— Что бы ни говорила девушка, я все-таки думаю: это именно те ребята, которых вы ищете.
— Девушка оказалась невольным свидетелем и ни в чем не виновата. Зачем ей прикрывать компанию незнакомцев?
— Возможно, они не были незнакомцами,— предположил Харпер.
— В смысле?
— Из того, что ее подвезли, вовсе не следует, что она не была с ними знакома.
— Она клянется, что никого из них не знала.
— Можете не сомневаться: она бы так и сделала, если бы один из них оказался ее безумным поклонником или беспутным родственником.
— Гм! — Ледсому подобное предположение показалось возможным, хотя весьма маловероятным. Он записал что-то в блокноте.— Полиция ее города сообщила нам сведения о ее личности, обстановке в семье, положении ее родителей и прочем. Возможно, стоило копнуть поглубже.
— Если она лжет насчет убийства, у нее должны быть для этого очень серьезные причины. Может, ее запугали. Может, ее убедили в том, что вернутся и перережут ей горло, если она осмелится сказать лишнее.
— Ошибаетесь,— решительно заявил Ледсом.— Я давно занимаюсь этой работой и могу понять, когда подозреваемый втайне чего-то боится. Но она не боялась, а была искренне сбита с толку, потому что угодила в странную историю.
— Я тоже подозреваемый. Куда более серьезный, судя по тому, что сейчас происходит. Думаете, я напуган?
— Нет,—признал Ледсом.
— А мне следовало бы бояться, если бы преступление совершил я. Но я его не совершал.
— Кто-то совершил. И это пока все, что нам известно.
Ледсом пристально посмотрел на Харпера.
— Я могу задержать вас на двадцать четыре часа. И задержал бы, будь у меня шанс предъявить вам за это время хоть какое-то обвинение. Но ровно сутки потребуется лишь на то, чтобы осушить пруд. Так что можете идти. И да поможет вам бог, если мы вытащим из пруда пистолет, который можно будет приписать вам.
— Я буду весь на нервах.
Харпер угрюмо вышел и весь путь до дома проделал в задумчивом молчании. На протяжении семисот мильему встретилось по крайней мере полсотни «тандербагов», но ни в одном из них не было тех, кто походил бы на пропавшую троицу.
Глава 3
На небольшом заводике Харпера трудились шесть рабочих — близоруких, но с ловкими пальцами.
В кабинете Харпера едва хватало места для его стола и стола секретарши, одновременно выполнявшей обязанности стенографистки и телефонистки. Мойра была на три дюйма выше своего босса и примерно вдвое его тоньше. Стрела Купидона никоим образом не могла залететь в эту комнату, что Харпера вполне устраивало.
Сидя за столом, он разглядывал под мощным увеличительным стеклом набор миниатюрных стеклянных пинцетов, когда вошел Райли и в два шага оказался посреди кабинета. Облик Райли сразу выдавал в нем переодетого полицейского.
— Доброе утро, лейтенант,— приветствовал его Харпер, лишь на мгновение оторвавшись от работы.
— Доброе утро, неандерталец.
В помещении не имелось лишних стульев, не было и места для них, поэтому Райли устроился на краю стола. Наклонившись, он заглянул в увеличительное стекло.
— Удивительно, как такие большие волосатые лапы могут управляться с подобной мелочью.
— Почему бы и нет? Ты же ковыряешь в зубах, верно?
— Не будем касаться моих личных привычек.— Райли осуждающе посмотрел на Харпера.— Лучше обсудим некоторые из твоих.
Вздохнув, Харпер убрал пинцеты в выстланный бархатом футляр и спрятал футляр в ящик, после чего отложил увеличительное стекло в сторону и поднял глаза.
— Например?
— Каждый раз оказываться там, где что-то случается.
— Как будто я делаю это нарочно.
— Не знаю. Порой меня это удивляет. Слишком уж странно.
— Ближе к делу,— посоветовал Харпер.
— Нам только что позвонили. Хотят знать, на месте ли ты, а если нет, почему.
— Что ж, я на месте. Так им и скажи.
— Мне очень интересно, зачем они хотят это знать,— многозначительно заметил Райли.
— Тебе ведь сказали — в иле ничего не нашли.
— В иле? Каком иле?
— На дне пруда,— улыбнулся Харпер,— И еще тебя спрашивали, нет ли у меня пистолета тридцать второго калибра.
— Ты прав. Звонил капитан Ледсом. Он сообщил мне все подробности.
— После чего вы вдвоем немедленно раскрыли дело,— предположил Харпер.— Две головы всегда лучше, чем одна.
— Дело должен раскрыть ты,— сказал Райли.
— Я? — Харпер потер щетинистый подбородок.— Мойра, вышвырни его отсюда.
— Сам выполняй свою грязную работу,— велел Райли.— Ты ведь не платишь ей еще и за обязанности вышибалы?
Он повернулся к Мойре.
— Сколько ты получаешь, красавица?
— Маловато,— хихикнула Мойра.
— Стыд и позор,— заявил Райли.— Не понимаю, почему ты торчишь у этого волосатого мастодонта.
— Ну и словечки,— заметил Харпер.— Могу поспорить, ты и читать умеешь.
— Даже не шевеля губами,— похвастался Райли.— Перейдем к делу. Твой бизнес может вылететь в трубу, пока ты будешь играть в Шерлока Холмса.
— Почему?
— Во-первых, я сказал Ледсому, что ты можешь раскрыть загадку, если тебя постоянно пинать. Поэтому он хочет, чтобы я тебя хорошенько пнул.
— А во-вторых?
— Объявлена награда за информацию, которая поможет схватить и осудить убийцу или убийц. Поскольку ничто человеческое тебе не чуждо, ты наверняка найдешь деньгам достойное применение.
— И все?
— Не совсем. Самое интересное я приберег напоследок.
Райли улыбнулся, показав большие зубы.
— Час назад Ледсому позвонил какой-то хрипатый тип и сообщил, что видел, как Элдерсон спорил с неким здоровяком, смахивавшим на тебя. Догадываешься, кем ты после этого становишься?
— Козлом отпущения,— мрачно сказал Харпер.
Райли кивнул.
— Мы бы тебя арестовали и выбили из тебя признание, если бы не два обстоятельства. Первое — мы слишком хорошо тебя знаем, чтобы поверить, будто ты мог такое совершить. Второе — у нас нет под рукой свидетеля, который мог бы тебя опознать.
— Почему?
— Высказавшись, хрипатый бросил трубку. Так что Ледсом не знает, кто звонил.
— Выглядит подозрительно.
— Некоторые терпеть не могут ввязываться в лишние неприятности,— заметил Райли.— Тем более жаль.
— Меня это не удивляет. Я сам слишком верен гражданскому долгу. И посмотри, к чему это привело.
— Сам вляпался — сам и выбирайся.
— У меня нет времени,— пожаловался Харпер.
— За решеткой оказаться тебе тоже вряд ли охота,— заметил Райли.— Если Ледсом попросит нас тебя арестовать — нам придется это сделать.
— Думаешь, подобный оборот возможен?
— Кто знает. Зависит от того, какие еще доказательства они найдут.
— Если они найдут нечто указывающее на меня — это будет чистейшим совпадением.
— Небольшое утешение, когда сидишь в ожидании суда,— заявил Райли.— Как только Ледсом сочтет, что у него достаточно доказательств, чтобы убедить присяжных, он тебя арестует. Потом может оказаться, что он ошибся, и доказательства присяжных не удовлетворят. Но даже если тебе удастся выйти сухим из воды, ты все равно попадешь под жернова и потеряешь кучу терпения, времени и денег.
— У них не больше шансов меня привлечь, чем у целлулоидного котенка, если они не найдут того хрипатого свидетеля, который меня опознает,— бесстрастно проговорил Харпер,— Но даже это не послужит доказательством. В лучшем случае это позволит предположить, что у меня имелся некий мотив для убийства. А если свидетель меня опознает, он будет лжецом, который что-то знает об убийстве и пытается отвлечь внимание следствия. Он не может объявиться, не угодив в число подозреваемых.
— Возможно. Чтобы это выяснить, нужно его разыскать и выбить из него правду.
— Полиция штата может заняться этим сама.
— Возможно,— сказал Райли.— А возможно, и нет.
— Возможно, я тоже не смогу.
— В этом я вовсе не уверен. За последние несколько лет ты успел поучаствовать кое в чем дьявольски интересном.
— Например?
— Например: убийство Грейс Уолтерсон двенадцать лет оставалось нераскрытым — до тех пор, пока ты, сидя на скамейке в парке, не услышал, как пьяный бродяга бормочет о нем во сне. Ты сообщаешь об услышанном нам, мы хватаем бродягу, он во всем признается.
— Простое везение,— заявил Харпер.
— В самом деле? Дело Грейс Уолтерсон давно было забыто, к тому же случилось не в нашем округе. Нам пришлось проверять сведения по всей стране, чтобы выяснить подробности. Да, ее действительно убил тот человек. Он действительно был пьян, как ты и сказал. Лишь в одном его рассказ не сходился с твоим.
— В каком?
— Он не спал и не бормотал. Он клянется, что хоть и был подшофе, но не спал, а сидел молча, когда ты незаметно ускользнул и вернулся с патрульным полицейским.
— Он написал свое признание на бумаге, и я ее съел,— сказал Харпер.— Просто не могу удержаться, чтобы не закусить бумагой.
Он хмуро посмотрел на Райли.
— Ты несешь чушь. Этот пьяница вслух признался, какое бремя лежит на его совести, и тем самым выдал себя.
— Ладно.— Райли пристально взглянул на Харпера.— Но именно тебе надо было оказаться рядом, когда он себя выдал. Затем — дело Тони Джакомо. Тот грабит банк, убивает двоих, а ты случайно оказываешься рядом два дня спустя, когда он...
— Хватит,— устало сказал Харпер.— Мне тридцать семь лет, я пообщался с девятью людьми, которых разыскивала полиция, и ты притворяешься, что в этом есть нечто удивительное. А со сколькими ты сам посидел рядышком за полвека своей греховной жизни?
— Должен признаться, со многими. Но ни один не говорил мне, что он в розыске, и не умолял его забрать.
— Мне тоже никто такого не говорил.
— Все совершали одну и ту же ошибку — оказывались рядом с тобой. Ты сильно увеличил нам раскрываемость, и комиссар считает тебя чуть ли не богом. Мне же ты больше напоминаешь дьявола. Несомненно, во всем этом есть нечто странное.
— Тогда скажи, что именно.
— Не могу,— признался Райли.— Не могу дать разумного объяснения.