Поодаль толпились перепуганные сотрудники этого хозяйства, как ни странно, среди них почти не было смуглолицых. Я видела, как оперативники опросили каждого, но никто, конечно же, ничего не видел и не слышал. Собственно, нечего было и рассчитывать, что кто-то из этих людей может быть в курсе причин, которые довели их начальника до самоубийства.
Кто-то позвонил Овчинникову, и тот оглянулся в нашу сторону. Худое лицо его заострилось еще больше, и тревожное предчувствие заставило мое сердце сбиться с ритма: что ему сообщили? Я уже знала, что Володя встречался с мачехой Дины, и та не вызвала у него подозрений. К тому же у нее было алиби: как раз в ту ночь она вызывала мужу «Скорую» – у него подскочило давление. Может, каким-то мистическим образом отец почувствовал, что происходит с Диной? Во втором браке у него детей не было… Но сейчас Овчинникову позвонили явно по другому поводу.
Артур замолчал, тоже перехватив взгляд оперативника. Только Разумовский продолжал выговаривать ему за излишнюю скрупулезность в делах. А мне-то казалось, что это одна из главных характеристик хорошего следователя…
Оперативник направился к нам, и я почувствовала, как между ним и Артуром, которому не терпелось узнать, что произошло, наэлектризовался воздух. Брызни водой – искры полетят! Подойдя вплотную, чтобы никто посторонний не услышал его слов, Овчинников тихо, но отчетливо проговорил:
– «Тойота» Жуковца стоит в его гараже. Гаишник говорит, что визуальный осмотр следов крови не выявил.
– Он же распихал все части тела по мешкам, – отозвался Павел Андреевич раздраженно. – Откуда крови взяться?
Не глядя на полковника, Володя добавил:
– На его навигаторе последний маршрут от дома Прохоренко в Загорянке до его собственного. Задан тридцать первого января в двадцать три пятьдесят четыре.
– В это время вечеринка еще продолжалась. – Артур взглянул на меня, хотя точно знал, что я уехала оттуда еще около десяти вечера. – Лиза сказала, что гудеж продолжался до утра. А потом ей пришлось спешно все убирать, чтобы мать не застукала.
Разумовский расстроенно пробормотал:
– Жуковец вполне мог и не включать навигатор, когда отправился развозить части тела.
– Возможно, – задумчиво произнес Логов. – Представим, что он привез Дину к себе домой, надеясь на бурную ночь. Но что-то у них там не срослось, может, она даже посмеялась над ним. Надо, кстати, потом узнать после вскрытия – имеется ли повод для насмешек?
Никита захлопал ресницами:
– Вы имеете в виду…
Порозовевшее лицо его приняло такое невинное выражение, что я едва не рассмеялась и прикусила губу. Приподняв ладонь, Логов пресек его любопытство:
– В общем, Жуковец пришел в ярость и убил ее. Но распилить ее ночью в квартире он не мог – шум услышали бы соседи. Тогда наш парень перевез тело сюда и уже здесь расчленил. Ночью охрана не работает, свидетелей нет, а он мог самостоятельно открыть ворота.
– Пока все сходится, – осторожно заметил Никита.
Он пытливо заглядывал Артуру в лицо, точно пытался угадать, что у него на уме на самом деле. Но это не удавалось никому…
– Здесь Жуковец вооружился бензопилой… Надеюсь, ребята уже нашли нужную! И расчленил тело. Развез его по помойкам Ивантеевки и Королева. Потом вернулся домой, поставил джип в гараж.
– Ну? – нетерпеливо буркнул Разумовский, зыркая на Артура из-под насупленных бровей. – Что не так?
– На чем он приехал сюда?
– На чем! На такси, наверное.
– Почему? Зачем вообще ему нужно было заезжать домой, если он собирался приехать сюда и застрелиться? Или он и не собирался этого делать? И потом, как он вообще вынес тело? Неужели их подъезд не оборудован камерами?
Полковник поразил меня:
– Он мог выбросить тело с балкона, чтобы не тащить его. Потом сам спустился и погрузил его в свой джип.
Артур повернулся к Овчинникову, и тот кивнул:
– Проверю записи.
Какая-то мысль не давала мне покоя все это время… Мы говорили об этом буквально накануне. Но о чем? Я никак не могла уловить ускользающее воспоминание, юркое, как крошечный головастик, а оно казалось очень важным. И собственная беспомощность бесила до того, что хотелось топать и визжать.
Только на такое я никогда не решалась…
– Ни малейшего следа крови или ДНК Старостиной – хоть бы один волосок! Нет и отпечатков ее пальцев. Ничто не указывает на то, что она вообще когда-либо садилась в машину Жуковца.
Закончив фразу, Артур отхлебнул горячего чая с каркаде из высокого стакана, с которого устало глядел лось цвета сепии. Он старался не думать о том, что купил его, как и все в этом доме и сам дом тоже, – Сашкин отец, которого Логов заочно недолюбливал. Когда-то Сергей Каверин обидел женщину, которую Артур полюбил, и младшую дочь, тоже ставшую для него родной. Он понимал, зачем Сашка хочет поселить в другом крыле таких же обиженных женщин: чтобы искупить в глазах Бога вину своего отца, а заодно до конца стереть его энергетику, еще витавшую в этих стенах. Но мысль, что под одной крышей с ней будут жить незнакомые люди, еще неизвестно на что способные, настораживала Артура. Другое дело – собаки…
Прихватив Никиту, они втроем приехали в Образцово, когда закончили осмотр места преступления в «Мураве». Это было ближе, чем добираться в Москву, а хотелось посидеть спокойно, почти по-семейному, чтобы обсудить запутанное дело без спешки и нервозности, которую создавал Разумовский. В заснеженной усадьбе было так тихо и безлюдно, словно они вступили в сказочное царство, и вот-вот появятся Двенадцать месяцев или мелькнет среди деревьев пламя их волшебного костра. И хотя они приезжали сюда не в первый раз, но именно сегодня каждого охватило смутное, необъяснимое благоговение перед Домом, который мог стать для них общим.
Протаптывая тропинку, Артур шел первым, но то и дело оглядывался на ребят и думал: «А почему бы нет? Другие же усыновляют детей… Эти, конечно, большенькие, так и проблем с ними меньше, хоть попы мыть не придется… Мы можем стать семьей. Можем».
Сашка шла за ним, делая нелепо широкие шаги, потому что пыталась попасть в его следы, и вид у нее был при этом до смешного сосредоточенный. А Никита с задумчивым видом топал следом, не обращая внимания, куда ступает. Когда Сашка внезапно остановилась – ей вдруг взбрело в голову вытоптать на снегу «елочку» – он чуть не воткнулся в нее, но успел отпрянуть назад. Артур насмешливо подумал: «Если Сашка его коснется, пацан сознание потеряет, не иначе».
В эти минуты он совершенно не вспоминал о деле Жуковца, давно приучив себя переключаться на обычную жизнь, когда есть возможность. Думая только о мертвых, можно было с ума сойти… Поэтому по дороге Артур взахлеб рассказывал ребятам о том, как сам однажды работал садовником:
– Весной, когда я учился на первом курсе, ко мне вдруг подошел наш декан, сухонький такой дядечка, из поволжских немцев, и говорит: «Логов, мне кажется, у вас хороший эстетический вкус. Не хотите на этом заработать?» Какие мысли мелькнули тогда первыми, вам лучше не знать… Но я еще ничего не успел ляпнуть, а он говорит: «Мне нужно привести в порядок мой сад. Он достаточно большой, так что заплачу я хорошо. Особых требований нет, главное, чтобы получилось красиво. Возьметесь?» Ну деньги студенту всегда нужны, верно, Ивашин? А работа показалась несложной… Так что я раздумывал полсекунды. Но! Декан всучил мне толстенный справочник по уходу за садовыми растениями и посоветовал для начала изучить. Вот тут я понял, как влип… Я не к сессии готовился, а изучал, как правильно делать обрезку. Именно тогда я выяснил, что начинать следует с сухих и поломанных веток. Потом надо удалить волчки… Знаете, что это такое? Нет, конечно, откуда вам знать? Это вертикально растущие побеги, которые вытягивают большую часть питательных веществ, что снижает урожай. После них можно заняться ветками, растущими внутри кроны дерева. И решить судьбу перекрещивающихся ветвей. При этом важно еще и правильный угол выбрать… Да там вообще целая наука! Дело в том, что на фоне неба создается обман зрения – расположение ветвей выглядит не совсем верно. Поэтому умные люди придумали такой способ: нужно несколько раз обойти дерево, пытаясь составить в уме объемную модель. Ну, скажем, как 3D… Только тогда становится понятно, какие из веток лучше удалить, потому что они портят общий вид.
– Вот и займешься этим в нашем саду, когда мы все переедем за город, – заключила Сашка, отчего Никита, сидевший позади, едва не упал между их сиденьями.
– В смысле? – пролепетал он. – Артур Александрович тоже…
– Тоже, – весело подтвердила она. – А ты-то сам не передумал?
Логов быстро взглянул на него через зеркало заднего вида. Сашка не оборачивалась, она не видела, каким больным стал его взгляд… У Артура сжалось сердце: мальчишка совсем измучился. Может, лучше не травить его изо дня в день близостью невозможного, а отослать куда подальше – в другой отдел, чтоб они с Сашкой больше никогда не пересеклись? Разве не разумнее вырвать из сердца здоровенную занозу, которая убивает его день за днем? Сашка просто не отдает себе отчета в том, как мучает бедного…
В первую неделю Никита, конечно, будет лезть на стены, потом втянется в новую работу, он же добросовестный! Затем увлечется и постепенно перестанет задыхаться от тоски. И начнет наконец нормальную жизнь. Логов решил после окончания этого дела переговорить с Разумовским о переводе парня. Конечно, он сам уже привязался к Ивашину, и они даже начали быстрее понимать друг друга… Конечно, не как с Сашкой с полуслова… Но с ней у них особое родство – высшего порядка, через Оксану, которая стала ангелом-хранителем обоих. Пытаясь уснуть, он часто ощущал щекой нежное прикосновение ее крыла…
Ивашин только буркнул что-то в ответ.
Разборчиво он заговорил позднее, когда они устроились у камина (Артур впервые разжег его сам!) со стаканами чая. Логов уселся в большое кресло, чувствуя себя не меньше, чем Шерлоком Холмсом, Никита растянулся на ковре, а озябшая Сашка, укутавшись в плед, уселась по-турецки прямо перед огнем. Артур следил, чтоб она не наклонялась к пламени.