То была чистой воды халтура, рассчитанная на то, чтобы занять время тех, кто, не приведи господь, иначе мог бы начать думать. Тем не менее Рэйвен просмотрел весь сериал от начала и до конца, словно неисправимый фанат. Когда наконец ало было побеждено, добродетель восторжествовала среди приглушенных огней и падающих розовых лепестков, а символический сапог раздавил символическую многоножку, Рэйвен вздохнул, по горло сытый просмотренным,— и отправился на встречу с Кей-дером.
Человек в сером свитере, открывший Рэйвену дверь, был пешкой и благодаря сломанному носу и рваным ушам напоминал отставного боксера.
— Кейдер дома?
— Не знаю, — солгал человек.— Сейчас посмотрю.
Его глубоко посаженные глазки внимательно оглядели посетителя.
— Как вас представить?
— Дэвид Рэйвен.
Для открывшего это имя ничего не значило. Он зашаркал по коридору, раз за разом повторяя имя, словно опасаясь, что оно ускользнет, если не войти с ним в клинч. Вскоре он вернулся.
— Он говорит, что примет вас.
Полусогнув ноги, опустив руки так, что кулаки болтались на уровне колен, боксер проводил посетителя в заднюю часть дома, хриплым голосом объявил:
— Мистер Рэйвен! — и тяжелой поступью вышел.
Комната была такой же, как раньше,— те же украшения, тот же стол; но все коробочки и шкатулки исчезли. Кейдер поднялся навстречу посетителю, пытаясь решить, стоит протягивать руку или нет, и в конце концов удовольствовался тем, что показал на кресло.
Рэйвен сел, скрестив ноги, и улыбнулся.
— Значит, у Сэмми все получилось. Что ж, хоть раз и для него настал миг торжества.
— Дело было прекращено при условии оплаты судебных издержек. Мне это обошлось в сотню кредитов, но цена не слишком высока,— Кейдер поморщился.— Старый паяц за судейским столом счел нужным предупредить меня, что даже свидетельство вроде вашего меня не спасет, если я снова злоупотреблю публичными каналами связи.
— Возможно, Сэмми досадил ему, разыграв слишком драматическое представление,— предположил Рэйвен.— В любом случае — все хорошо, что хорошо кончается.
— Да.
Подавшись вперед, Кейдер выжидающе посмотрел на гостя.
— А теперь вы пришли получить свое?
— Вполне разумное предположение, высказанное в довольно грубой форме,— заметил Рэйвен.— Скажем так — я пришел на вас надавить.
Кейдер с обреченным видом выдвинул ящик стола.
— Сколько?
— Что —сколько?
— Денег.
— Денег? — недоверчиво переспросил Рэйвен, страдальчески возведя глаза к потолку,— Он еще говорит о деньгах!
Кейдер с грохотом задвинул ящик.
— Послушайте, я хочу знать — почему вчера вы делали все, чтобы упрятать меня за решетку, а сегодня сами же вытаскиваете меня из передряги?
— Вчера была одна ситуация. Сегодня — совсем другая.
— В самом деле?
— Вчера имел место конфликт, и вы были угрозой, которую следовало устранить в целях безопасности. Сегодня проблемы закончились — или закончатся в ближайшем будущем,— поэтому больше нет необходимости держать вас на цепи.
— Значит, вы знаете, что война прекращена?
— Да. Вы получили в связи с этим какие-то распоряжения?
— Получил,— с некоторой горечью сказал Кейдер.— И мне это не нравится.
Он беспомощно махнул рукой.
— Буду с вами откровенен. У меня нет иного выбора, поскольку вы легко можете читать мои мысли. Меня мало беспокоит этот неожиданный крах, да и поделать тут я все равно ничего не могу. Все наше движение быстро разваливается.
— И это только к лучшему. Вы сражались за самоуправление — если тайную диктатуру одного человека можно назвать самоуправлением.
— Уолленкотт был прирожденным лидером, но ему не хватало духу, чтобы стать диктатором.
— Это ему и не требовалось,— сказал Рэйвен.— Настоящей душой движения был Торстерн.
Кейдер удивленно поднял брови.
— А Торстерн тут при чем?
— Вы его знаете?
— Каждый венерианец его знает. Один из семи богатейших людей планеты.
— Самый богатый,— поправил Рэйвен.— Собственно, он настолько богат, что считает, будто Венера должна стать его личной собственностью. Он владел телом и душой Уолленкотга, но недавно отпустил его на свободу.
— Отпустил на свободу? Вы имеете в виду...
Кейдер выпрямился, задумчиво постукивая пальцами по столу и то и дело хмурясь. Наконец он проворчал:
— Вполне возможно. Я никогда не встречался с Торстерном лично. По общему мнению, он весьма жесткая и амбициозная личность. Если Уолленкотт и мог навлечь на себя чей-то гнев, то, вероятнее всего, Торстерна.
Он снова нахмурился.
— Я никогда не подозревал Торстерна. Он очень хорошо маскировался.
— Да.
— Торстерн, подумать только! — Кейдер уставился на Рэй-вена,— Тогда почему он избавился от Уолленкотга?
— Торстерна убедили прекратить то и дело пускать кровь Земле и заняться какой-нибудь более законной деятельностью. Поэтому Уолленкотт, который раньше представлял для него большую ценность, немедленно превратился в обременительную помеху. А от обременительных помех Торстерн умеет избавляться.
— Просто поверить трудно,— возмущенно проговорил Кейдер.— Но похоже, придется. Все сходится.
— Ваши мысли говорят о большем,— заметил Рэйвен.— Они говорят, что действовавшая против Земли организация распалась на отдельные группы, и вы опасаетесь, что некоторые из них могут попытаться снискать расположение властей, донеся на другие группировки. Вы считаете, что тех, кто слишком много знает, самих теперь слишком много.
— Я тоже могу рискнуть, как и остальные,— мрачно сказал Кейдер.— Донос — не обязательно игра в одни ворота. На моей совести меньше жизней, чем у некоторых.
— Гипнотизер по имени Стин — на вашей совести?
— Стин? — Кейдер откинулся на спинку кресла.— Я его и пальцем не трогал. Он пробрался на борт «Звездного духа» через пару дней после того, как вы улетели на «Фантоме».
Кейдер бросил на собеседника многозначительный взгляд.
— Тогда мои мысли были заняты совсем другим, помните?
Рэйвен кивнул без тени сочувствия.
— Помню.
— Так что больше я ничего о нем не слышал.
— Он умер — очень медленной смертью.
— Так же как и Халлер! — с внезапной яростью парировал Кейдер.
— Ошибаетесь. Халлер умер в той или иной степени по собственной воле. Более того — умер быстро.
— Какая разница? Оба они мертвы!
— Разница не в конечном состоянии,— серьезно проговорил Рэйвен,— но в скорости перехода в это состояние. Однажды вы высказали весьма неприятное желание отправить меня на тот свет. Если бы вы прикончили меня с похвальной быстротой — я мог бы умереть с улыбкой на устах.
Он негромко рассмеялся.
— Но если бы процесс оказался неоправданно долгим, я был бы крайне недоволен.
Кейдер вытаращил глаза.
— Столь безумных речей я еще никогда не слышал! — воскликнул он.
— Безумны три планеты, на которых мы живем,— сказал Рэйвен.
— Я знаю, но...
— Кроме того,— продолжал Рэйвен, не обращая на него внимания,— вы еще и половины не слышали. Я ведь пришел сюда не просто поболтать.
— Об этом вы уже говорили. Вы чего-то от меня хотите, причем не денег.
— Я оказал вам услугу. Теперь я хочу, чтобы вы оказали услугу мне.
— Ну вот! — Кейдер уставился на него с нескрываемым подозрением.— Что за услуга?
— Я хочу, чтобы вы убили Торстерна, если в том возникнет необходимость.
— Ах, хотите? Послушайте, вы меня от чего-то спасли, хотя я не знаю, от чего именно. Максимум, что мне грозило,— семь лет тюрьмы, но я мог отделаться и шестью месяцами. Предположим, вы сэкономили полгода моей жизни — по-вашему, это стоит того, чтобы совершить убийство?
— Вы невнимательно меня слушали: если в том возникнет необходимость. Если такая необходимость действительно возникнет, это не будет убийством, а лишь приговором без суда.
— И кто будет решать, когда наступит такой миг? — мрачно спросил Кейдер.
— Вы.
— В таком случае я никогда не приду к такому решению.
— Что-то не припомню, чтобы вы были столь же щепетильны несколько недель тому назад.
— С меня хватит. Я намерен продолжать свой торговый бизнес и вести себя примерно, если меня оставят в покое. Более того, хотя власти настаивают на том, что я землянин, я до сих пор считаю себя венерианцем и не собираюсь убивать другого вене-рианца лишь затем, чтобы выразить признательность какому-то землянину.— Кейдер сунул большие пальцы в карманы жилета, лицо его приобрело непроницаемое выражение.— Я был бы рад оказать вам услугу, но вы просите слишком многого.
— Если бы вы только знали, как мало я, по сути, прошу...
— Слишком многого! — повторил Кейдер.— И скажу вам еще кое-что: если речь идет об убийстве, вы вполне в состоянии справиться с этим сами. Почему бы вам не выполнить грязную работу самому?
— Хороший вопрос. На то есть две великолепные причины.
— Да?
— Во-первых, я уже привлек к себе слишком много внимания, и мне отнюдь не хочется привлекать лишнее. Во-вторых, если возникнет необходимость устранить Торстерна, первым признаком такой необходимости, скорее всего, будет то, что я покину эту юдоль слез.
— То есть?..
— Меня уже не будет в живых.
— Вы знаете, что у меня на уме,— сказал Кейдер.— Я у вас в долгу, поэтому, если вы умрете, меня это особо не обрадует. Но нет никакого смысла делать вид, будто я стану о вас сожалеть.
— Вы пожалеете! — возразил Рэйвен.
— Не будете ли так любезны сказать — почему?
— Потому что моя смерть может означать, что вы станете следующим.
— Следующим? В каком смысле?
— Следующим в очереди на тот свет.
Кейдер встал и тяжело оперся о стол.
— На что вы намекаете? — резко спросил он,— Кто собирается меня убрать? Зачем? Учитывая, что мы с вами по разные стороны баррикад, почему я должен оказаться в том же списке, что и вы?
Рэйвен махнул рукой.
— С точки зрения широкой публики,— сказал он, дождавшись, пока Кейдер снова сядет,— у нас с вами одна общая черта — ни вы, ни я не являемся обычными людьми.