И вот столкнулся с действием божественных законов на своем собственном примере. Что там пишут о реинкарнациях?
В общем, из-за компьютера меня поднял лишь возмущенный возглас отправляющейся в постель жены.
Приятное на вкус, немного отдающее ментолом лекарство принять на ночь не забыл. Только оно не помогло.
***
… очередной взрыв, засыпавший траншею комьями мерзлой земли. Привалившись к стенке, смотрю вверх, на пикирующую и воющую смерть. Звено лаптежников крутит убийственную карусель, сбрасывая бомбы на позиции нашей роты.
Мучительно хочется свернуться клубком на дне траншеи, а еще лучше, заползти в «лисью нору», закрыть глаза, зажать ладонями уши и дождаться, когда этот ужас прекратится.
Но нельзя. Тело наблюдателя со снесенной осколком половиной лица лежит на дне траншеи, а немцы скоро пойдут в атаку.
Сквозь гул в ушах улавливаю изменения в какофонии разрывов. Точно, самолеты улетели. Теперь по нам долбает артиллерия. Ненамного приятнее, если сказать честно. Шансы уцелеть в лисьей норе возросли неимоверно, но мне туда нельзя, потому что я взводный и отвечаю за оборону участка. Усилием воли заставляю себя подняться и бросить короткий взгляд за бруствер, в сторону немецких позиций. Так и знал – там расползаются маленькие на расстоянии коробочки танков. Сейчас артподготовка закончится.
Словно подслушав мысли, частота взрывов заметно снизилась. Теперь по нам лупят танки, желая издали уничтожить остатки взвода. Кажется, что погибли все.
Еще с утра ровная, изгибающаяся четкими зигзагами траншея превратилась в сплошные воронки, щедро украшенные копотью и кровью.
– Бойцы, занять позиции! Приготовиться к отражению атаки, подготовить бутылки и гранаты!
Крича, я, пригнувшись, пробираюсь через ямы и завалы, взывая к тем, кто разве что чудом остался в живых. Взгляд постоянно задерживается на том, что осталось от мертвых. Бомбы и снаряды доставали людей даже в укрытиях, превращая тела в кровавые шлепки, неразличимое месиво, а иногда разрывая на выглядящие поразительно чисто и аккуратно куски.
Неужели все подчиненные убиты и я теперь один?!
– Кто живой, отзовитесь?!
– Я живой, красноамеец Истомин!
– Я, Чугунов, товарищ младлей!
– Здесь живые, товарищ командир!..
Голоса моих бойцов доносятся спереди и сзади, возвращая надежду и радуя сердце. Нас так просто не возьмешь!
Повторяю главное:
– Занять позиции! Приготовиться к отражению атаки!
Еще после первого боя понял: командирский ТТ – вещь не для окопов. Я лучший стрелок в своем взводе, а винтовка не положена. Это было бы смешно, если бы не отдавало чьим-то злым умыслом.
Ничего, здесь младший лейтенант Петров сам себе хозяин. И родная трехлинеечка пристреляна на совесть.
Вернувшись, занимаю позицию по центру взвода. Пригнувшись, неосознанно вздрагивая от близких разрывов снарядов, окидываю взглядом заснеженное поле.
Немцы уже развернулись в цепи, следуя за порыкивающими моторами танками. Уверенные в себе, стреляя на ходу из карабинов и пистолетов-пулеметов, шагают не спеша, как на работу. Они всегда так воюют: сначала перепахивают наши позиции авиацией и артиллерией, а потом наступают под прикрытием танков, в расчете, что в изувеченных, перемолотых взрывами траншеях уже не осталось живых. Ничего, сейчас мы вас разочаруем. Придержав дыхание, выцеливаю рослого унтера, подгоняющего свое отделение. Палец мягко утапливает спусковой крючок…
Бах!
Переломившись пополам, немец валится мордой в снег. С почином на сегодня, взводный!
Уже чувствуя – отобьемся! – ору:
– Огонь! Бей гадов!
На втором выстреле смазал – помешал близкий взрыв. Зато третий лег, как положено. И четвертый, прямо в лицо фашисту, только брызги полетели.
Загнав в магазин третью обойму, словно по наитию успеваю присесть – длинная пулеметная очередь щедро подметает позицию, разбивая в щепки ложе оставшейся на бруствере винтовки.
Танк!
Угловатая «тройка» с короткой пушкой прет прямо на на меня. Ощущая вдоль позвоночника смертный холодок, вытягиваю из ниши увесистую связку гранат. Тяжелая, зараза, далеко не бросить. И торчать башкой из траншеи нельзя – живо очередь схлопочешь. Коротко выглянув, снова падаю на дно. Рев мотора все ближе… Пора!
Связка полетела под днище опасно приблизившейся стальной громадины. Наверное, механик-водитель что-то успел почуять – танк дернулся влево. Но поздно. Взрыв!
Ага! Слетевшая гусеница валяется на земле, «тройка» удачно развернулась кормой. В смысле, удачно для меня, а для немцев совсем наоборот. Чиркнув спичечной коробкой, отправляю гостинцем две бутылки горючки. Тут можно не пригибаться – осколки не полетят. Моторный отсек остановившегося танка охватывает жадное чадящее пламя. Жаль, винтовке хана, но я и с пистолетом не валенок.
Высунувшийся в башенный люк танкист получает пулю в башку и проваливается назад. Вслед запускаю лимонку. Звякнув об откинутую крышку люка, она падает в танк.
Хлесть!
Вот так вам, гады. Отвоевались! Так, теперь винтовочку бы новую…
Оглядываясь, обнаруживаю за спиной стоящего с винтовкой в руках ротного:
– Ну, Петров!.. Молодец, взводный! Как в городках: бац-бац, и в дамках.
Он улыбается. Смотрю по сторонам: нормально. Горят еще два танка, в поле валяются трупы в серой форме, немцы откатываются назад. Отбились! Уточняю:
– То в шашках, товарищ старший лейтенант.
– Что?..
– Дамки – они в шашках, говорю.
Улыбка становится шире:
– Знаток! Держи. Воюй дальше.
Отдав трехлинейку, Максимов, пригнувшись, уходит по траншее. Бой затихает.
Теперь подсчитать потери, отправить в тыл раненых, распределить бойцов по позициям. Надо еще подправить траншею, похоронить погибших, пополнить боекомплект, узнать, что там с питанием – дел у взводного много. И все они под вражеским огнем.
О, накаркал. В воздухе запела первая мина. Похоже, ляжет рядом.
Взрыв ударил прямо на бруствере, метрах в трех от моей головы…
***
… проснулся со звоном в голове и тишиной в ушах. Лицо жены плывет перед глазами, комната словно вращается вокруг кровати. Показалось, что отбитые мозги сейчас вытекут через уши, но болезненные симптомы стали резко спадать.
– Саша! Господи, ну что сейчас?!
Уже слышу. Хорошо. Что это было? Наверное, контузия. Читал о ней часто, на себе испытал в первый раз. Дерьмовое ощущение, если честно признать. Так, надо ответить:
– Уже ничего. Не помогает твое лекарство, Марин. Ложись спать.
– Как ты меня уже достал этими вздрагиваниями! Как заяц, каждое утро! Тебе точно надо лечиться.
Ага. Интересно, от чего?
– Маня, успокойся. Вон, еще сорок минут поспать можешь.
Устраиваясь поудобнее, тоном потише супруга продолжает беседу:
– Но ведь это ненормально.
– Ты думаешь, я сам этого не понимаю? А теперь подумай головой, что будет, если я пойду со своими снами в наш госпиталь. Или ты хочешь увидеть меня в психушке? Дуракам, кстати, военную пенсию не платят.
Так, подействовало. Что-что, а деньги женщины считать умеют. Мою будущую пенсию жена уже рассчитала до копейки, и она ей понравилась.
Умозаключение подтверждает новый, заданный совсем другим тоном вопрос:
– Что хоть снилось в этот раз?
– Война. Зима сорок первого.
– Ужас!
М-да… Согласен.
День принес хлопоты, сгладившие личные переживания. К исходу первого часа регламентных работ начальник расчета доложил:
– Александр Васильевич, не проходят команды с пульта предстартовой подготовки.
Суету у открытого лючка специзделия я подметил еще раньше. Раз обратились ко мне – дело серьезное.
Присев на корточки, чтобы лучше видеть показания индикаторов, командую второму номеру:
– Показывайте.
– Есть.
После нажатия кнопок загорается комбинация светодиодов. Совершенно не та, что положена по плану.
– В эксплуатационной документации указаны другие индикаторы, товарищ подполковник.
Это понятно. Командую:
– Остановить выполнение работ.
– Есть.
Расчет отошел от специального изделия, пятый номер без лишнего напоминания разворачивает на столе принципиальную схему. Вчитываюсь в описание. В действиях своих подчиненных я не сомневаюсь, все выполнялось правильно. Отказ техники? Несомненно.
Но несколько непонятный, с вполне логичной и значащей комбинацией индикаторов. Где-то я такую же встречал… Ага! Зову начальника расчета:
– Сергей Николаевич, взгляните.
В штатной обстановке этот раздел документации мы бы не трогали – другой вид работ. Но привычка читать специальную литературу от корки до корки, как и неплохая память, помогла.
Майор внимательно просматривает страницу.
– Та самая комбинация.
– Именно. А теперь вопрос: откуда поступило изделие?
Выполненные каллиграфическим почерком записи в формуляре дают точный ответ.
Похоже, вывод начальника расчета полностью совпадает с моим.
– Они не привели изделие в исходное!
Киваю:
– Я тоже так считаю.
Обратившись к терпеливо ожидающему контролирующему, довожу капитану свои выводы. Вникает на лету. Дельный парень. Впрочем, другие во второй отдел не попадают.
Мнения совпадают, пора принимать решение:
– Второй номер, ввести комбинацию сброса.
– Есть.
Щелчки кнопок.
– Комбинация сброса введена.
– Проверить показания индикаторов.
Ответ обнадеживает:
– Показания индикаторов штатные для исходного состояния.
– Ввести регламентную комбинацию.
– Есть.
На этот раз офицер жмет кнопку контроля, не дожидаясь команды. Понятно – не терпится узнать результат. Предсказуемое желание, но пожурить на разборе придется. Без контролирующего.
– Показания индикаторов штатные, совпадают с требованиями эксплуатационной документации. Товарищ подполковник, дефект устранен.
– Принял. Расчету – продолжить выполнение работ.
Подойдя к начальнику расчета, негромко сообщаю: