– Создашь?
– Я неправильно выразился. Просто я приведу тебя в контакт с нею. Здесь над этим полем появится новый перламутровый шар, твоя вселенная. На самом деле это будет всего лишь ее значок, – не более, чем иконка на рабочем столе компьютера. Смотри.
Перламутровый шар возник мгновенно, так быстро, что в лицо Ложкину ударила волна теплого воздуха. Он отшатнулся.
– Что мне нужно сделать, чтобы попасть туда?
– Просто коснуться его рукой.
– А потом я сумею вернуться сюда? Обратно?
– Вряд ли.
Ложкин приблизился к шару. Блестящая поверхность была полупрозрачна; там, внутри что-то двигалось и жило, как во внутренностях огромной медленной амебы.
– Быть может эти электроны – миры, где пять материков, – тихо произнес Ложкин.
– Как раз эти строчки я имел в виду, – согласился Творец.
– И мне достаточно всего лишь прикоснуться к нему рукой?
– Да. То есть, нет; двумя руками, как к электрическому проводу. Прикосновение одной рукой даст небольшой разряд, что-то вроде искры.
– Но, если я был там настолько несчастен, что не мог жить, зачем мне возвращаться? Я там умер?
– Не имею понятия.
– Нет, я не хочу возвращаться.
– Ты боишься?
– Да, – сказал Ложкин, – это слишком много для меня. Просто я боюсь, что ничего не смогу изменить. Тогда в моем поступке не будет ни малейшего смысла. Ты сказал, что я явился оттуда? Из этого шара?
– Тогда забудем об этом, – сказал Творец. – Ты пришел ко мне по делу, тебе нужна была помощь, а здесь я распустил нюни со своим творчеством, которое никому не нужно. Я помогу тебе, если сумею… Правда, она красиво движется? – спросил он о Таре.
– Да. Она красиво движется. Но дело не в этом, – ответил Ложкин. – Ты сделал ее слишком настоящей. Ее даже можно любить, я это чувствую.
– А кто сказал тебе, что я ее люблю? Я просто позволяю любить себя, обслуживать и защищать.
– Тебе не кажется, что она несчастна?
– Несчастна? Успокойся. Я могу сделать десяток таких, и что же, я должен их всех любить? Конечно, она может быть очень нежной и мягкой, иногда я с ней даже сплю, это снимает напряжение, но, в общем, она создана не для этого. Что ты хотел от меня? Что-то серьезное?
Ложкин закатил рукав и показал ему спору, глубоко вросшую в мышцу.
– Да, это серьезно, – Творец вздрогнул, и гримаса отвращения мелькнула на его лице. – Что ты собираешься делать?
– Убить брызгуна, – ответил Ложкин.
– Это нереально.
– Брызгуна можно убить ровно в полночь, при вспышке молнии.
– Есть такая опция, – согласился Творец. – И что дальше?
– А раз есть такая опция, значит, есть возможность ее использовать. И наверняка существуют обходные пути для того, чтобы уничтожить это чудовище. Я не могу заставить молнию ударить ровно в полночь. Но ты когда-то клялся, что можешь создать все, даже бога. Это правда?
– Почти. Со многими ограничениями, – ответил Творец.
– Тогда создай для меня прибор, вызывающий молнию.
73. Вызывающий молнию…
– Вызывающий молнию электрод должен быть заземлен в двух местах, а также иметь изгиб на конце, – говорил Творец. – В качестве электрода подойдет любой металлический предмет. Я дам тебе телескопическую антенну, которая будет весить всего сорок грамм. Плюс пульт управления и пятнадцать метров провода. Все это легко поместится в твоем рюкзаке. Каким оружием ты собираешься убивать брызгуна?
– Я взял пневматический пистолет. А старик даже дал мне кобуру. Настоящая кожаная кобура, и крепится не на ремне, а под мышкой. С такой штукой сразу чувствуешь себя суперменом из комиксов. Хотя в кобуре всего лишь вот эта маленькая пшикалка. Но я думаю, что мне этого хватит.
– Этого хватит, – согласился Творец. – Я думаю, что его можно убить любым оружием. Не в этом дело… Это тот самый пистолет, из которого ты стрелял в глаз своего друга?
– Ты и это знаешь?
– Я просматривал твою матрицу памяти. В ней много темных мест, а некоторые вообще не читаются.
– Почему?
– Потому что ты чужой. Хотя твой мир очень похож на наш. Он почти такой же.
– Что значит "похож"?
– В нем те же законы морали и науки. Ближайшие миры отличаются друг от друга только на одно событие, – говорил Творец, – поначалу они очень близки. Но затем они или сливаются, или начинают расходиться. Событием может быть, например, рождение Ньютона или Моисея, или их смерть в раннем детстве. Но бывают такие события, которые ничего не меняют. Твой мир мог быть копией нашего. А мог и не быть. Но ты все рано не узнаешь, если не вернешься. Говорить о том, что твой мир единственный, это то же самое, что говорить о том, что твой дом единственный, или твоя улица.
Похоже, что Творец был склонен к философствованиям, что делало его довольно занудным собеседником. С каждой минутой он нравился Ложкину все меньше.
– Еще долго ждать? – спросил Ложкин.
– Все готово. Я пока что не довел эту штуку до ума, но для твоих целей она сгодится. Еще примерно две с половиной минуты, чтобы зарядилась батарея. Потом можешь нажимать кнопку.
– Молния ударит прямо с чистого неба?
– Если ты хочешь, чтобы я создал для тебя еще и тучу, то тебе придется долго ждать.
– А гром будет?
– Разумеется. Гром – это ударная звуковая волна, которая распространяется от молнии. Видишь этот зеленый огонек? Раз он горит, значит, батарея зарядилась. Можешь нажимать кнопку.
Ложкин нажал и зажмурился. Но вначале ничего не произошло. Он посмотрел на металлический штырь, воткнутый в землю на расстоянии пятидесяти метров от них; от вершины штыря к небу поднималась голубоватая дрожащая полоса электрического разряда. Молния ударила с опозданием в минуту. «Ударила» – это сильно сказано. Она, скорее, просто спустилась с неба, упала, как капля дождя. Голубая струя света вонзилась в штырь, мигнула, погасла, затем мигнула еще раз.
– Это была молния? – разочарованно спросил Ложкин.
– Самая настоящая.
– Тогда где же гром?
– Как видишь, его нет, – ответил Творец. – Я тоже могу ошибиться. Специально для тебя я замедлил весь процесс в две тысячи раз. Теперь вспышка молнии длится почти минуту. Или ты собирался вытащить свою рогатку и застрелить брызгуна за несколько сотых долей секунды? Нет, для этого нужно время. Моя замедленная молния тебе лучше подойдет. А то, что нет грома, это даже лучше. Меньше шума, меньше привлекаешь внимание. Не волнуйся, мой прибор сработает, даю гарантию. Но за свою работу я с тебя кое-что возьму.
– У меня ничего нет.
– Не имею в виду ничего материального. Я возьму с тебя обещание, что ты не отдашь спору твоему хозяину. Уничтожить ее ты не сможешь, значит, просто забрось ее в болото. Там ее никто не достанет.
– Я не могу такого обещать.
– Да? Ты считаешь, что твой хозяин должен жить? Ты представляешь, что случится, если он добьется власти? После того, как ты отдашь ему спору, его ничто не остановит. Он уйдет в бесконечность. Он станет частью природы, как радиоизлучение или звезды. Он будет набирать силу и власть с каждым десятилетием или веком. Подумай о следующих поколениях. Это будет на твоей совести.
– И на твоей тоже, – ответил Ложкин. – Ты же его вылепил, собственными руками!
– Э, нет! Я вылепил его тело нестабильным, – возразил Творец, – пройдет еще месяцев пять или шесть, и оно само собой разрушится. А ты собираешься подарить этому деспоту бессмертие. Ты думаешь, что ты делаешь?
– Я здесь ничего не могу поделать.
– Но почему?
– Жало сморва, – ответил Ложкин. – Дед как всегда подстраховался, он вколол мне эту дрянь. Поэтому я не могу просто выбросить спору.
– А если на тебя нападут на обратном пути и отберут спору? – предположил Творец.
– Я буду ее защищать. Но идея хорошая.
– Идея никчемная.
– Почему? – спросил Ложкин. – Вылепи парочку боевиков. Они отберут у меня спору, и все будет в порядке. Как тебе мысль?
– Я не успею. До ближайшего глиняного карьера два дня пути через лес. К тому же, я не стану лепить боевиков, это слишком опасное занятие. И для тебя, и для меня. Любое создание получает элементарную свободу воли. Я не хочу рисковать. Если я начну лепить агрессивных созданий, то даже Тара мне не поможет. И есть еще одно обстоятельство: насколько я понимаю, ты будешь защищать спору до последней капли крови. Я буду вынужден тебя убить, чтобы отобрать ее. Я не хочу никого убивать, ни для каких супер-пупер-целей. Это мой жизненный принцип.
– Тогда понятно. Спасибо за информацию.
– Бери прибор, он твой, – сказал Творец.
– Ты все-таки отдаешь его мне?
– Положимся на судьбу, она всегда находит какой-нибудь выход.
Ложкин взял прямоугольную металлическую коробочку с мигающим зеленым огоньком, оттянул рычажок, и огонек погас. Прибор, вызывающий молнию.
– Спасибо.
– Не забудь закрепить громоотвод на ближайшем дереве, иначе молния ударит в тебя.
– Не забуду. Я не хочу возвращаться через лес. Здесь нет другой дороги?
– Есть. Я нарисую тебе карту. Впрочем, можешь дойти и без карты. Тара тебя поначалу проводит. Видишь вдали вон тот курган? Иди прямо на него. Когда поднимешься на его вершину, увидишь реку. Она далеко, но будет блестеть на солнце, и ты ее увидишь. Иди туда, потом перейдешь ее по мосту. Дальше примерно на север, через Долину Отказов. Это единственная опасная часть путешествия. Там ты встретишь людей, которые с тобой заговорят и будут тебе предлагать различные приятные вещи. Ты должен отказываться. Пока ты отказываешься, ты в безопасности. Но, стоит тебе хотя бы раз согласиться, и ты погиб. Внимательно следи за своими словами, не давай даже видимости согласия. Если ты не знаешь, что сказать, просто молчи и иди дальше. Ни в коем случае не сворачивай вправо, иначе попадешь в пустыню боли. Это такое место, где людям бывает очень больно. Иногда даже слишком больно. Это понятно?
– Понятнее некуда, – ответил Ложкин. – Что будет за долиной?
– Дальше ты увидишь водоворот. Ты ведь туда идешь, правильно?