса, почему вы отправились туда только сегодня?
Харпер устало вздохнул.
— Во-первых, встреча была назначена на сегодня, а не на вчера. Во-вторых, я добрался до Хейнсборо слишком поздно, чтобы заниматься делами. Собственно говоря, было уже слишком поздно, когда я уехал отсюда.
— Именно это нас и интересует, — сообщил Ледсом, пристально глядя на Харпера. — Когда мы закончили разбираться с вами, вы уже сильно опаздывали. Но несмотря на это, потратили время на поиски четырех человек в «тандербаге». Зачем?
— Элдерсон умер у меня на руках. Мне это не понравилось.
Ледсом вздрогнул, но не сменил тему.
— То была единственная причина?
— Главная.
— А не главная?
— Мой день все равно был испорчен. Пара часов уже ничего не меняла.
— И у вас не было других мотивов?
— Был один, — неохотно признался Харпер.
— Назовите его.
— Я получил некоторое удовлетворение, лично найдя следы убийц.
— Если они были убийцами, — заметил Ледсом.
Он выключил запись и, немного подумав, сказал:
— Несколько часов назад я не сомневался в этом, но теперь уже не так уверен.
Капитан не сводил с собеседника глаз, ожидая реакции.
— Мы откачиваем воду из того пруда. Возможно, найдем пистолет и узнаем, кто им воспользовался.
— Вы имеете в виду меня?
— Я этого не говорил.
— Каждая черточка вашего лица намекает на это. — Харпер пренебрежительно махнул рукой. — Я не могу винить вас в том, что вы подозреваете всех и каждого. Я мог убить Эддерсона. Время, место и обстоятельства вполне сходятся. Недостает только оружия и мотивов. Вам потребуется чертова уйма времени, чтобы попытаться найти мой мотив. До того момента я ни разу не видел Эддерсона.
— У нас тут года четыре назад случилось бессмысленное убийство, — ответил Ледсом. — Двое братьев поссорились из-за какой-то ерунды, каждый не хотел уступать, постепенно от споров они перешли к оскорблениям, а затем бросили друг другу вызов. Наконец более горячий застрелил другого, после чего попытался скрыть вину, отвлекая внимание от собственной персоны. Ему это почти удалось — но все-таки не удалось!
— Значит, я поехал следом за Элдерсоном, остановил автомобиль позади его машины, обменялся с ним парой фраз. Слово за слово, я не сдержался, дважды выстрелил в него, бросил пистолет в пруд и вызвал вас, чтобы вы приехали взглянуть на место преступления. — Харпер криво усмехнулся. — Пора проверить, все ли у меня в порядке с головой.
— Я вынужден рассматривать любые возможности, — сказал Ледсом. — Я только что задал вам множество вопросов. Вы согласны снова ответить на них с использованием детектора лжи?
— Однозначно — нет!
Ледсом глубоко вздохнул.
— Вы понимаете, что нам придется сделать выводы из вашего отказа?
— Можете делать с ним что угодно. Полиграф — всего лишь возмутительное псевдонаучное устройство, и его показания не принимаются в качестве законного свидетельства.
— С его помощью удалось получить несколько признаний, — возразил Ледсом.
— Да, у девиц и сосунков. Я сам разрабатываю высокоточные научные приборы. Только притащите полиграф в суд, и я все время буду твердить, какого я о нем мнения.
Эти слова встревожили Ледсома. Судя по его мыслям, он верил, что Харпер вполне на такое способен и имеет на то право. Капитан отказался от идеи применить детектор лжи, пожалев, что вообще о нем упомянул.
— Вы еще упомяните скополамин! — для полной меры предложил Харпер. — Только дайте мне шанс — и я добьюсь, чтобы скополамин вообще запретили.
Он подался вперед, зная, что их роли поменялись, пусть на мгновение: на несколько секунд он стал следователем, а Ледсом — подозреваемым.
— С точки зрения закона чем я подозрительнее тех панков из «тандербага»? Или вы считаете их всего лишь моей выдумкой и думаете, будто я подкупил свидетелей, чтобы подтвердить свой рассказ?
— Те парни существуют. У нас есть тому доказательства.
— И что же?
— Два часа назад мы нашли девушку. Ее рассказ не вяжется с вашим. Кто-то лжет.
Откинувшись на спинку кресла, Харпер задумчиво посмотрел на капитана.
— Значит, вы нашли девушку. Ее рассказ — коммерческая тайна?
Немного подумав, Ледсом решил, что ему нечего терять.
— Она опоздала на автобус и стала ловить попутку. Ее подобрали трое парней на зеленом «тандербаге». Они были в веселом настроении и повезли ее долгим кружным путем, притворившись, будто похитили девушку. На той заправке она действительно была напугана, но, подурачившись еще немного, парни высадили ее там, где она просила. То было всего лишь шуткой.
— А Элдерсон?
— Она его не видела и ничего о нем не знает.
— Но он преследовал их машину.
— Знаю. Девушка утверждает, что блондин непонятно зачем несся как сумасшедший, поэтому, возможно, Элдерсон их так и не догнал.
— Вы верите в эту байку?
— Я не верю ничему, что не подтверждено доказательствами. Но ее версия заставляет серьезно усомниться в вашей.
— Ладно. Я знаю, вы намерены проверить мои показания. Проверьте и ее показания тоже и выясните, все ли сходится.
— Мы уже частично проверили вас обоих и намерены покончить с этим как можно быстрей. Девушка не знает имен трех парней, она вообще ничего о них не знает, кроме того, что нам уже известно. Номер машины она не заметила. Собственно, ей это было ни к чему, поскольку она не пострадала.
— Очень полезные сведения.
— Но остальное выглядит вполне убедительно, — сказал Ледсом. — Она — девушка с прекрасной репутацией, из очень уважаемой семьи. Она ушла из дома именно тогда, когда сказала, опоздала именно на тот автобус, про который говорила, двое свидетелей видели, как ее предложили подвезти. Она прибыла в пункт назначения в названное время и может это доказать.
— Те парни везли ее длинным кружным путем?
— Да. Им было очень весело.
— Неплохой способ объяснить, как ты потратил время… Которое ушло в числе прочего на то, чтобы остановиться, пару раз выстрелить и проехать семнадцать миль по лесной дороге.
— Послушайте, мистер Харпер, с тех пор как был застрелен Элдерсон, миновали почти сутки. Все, что у нас есть, — вы и та девушка. И мне известно только, что кто-то стрелял, а кто-то лжет.
— Если девушка говорит правду, в чем я, с вашего позволения, усомнюсь, — проговорил Харпер, — существует лишь один вариант. Кто-то третий ходит на свободе, не вызывая подозрений, и посмеивается втихомолку.