– Володя, что там с камерами в подъезде Жуковца? Во сколько? Понял. Спасибо.
Отключив телефон, он продолжил:
– Лиза позвонила Жуковцу и наплела этому дураку, что она, мол, решилась на близость с ним и все в этом роде. И что она едет в его ландшафтное хозяйство… Интересно, как Лиза объяснила, почему не к нему домой? Ну ладно, это выясним. Главное, что он заглотил наживку и помчался на долгожданное свидание. Камеры в подъезде действительно запечатлели, как Жуковец выходит из дома ночью – в половине первого. Безо всякого трупа в руках, разумеется… В это время он был до того пьян, что не решился сесть за руль. Судмедэксперт подтвердил, что в его крови было свыше двух с половиной промилле алкоголя. Думаю, он вызвал такси. Это проверим… Поэтому его джип и остался в гараже.
Я только кивнула. От облегчения мое тело обмякло и хотелось по-кошачьи свернуться клубочком у огня. Может, даже мирно задремать под звук его голоса… Но убийца еще была на свободе, и спать было не время. Потом я просплю целые сутки кряду.
– Жуковец открыл ворота и пропустил машину Лизы.
– Кстати, почему у них совершенно одинаковые джипы? – встрял Никита. И это был логичный вопрос, который у меня почему-то не возник.
Но Логова он не смутил:
– Не иначе, как причуда Маргариты – парные машины, все в таком духе… Женщинам нравится такая романтическая ерунда. Наверняка она сама же и купила оба джипа. А у ее агентства неплохо дела идут, да? Или муж ее осчастливил наследством? Ладно, с этим разберемся.
Никита не мог усидеть, не внеся свою лепту:
– Лиза вместе с Жуковцом вошла в офис, чем-то стукнула его по башке и потом инсценировала самоубийство. Откуда пистолет?
– Хороший вопрос. – Логов задумался. – Он зарегистрирован на имя Жуковца, это мы уже пробили. Значит, он сам достал его из сейфа или где там он хранил оружие. Зачем?
Мне это как раз не показалось странным:
– Лиза попросила показать ей ствол. Сказала, что ее возбуждает оружие… Любая опасность. Что-нибудь в этом духе. Этот дурак уже так плохо соображал, что на все был готов, лишь добраться до ее тела…
– Вполне реалистично, – одобрил Артур. – Наверное, этим пистолетом Лиза его и оглушила. А может, нашла что потяжелее… Она – девушка крупная, так что у нее хватило сил усадить обмякшего Жуковца в кресло.
– Или она усадила его заранее, изобразив, будто готова сделать… Ну ты понимаешь…
– Возможно, – согласился он. – С ее-то адской хитростью… Разделавшись с ним, Лиза расчленила тело Дины, расфасовала по пакетам и отправилась в турне по городам Подмосковье.
Я напомнила:
– Предварительно установив голову Дины на столе перед трупом Жуковца. Олицетворение раскаяния. Тому старику, Борису Станиславовичу, издали показалось, что за рулем джипа был парень… Но Лиза – высокая, крепкая. Скорее всего, она надела куртку Жуковца и его шапку, чтобы сходство было полным. Наш свидетель обознался. Он же видел ее из окна, ночью…
– Исчадие ада, – пробормотал Артур и вдруг резко вскочил с кресла. – Ну что, поехали?
Даже Никита растерялся:
– Прямо сейчас? Ночь же…
– До утра наша далеко не бедная Лиза может удрать на край света, – проворчал Логов. – Если вы совсем размякли, оставайтесь, я оперативников с собой возьму.
Но я уже была на ногах:
– Я с тобой!
– Я тоже. – Даже в полумраке стало заметно, как Никита покраснел.
Торопливо поднявшись, он неловко одернул худи, такой длинненький, тоненький, совсем юный и милый, но безнадежно одинокий, что мне вдруг стало до того жаль его – сердце затопило… Оно бултыхалось в теплой жалости, сбиваясь с ритма, и я сделала единственное, способное унять это нервное биение: обняла Никиту. Он испуганно дернулся и затих в моих руках. А у меня возникло странное чувство, будто я внезапно обрела недостающую целостность, найдя ту часть меня, которой болезненно не хватало.
Артур улыбнулся, глядя на нас, и лицо его стало таким добрым и мягким, будто и не он только что живописал зверское убийство. Но я уже знала: одно другому не мешает. Никто из нас троих не стал злее от того, что имел дело с вещами воистину чудовищными. Даже для меня расследование преступлений уже стало чем-то вроде работы, о которой забываешь с родными людьми. Да! Именно это я и ощутила, обняв Никиту, – родной.
«А как же Кирилл?» – мелькнуло в мыслях и… погасло.
Он так и не позвонил мне за эти дни. Ничем реальным не укрепил фантазию о любви, которую я сочинила сама и даже истово поверила в нее. Не стал скарабеем, готовым спасти меня из плена тоски…
Да и тоски больше не было. Все сложилось просто прекрасно: со мной рядом самые родные люди, и, похоже, очень непростое убийство раскрыто. Я надеялась, что Лизе не удастся скрыться, прежде чем мы доберемся до Загорянки, поэтому быстро разжала руки и бросилась к выходу:
– Поехали, поехали!
Это произошло само собой, но в машине я почему-то села рядом с Никитой. К счастью, он не потерял сознание от волнения, а Логову хватило такта не прокомментировать это. Нет, я не собиралась брать его за руку, ничего такого. Мы просто сидели рядом и продолжали обсуждать детали дела, и Никита даже позвонил Овчинникову, сообщил, что мы едем на задержание. Перспектива срываться среди ночи не привела того в восторг, но Артур крикнул, обернувшись, что мы справимся сами.
– Не банду же брать едем! Она хоть и крепкая, но все же девчонка, уж как-нибудь справимся, – добавил он, когда Никита убрал телефон.
Мне захотелось поделиться тем, что оформилось совсем недавно:
– Странно… Обычно мстителей всегда жаль, правда? А Лизу нет. Почему?
Никто не ответил мне. Но все задумались.
Дом казался не сонным, а затаившимся – только одно окно тускло светилось, как будто он подглядывал одним глазом, надеясь, что этого никто не заметит. Еще по дороге Артур позвонил Маргарите, предупредил о приезде, но попросил не будить Лизу – якобы ей не обязательно присутствовать при разговоре.
– А это так срочно? – раздался в трубке недовольный голос. – До утра не может подождать?
– К сожалению, нет. Хотя если вас не волнует, что убийца совсем рядом с вами и может нанести новый удар…
– Жду вас, – тотчас отозвалась Маргарита.
Логов уже получил сообщение, что белая «Тойота», которую камера одной из круглосуточных моек в Мытищах зафиксировала в ту ночь, принадлежит именно Маргарите Прохоренко. С галогеновыми фарами на «кенгурятнике»… Сомнений не осталось, но Артур не испытывал радости: ему предстояло непростое объяснение…
Наряженная в изумрудного цвета пеньюар, нежно пахнущая и уже подкрашенная, Маргарита поджидала его на кухне, как гостеприимная хозяйка накрыв чайный стол. Но в ее планы явно не входило, что красивый следователь среди ночи явится к ней с парой помощников.
«А она недолго убивалась по возлюбленному, – отметил Артур насмешливо, оценив полупрозрачность пеньюара. – Возможно, дочь переоценила глубину ее чувств».
– Что это значит? – В голосе Маргариты зазвенел лед.
Вытянув шею, она пыталась смотреть на всех свысока, но внутри ее было слишком много тревоги, и этот номер не прошел даже с Сашкой, которая в любой компании оказывалась самой маленькой.
– Маргарита Алексеевна, вам лучше присесть, – посоветовал Логов, но она не двинулась с места, глядя на него с вызовом.
«А что, если она и сама обо всем догадалась?» – Он загасил это подозрение, как окурок: не может быть.
А если б и впрямь истина уже открылась ей, как она поступила бы? Сдала бы дочь в память о Виталии? Или признала бы свою вину перед Лизой и попыталась спрятать ее от правосудия? Впрочем, как бы Маргарита ни пыталась помочь дочери, в ее глазах она навсегда останется той, что взрастила в ней чудовище…
– А вам лучше уже сказать, что привело вас в мой дом среди ночи, – потребовала она раздраженно, и этот тон вызвал в нем ответную волну еще сдерживаемого, но уже закипающего гнева.
И эта тонкая шея, и напряженно расправленные прямые узкие плечи, и все ее острое лицо показались Артуру такими жалкими… Трудно было поверить, что эта женщина заправляла бизнесом и совсем недавно содержала молодого здорового мужчину, которого, по сути, купила. Сейчас она казалась настолько слабой и хрупкой – от любого грубого слова сломается, от плохой новости. Но сострадания к ней Артур не испытывал, как никогда ему не было жаль и Гертруду, а он видел разные постановки. Почему ему самому не пришла в голову аналогия с «Гамлетом»?
«Надо бы сводить Сашку в театр, – подумал он и коротко улыбнулся ей. – Сам сто лет не был… Одноглазого тоже можно с собой взять… Похоже, у него совсем мозг размягчился от ее объятий!»
К счастью, Ивашин помалкивал и держался в тени.
Больше не пытаясь темнить, Артур отчетливо проговорил, глядя Маргарите в глаза:
– Ваша дочь, Елизавета Николаевна Прохоренко, подозревается в двойном убийстве.
Отшатнувшись, она ударилась о спинку высокого стула, тоже обитого изумрудной материей – видимо, Маргарита Алексеевна любила этот цвет, – но не заметила этого, пытаясь удержаться на остром краю той новой для нее реальности, в которой оказалась. Не дав ей опомниться, Логов продолжил тем же сухим тоном:
– У нас есть все основания полагать, что ночью с тридцать первого января на первое февраля сего года Елизавета убила Надежду Анатольевну Старостину – гостью вечеринки, проходившей в вашем доме. А затем Виталия Григорьевича Жуковца.
Из горла Маргариты вырвался то ли стон, то ли хрип. Подобные звуки Артуру приходилось слышать уже не раз, и его слух адаптировался к ним. Выждав несколько мгновений, он твердо произнес:
– Сейчас мы поднимемся в спальню вашей дочери. Вы разбудите ее, поможете ей одеться. Моя помощница, – он указал на Сашу, – будет присутствовать, чтобы вам не пришла дикая мысль устроить Лизе побег. В любом случае дом оцеплен, и далеко она не уйдет.
В этом он блефовал, но Маргарита не могла знать наверняка. В ее сухих глазах разгоралась ненависть, которая ничуть не удивляла Логова и не обижала его. В мире было полно людей, ненавидевших его… Но это никак не сказывалось на его здоровье, потому что давным-давно, когда Артур еще учился в школе, его как-то перехватила старенькая гардеробщица, с которой он всегда здоровался, по привычке широко улыбаясь.