Около полудня Харпер без новых приключений добрался до Вашингтона, оставил машину на стоянке на окраине и поехал на автобусе в город. Найдя телефон, он позвонил к себе в контору.
Видеоэкран в его кабинете то ли не работал, то ли был выключен, поскольку здесь экран оставался пустым. И столь же пустым казался голос Мойры:
— Завод Харпера. Чем могу помочь?
— Только Господь Бог может мне помочь, — сказал он. — Это босс.
Мойра судорожно вздохнула.
— Что в этом удивительного? — требовательно спросил он. — Ты много раз разговаривала со мной раньше.
— Да, мистер Харпер. Конечно, мистер Харпер, — Мойра отчаянно пыталась подобрать слова, — Я просто не ожидала, что вы позвоните.
— Вот как? — Он по-волчьи оскалился, глядя на пустой экран, — Почему бы и нет? Я ведь говорил, что буду звонить, не так ли?
— Конечно, мистер Харпер, но…
— Но — что?
Она понятия не имела что. Казалось, она лишилась дара речи.
— Ты читала газеты, — мрачно заключил Харпер. — Но неважно. Что-нибудь выяснилось?
— Выяснилось?
— Послушай, Мойра, не обращай внимания на толстозадых, которые сидят на моем столе. Послушай: по почте приходило что-нибудь, что требует моего личного участия?
— Н-нет, мистер Харпер.
— Никаких проблем, для решения которых нужен я?
— Н-нет.
— Ладно. Дай мне кого-нибудь из них к телефону.
Она пришла в еще большее замешательство.
— Не понимаю, мистер Харпер. Здесь никого…
— Ну, ну, не ври! — приказал он.
Наконец Мойра сдалась, и Харпер услышал ее слабый голос:
— Он знает, что вы здесь, и хочет с вами поговорить.
Послышалось недовольное ворчание. Экран Харпера неожиданно засветился, на нем появилось хмурое мясистое лицо.
Прежде чем собеседник успел произнести хоть слово, Харпер сказал:
— Когда я не вижу собственного кабинета, я знаю: кто-то не хочет, чтобы я что-либо увидел. Я также знаю, что Мойре велели задержать меня на линии, пока не удастся проследить, откуда я звоню. Что ж, вы зря теряете свое время и деньги налогоплательщиков, одним из которых являюсь я. Идите и занимайтесь местными негодяями. Передайте Райли, что я его люблю, несмотря на все его недостатки.
Лицо на экране нахмурилось еще больше.
— Послушайте, Харпер…
— Сперва вы послушайте меня, — раздраженно продолжал Харпер. — Возможно, мне удастся убедить вас, что вы стараетесь без толку, если я скажу, что звоню из Вашингтона и направляюсь в штаб-квартиру ФБР, чтобы сдаться.
Лицо собеседника приняло недоверчивое выражение.
— Вы хотите сказать…
— Свяжитесь с ФБР минут через пятнадцать. Они скажут, что я у них. И не празднуйте победу, пытаясь лапать Мойру. Она получает жалованье от меня, а не от вас!
Харпер повесил трубку и вышел из будки, смешавшись с толпой на тротуаре. Он прошел два квартала, когда высокий, темноволосый, аккуратно одетый молодой человек бросил на него короткий, но проницательный взгляд, быстро развернулся и последовал за ним на расстоянии нескольких ярдов.
Харпер продолжал идти, улыбаясь себе под нос и считывая данные из разума соглядатая. Роберт Слейд, тридцать два года, агент ФБР, заметивший, что Харпер очень уж похож на Харпера. Встреча была чистой случайностью, но парень намеревался воспользоваться подвернувшейся возможностью, как только убедится, что этого человека можно арестовать.
Свернув на боковую улицу, Харпер прошел еще три квартала, не вполне представляя, где находится. Он не слишком хорошо знал Вашингтон. Остановившись на углу, он закурил сигарету, бросил взгляд в сторону и обнаружил, что Слейд сосредоточенно изучает витрину, полную стереовизоров.
Подойдя сзади, Харпер тронул Слейда за локоть.
— Прошу прощения. Я ищу Главное управление ФБР. Не подскажете, где оно находится?
Слейд не был бы так потрясен, если бы ему неожиданно ткнули стволом в живот.
— Что… э-э… да, конечно.
В серых глазах агента промелькнула неуверенность, и Харпер услышал его мысли: «Ничего себе совпадение!»
— Вы ведь Роберт Слейд, если не ошибаюсь? — небрежно спросил Харпер.
Тот отшатнулся.
— Да, это я. Впрочем, у вас передо мной преимущество — вас я что-то не припоминаю.
— Но ведь это не помешает меня арестовать?
— В каком смысле?
— Я ищу ваше Главное управление. Можете проводить меня туда. Меня вполне устроит, если вы сочтете нужным назвать это арестом. Я — Уэйд Харпер.
Слейд глубоко вздохнул.
— Вы шутите?
— Почему? Я что, не похож на Харпера?
— Очень даже похожи. И возможно, уже сыты по горло тем, что вас с ним пугают. Если так, тут уж ничего не поделаешь.
— Это можно быстро прояснить. У вас есть мои фотографии.
Харпер полез под мышку.
— Вот мой пистолет. И пусть ребята из отдела баллистики постараются его не потерять — я надеюсь когда-нибудь получить его обратно.
— Спасибо.
Слейд ошеломленно сунул пистолет в карман и показал вдоль улицы.
— Туда.
Они пошли рядом по тротуару. Слейд не предложил надеть на Харпера наручники, даже не проявлял особой настороженности. Поведение Харпера настроило агента весьма скептически, он склонялся к мысли, что это задержание не принесет ему славы: задержанный вел себя слишком хладнокровно для убийцы.
Подойдя к большому зданию, они вошли внутрь, и Слейд провел Харпера в небольшую комнату.
— Подождите минуту, — бросил агент и скрылся.
Выход на улицу был совсем рядом. Ничто не мешаю Харперу бежать, если не считать внушительного вида охранника у дверей.
Сидя в мягком кресле, Харпер забавлялся тем, что читал мысли Слейда. Миновав короткий коридор, агент вошел в кабинет и обратился к находившемуся там человеку.
«Я только что задержал Уэйда Харпера. Он в комнате номер четыре».
«Один?»
«Да».
«Ты с ума сошел? Он может сбежать, и…»
«Когда я встретил его, он шел сюда, — перебил Слейд, честно отказываясь от несуществующих заслуг. — Он сам хотел сюда явиться».
«О господи! Вот уж действительно странно».
Пауза, затем:
«Приведи его ко мне».
Харпер встал, прошел по коридору и оказался у двери как раз в тот миг, когда Слейд ее открыл. В третий раз Слейд был застигнут врасплох. Он молча, с озадаченным видом отступил в сторону, а Харпер смело вошел, сел и уставился на худощавого человека за столом. Тот посмотрел на Харпера и, сам того не подозревая, представился. «Уильям Притчард, тридцать один год, инспектор».
— Доброе утро, мистер Притчард, — сказал Харпер с жизнерадостным видом человека, которому не о чем беспокоиться.
Притчард моргнул, приводя в порядок разбежавшиеся мысли.
— Вы объявлены в розыск. Вас разыскивают за убийство Джоселин Уитгингэм.
— Да, я знаю. Читал газеты.
«Кто-то ошибся, — подумал Притчард, впечатленный хладнокровием Харпера. — У него наверняка есть алиби».
Откашлявшись, инспектор спросил:
— Итак, что вы желаете сообщить по данному поводу?
— Многое — но не вам.
— Почему не мне?
— Ничего личного, уверяю. Я бы хотел поговорить с Сэмом Стивенсом.
— Выясни, где Стивенс, — поколебавшись, велел Притчард, решив, что один допрашивающий ничем не хуже другого.
Слейд отсутствовал недолго, а вернувшись, сообщил:
— Стивенс в Сиэтле.
Пронзительно зазвонил телефон. Притчард схватил трубку.
— Да? Откуда вы знаете? Ах, он сам вам сказал? Нет, он не шутил. Он действительно здесь. Сидит прямо передо мной.
Положив трубку, инспектор уставился на Харпера.
— Со Стивенсом вы встретиться не сможете. Его нет.
— Жаль. Он мог бы свести меня с кем-нибудь из начальства. И чем выше, тем лучше.
— Зачем?
— Я отказываюсь отвечать.
Неодобрительно нахмурившись, Притчард подался вперед.
— Вы стреляли в мисс Уитгингэм или нет?
— Да.
— Ладно. Вы согласны подписать признание?
— Нет.
— Вы признаете, что стреляли в нее, но отказываетесь подписать признание?
— Совершенно верно.
— Можете назвать причину? — спросил Притчард, внимательно глядя на Харпера.
— У меня есть причина. Я ее не убивал.
— Но она мертва. Мертвее мертвого. Вы этого не знали?
Харпер махнул рукой, словно речь шла о чем-то незначительном.
— Значит, вы стреляли в нее, но не убивали? — настаивал Притчард, — Вы выпустили двенадцать стальных шариков ей в голову, но отказываетесь признать, что совершили убийство?
— Именно.
Этого было довольно. Притчард и Слейд мыслили как один человек. Взвесив все обстоятельства, они одновременно пришли к одному и тому же выводу — этот человек невиновен, поскольку невменяем.
— Сэм Стивенс — единственный, кого я знаю в вашей организации, — тяжело вздохнув, сказал Харпер. — Он проводил проверку на моем заводе два года тому назад и включил его в какой-то список национальной безопасности, который должен быть у вас. Он дал мне разрешение на ношение оружия и кучу бюрократических инструкций, главная из которых гласит, что в случае войны я перехожу в федеральную собственность. Меня конфискуют со всеми потрохами.
— И что? — спросил Притчард, не видя в этих словах никакого смысла.
— В общем, дело Уиттингэм имеет отношение к этому вопросу. А именно — к национальной безопасности. Поэтому я могу говорить только с тем, кто знает, о чем я веду речь.
«Джеймсон», — быстро пронеслось в мыслях Притчарда.
— Например, с Джеймсоном, — сказал Харпер.
Они уставились на него так, будто он произнес святое имя в порочных стенах дешевого салуна.
— Или с его боссом, — добавил Харпер.
— Вы только что сказали, — сурово проговорил Притчард, — что Стивенс — единственный сотрудник ФБР, которого вы знаете. В таком случае, откуда вы узнали про Джеймсона? И еще — откуда вы узнали мое имя?
— Мое имя он тоже знал, — вмешался Слейд, явно пытаясь найти тому правдоподобное объяснение.
— На этот вопрос я смогу ответить только в присутствии кого-то из высшего начальства, — сказал Харпер. — Как выглядит ваше тело? — улыбнувшись Притчарду, спросил он.