Быстрыми мощными гребками он устремился вниз по течению со всей скоростью, на которую был способен. Грудь разрывалась, глаза искали просвета в жидкой мгле. Он знал: Воль тоже выбрался, потому что почувствовал толчок, когда лейтенант покидал машину. Но разглядеть Воля ему не удалось — слишком мутной была вода.
Изо рта у Грэхема вырывались пузыри, воздух в легких был на исходе. Он попытался грести быстрее, но почувствовал, как сердце выскакивает из груди, а глаза — из орбит. Сильным волнообразным движением он послал тело вверх. Подняв лицо над водой, сделал выдох и глубоко вдохнул свежий воздух. Потом снова нырнул и быстро поплыл дальше.
Четыре раза со стремительностью форели, заглатывающей летящую муху, он выскакивал на поверхность, набирал полные легкие воздуха и опять уходил в глубину.
Наконец Грэхем выплыл на отмель, ботинки царапнули каменистое дно. Он осторожно поднял голову над водой.
Десятка сверкающих шаров взлетала над берегом, скрытым дугой моста. Притаившись, Грэхем бдительно следил за их подъемом. Он сопровождал их взглядом, пока они не превратились в десять сверкающих точек, крошечных, как булавочные головки, висящие под пологом облаков. Когда голубые призраки изменили направление полета и быстро двинулись на восток, Грэхем выбрался на берег. Вода лилась с него ручьями.
Перед ним спокойно и бесшумно бежала река. Одинокий наблюдатель вглядывался в ее гладкую поверхность с недоумением, которое быстро переросло в открытое беспокойство. Он ринулся вверх по течению; с одежды текло. Он спешил поскорее увидеть, что же там, за мостом, и боялся этого.
Когда он подбежал поближе, через бетонную арку стала видна фигура лежащего Воля. Грэхем рванулся под арку; в ботинках противно хлюпала вода. Перед ним на берегу застыло безжизненное тело лейтенанта.
Торопливо отбросив со лба мокрые волосы, Грэхем нагнулся над Валем и схватил его за холодные, обмякшие ноги. Потом выпрямился; от тяжести мышцы его напряглись до отказа.
Рывком приподняв тело за ноги, он посмотрел вниз, на его мотающуюся голову. Из разинутого рта Воля на башмаки Грэхема хлынула вода. Грэхем стал встряхивать тело, наблюдая за результатом. Когда вода перестала вытекать, он положил Воля на спину, сам сел верхом, положил сильные ладони на неподвижную грудь лейтенанта и стал ритмично надавливать на ребра.
Он все еще трудился над ним, устало, но не сдаваясь, когда тело внезапно дернулось. Из глотки вырвался булькающий звук. Еще через полчаса Грэхем сидел на заднем сиденье гиромобиля, который ему удалось остановить, и поддерживал ослабшего товарища.
— Билл, у меня башка просто раскалывается,— пожаловался Воль. Он закашлялся, вздохнул и уронил голову на плечо Грэхема.— Что-то меня долбануло в самом начале, наверное дверца. Она открывалась по течению, ну меня и стукнуло. Я тонул, выплывал, снова тонул. Словом, нахлебался воды вволю.— В легких у него тихонько булькало.— Ощущение — как у грудного младенца, решившего поплавать.
— Все пройдет,— успокоил его Грэхем.
— Я уж решил, что мне совсем каюк. Так себе и сказал. Конец не из приятных — валяться на дне вместе со всяким хламом.
Болтаться туда-сюда, туда-сюда среди тины да пузырей, и так до скончания веков,— Воль подался вперед, с него капала вода. Грэхем снова потянул его назад,— Я рвался на поверхность, как одержимый... Влегких — одна вода. Выскочил наверх... туг чертов витон меня и сцапал.
— Что? — вскрикнул Грэхем.
— Меня схватил витон,— тупо повторил Воль.— Я почувствовал... как его мерзкие щупальца закопошились у меня в мозгу... вынюхивая, выпытывая.— Он хрипло закашлял.— Больше ничего не помню.
— Похоже, что это они вытащили тебя на берег,— взволнованно проговорил Грэхем,— Если они прочитали твои мысли, им теперь известны наши следующие шаги.
— Копошились... у меня в мозгу,— пробубнил Воль. Глаза его закрылись, из груди вырывались судорожные всхлипы.
— Почему же они не убили Воля, как других? — покусывая губы, спросил Лимингтон.
— Не знаю. Может быть, решили, что он не знает ничего такого, что представляло бы для них реальную опасность. — Билл Грэхем выдержал пристальный взгляд шефа.— Я ведь тоже ничего такого не знаю, так что не надо думать, что каждый раз, выходя на улицу, я рискую погибнуть, а вам придется отвечать.
— Вы меня не обманете,— усмехнулся Лимингтон.— Просто удивительно, как долго вам везет.
Пропустив его слова мимо ушей, Грэхем сказал:
— Арт на несколько дней вышел из строя.— Он тихо вздохнул.— Вам удалось получить какие-нибудь новости о Падилье?
— Мы старались.— Полковник недовольно хмыкнул.— Но наш человек, который этим занимался, не смог ни до чего докопаться. У тамошнего начальства и так дел по горло, им сейчас не до него.
— Что, очередной приступ «завтра-завтра, не сегодня»?
— Да нет, дело не в этом. Вскоре после того, как мы отправили запрос, азиаты устроили налет на Буэнос-Айрес. Город сильно пострадал.
— Проклятье! — выругался Грэхем, кусая губы от досады.— Одной зацепкой меньше.
— У нас еще остаются любительские радиостанции, которые нужно проверить,— с кислым видом напомнил Лимингтон.— Мы уже взялись за дело. Эти чертовы радиолюбители обожают засесть где-нибудь на горной вершине или в непроходимых джунглях. Вечно выберут самые паршивые места.
— Разве нельзя вызвать их по радио?
— Почему же, можно — с таким же успехом я могу звать жену, которая куда-то ушла. Они выходят на прием, когда им заблагорассудится.— Открыв ящик стола, он извлек листок бумаги и протянул его Грэхему.— Вот, поступило как раз перед вашим приходом. Может, это что-то значит, а может, и нет. Вам это что-нибудь говорит?
— Сообщение «Юнайтед пресс»,— прочитал Грэхем, быстро пробегая глазами текст.— «Профессор Ферпос Мак-Эндрю, ученый-атомщик, пользующийся международной известностью, загадочно исчез сегодня утром из своего дома в Керкинтиллохе, Шотландия».— Он бросил быстрый взгляд на бесстрастно застывшего Лимингтона и возобновил чтение: — «Исчез в неизвестном направлении во время завтрака, который так и остался недоеденным, даже кофе не успел остыть. Миссис Марта Лесли, его пожилая экономка, считает, что профессора похитили витоньг».
— Ну как? — спросил Лимингтон.
— Не убит, а похищен! Вот что странно! — Сыщик нахмурился, обдумывая новость,— Скорее всего, он не слишком-то много знал, иначе умер бы за завтраком, а не исчез. Но зачем его похищать, если он никому не угрожал?
— Это и поставило меня в тупик! — Единственный раз в своей жизни, полностью подчиненной дисциплине, Лимингтон позволил себе дать волю чувствам. Он стукнул кулаком по столу и громко сказал: — С самого начала этого идиотского дела мы постоянно путаемся в клубке нитей, каждая из которых приводит либо к мертвецу, либо к человеку, который уже превратился в нелюдь. Всякий раз, когда мы устремляемся в погоню, нас уже поджидает свежий труп. Всякий раз, протягивая руку, мы ловим пустоту. Теперь они начали убирать улики. Даже трупа не осталось! — Он щелкнул пальцами.— Взял и исчез! Чем же все это кончится? И когда этот конец наступит? Если наступит вообще, разумеется?
— Конец наступит, когда последний витон исчезнет с лица Земли или когда погибнет последний человек,— Грэхем помахал сообщением «Юнайтед пресс» и переменил тему,— Должно быть, у этого Мак-Эндрю ум, типичный для современного талантливого ученого мирового масштаба.
— Ну и что?
— На этот раз они не ограничатся исследованием его ума, как они делали раньше. Они разберут весь его интеллект по винтику и выяснят, как там все крутится. Я не вижу, зачем еще им могло понадобиться его похищать, вместо того чтобы убить, как обычно. Сдается мне, что витоны чем-то обеспокоены, может быть, даже напуганы, вот они и взяли его в качестве подходящего объекта для своей суперхирургии.— Яркий блеск в его глазах поразил собеседника.— Они решили получить средние данные, чтобы оценить вероятность. Их уверенность пошатнулась, они хотят выяснить, что их ожидает. Взвесив силу интеллекта Мак-Эндрю, они вычислят, насколько велика вероятность того, что нам удастся обнаружить истину, которой они так боятся.
— А потом? — шепотом спросил Лимингтон.
— Мы подозреваем, что Падилья что-то нашел — в результате целенаправленного поиска, а может бьггь, и случайно. Но нужно допустить и другую возможность: он попал пальцем в небо, и убрали его только для того, чтобы сбить нас с толку, направить по ложному следу — в Южную Америку.— Грэхем встал, возвышаясь над столом шефа.— И если я не ошибаюсь, это похищение означает две вещи,— сказал он, сопровождая свои слова энергичными жестами.
— Какие же?
— Первое: что существует смертельное для витонов оружие, которое только и ждет, чтобы мы его нашли, если, конечно, у нас хватит на это силенок. Витоны уязвимы! — Он помолчал, потом закончил, тщательно взвешивая каждое слово: — И второе: если они, покопавшись в мозгу Мак-Эндрю, придут к выводу, что у нас хватит разума такое оружие найти и изготовить, то сделают все, чтобы этого не допустить, причем молниеносно. И тут начнется кромешный ад!
— Можно подумать, что он еще не начался! — заметил Лимингтон, сделав широкий жест рукой.— Вы что, можете вообразить что-нибудь более отчаянное, чем та ситуация, в которой мы находимся сейчас?
— Уж лучше известное зло, чем неизвестное,— парировал Грэхем.— Сейчас мы хотя бы знаем, что происходит. А кто знает, что они затевают?
— Если они изобретут еще какие-нибудь козни, Бог свидетель, нам придет конец!
Грэхем промолчал. Он весь ушел в тревожные раздумья. Один человек, ныне покойный, приписал ему экстрасенсорное восприятие. Возможно, дело в нем, а может быть, это было предчувствие, но только он знал, что надвигается новый ад, притом куда более страшный.
Стояла тьма, такая глубокая и зловещая, которая мыслима только в городе, когда-то сиявшем мириадами огней. Кроме мимолетных отблесков гиромобилей, которые, приглушив свет фар, светлячками пролетали по выщербленным каньонам нью-йоркских улиц, ничто не оживляло густого, давящего, непроглядного мрака.