– Фу, – проговорила я с зажатым носом. – Что это за смрад? Если канализацией вы называете нужники, то потрудитесь объяснить, какого факела мы в них залезли.
Фил проговорил не оборачиваясь:
– Когда копал тоннель, наткнулся на выход в канализацию. Подумал, это очень удобно на вот такой случай. Костюмы, даже если полезут, потеряют следы.
Я спросила озадаченно:
– Почему?
– Сейчас увидишь, – ответил Фил.
Через некоторое время земля пошла вниз, потом до ушей донесся шум воды, а еще через несколько минут пол ушел в воду.
Я с ужасом наблюдала, как Фил и Клаус бесстрашно ступили в нее по щиколотку. Первый подмирец передернул плечами, а Клаус оглянулся и помахал Лодину, не удостоив меня даже взгляда.
– Давайте, – сказал он резко. – Это единственный выход. Иначе «костюмы» догонят и никаких цветков.
– Мужлан, – пробормотала я, хотя на мужлана с такой внешностью Клаус похож меньше всего. – Почему он ведет себя, как последний грубиян? И почему мы обязаны его слушать?
– Ну со мной он ведет себя нормально, – сообщил ветер. – А слушаем их потому, что они знают Подмир, а мы нет.
Я сжала в пальцах его волосы и проговорила, впиваясь взглядом в спину Клауса:
– Мужлан.
Лодин тряхнул головой.
– Перестань выдирать мне волосы, – взмолился он.
– Прости, – сказала я, ослабляя хватку. – Просто не представляю, что хуже. Бродить бестолково по Подмиру или выносить этого человека.
– Ну-ну, – многозначительно протянул он.
– Что?
– Видал я такое. В тавернах сотни раз. Хе-хе, леди-пламя…
– Что-о? Не говори глупостей, – возмутилась я.
Лодин подо мной тяжело вздохнул. Ему, видимо, тоже не очень хочется лезть в подземную реку, в которой плавает не приведи боги что. Но меня снимать с плеч не стал, только покинул, усаживая удобней, и шагнул вперед.
Послышались тихие всплески, ветер двинулся по воде, как настоящий корабль. Лишь изредка слышно, как произносит что-то неразборчивое и раздраженное.
Воздух стал на столько не выносимым, что мне немедленно захотелось оказаться на поверхности. Сердце застучало, я стала дергать ногами, чувствуя, как поднимается паника.
– Когда это кончится? – прошептала я.
Лодин похлопал меня по коленке и сказал:
– Держись, леди-пламя. Сколько бы ни осталось, держись. Хотя я чувствую потоки ветра, где-то есть воздухоотводы наверх.
– Скорее бы. Не понимаю, как ты дышишь этим. Разве тебе не воняет?
Лодин пожал плечами, приподняв и опустив меня.
– Как бы тебе объяснить, – проговорил он. – Для меня не существует хороших и плохих ароматов.
Я спросила удивленно:
– Ты не чувствуешь запахов?
– Чувствую, – ответил он. – Просто они для меня… Ну не делятся на плохие и хорошие что ли. Это воздух. Я – воздух. Я не могу быть для себя плохим или хорошим.
Пару секунд я размышляла, потом произнесла:
– Наверное, это как у меня с огнем. Для меня не бывает слишком слабого или слишком горячего пламени.
Лодин молча кивнул.
Мы прошли несколько поворотов. Тоннель превратился в разветвленную сеть ходов и каналов, откуда текут реки и ручьи. Потолок из ровных камней, но старых, кое-где раскрошенных и покрытых мхом. Но воздух почему-то посвежел, а может, нос привык.
Пол снова стал уходить вниз, Лодин теперь идет по колено в воде, хлюпая и бормоча. Через несколько минут шум воды стал сильнее, и черноволосый крепче сжал мои ноги.
Я снова вцепилась ему в волосы. На этот раз он промолчал, согнув колени, стал двигаться осторожнее.
Фил и Клаус впереди тоже замедлились. Блондин остановился и стал вертеть головой с таким видом, будто решает магические задачи. Зато первый подмирец застыл в напряжении.
Даже в тусклом свете подземелья видела, как исказилось тревогой его лицо.
– Что-то не так, – проговорил он. – Тут не было столько воды. Я регулярно проверяю этот путь, на случай бегства. И тут всегда текло едва по щиколотку.
Лодин поправил меня на плечах и спросил глухо:
– И что это значит?
– Пока не понял, – ответил Фил. – Но, думаю, ничего хорошего.
Мы стояли, как истуканы и крутили головами, а шум воды становился все сильнее. Вдруг глаза Клауса расширились, он поднял руку и указал куда-то вглубь тоннеля.
– Вода! – выкрикнул он.
В туже секунду в лицо ударил воздушный поток. Когда вгляделась вперед, внутренности сжались. Стой стороны тоннеля несется огромная волна воды, поток ревет, занимая проход.
Уровень воды стал стремительно подниматься, я вскрикнула, а Лодин быстро спросил Фила:
– Тут есть выходы наверх?
Тот бледный, как ведьма Гнилой пасти.
– Ест-ть, – пробормотал он.
– Отлично. За мной.
Лодин метнулся в боковой тоннель. Он оказался узким, а потолок пошел ниже, меня несколько раз стукнуло макушкой, колено ободралось о стену. Я ойкала и всхлипывала, но черноволосый не обращал внимания и бежал, как молодой олень, поднимая мириады брызг.
Стараясь удержаться на гладких плечах Лодина, я оглянулась. Позади с выпученными глазами бежит Фил, мокрый с головы до ног. Видимо падал. За ним с хмурым лицом Клаус, красивый и возвышенный даже в такой ситуации. Вода в боковом тоннеле тоже поднимается, но поворот избавил нас от лобового удара с потоком.
Лодин прокричал:
– Впереди лестница!
Со мной на плечах он ринулся вперед. Вода дошла ему до бедер, движения стали заторможенными, хотя вижу – выкладывается на полную. Даже на спине мышцы подо мной перекатываются.
Когда Лодин оказался в воде по пояс, мои ноги тоже погрузились. Он быстро подкинул меня и спустил в воду. Я погрузилась по грудь, тело моментально охватил холод, внутри все задрожало, а сердце забилась, как птичка в силках.
– Извини, леди-пламя, – быстро проговорил черноволосый, утягивая меня за руку. – Тут придется ногами. Потолок низкий, а выход там.
Он указал вверх, где чернеет дырявый диск. Сквозь отверстия просвечивается бледное небо и тянет свежим воздухом.
Я бросилась в перед, но Лодин придержал.
– Лучше я, – сказал он. – Крышка может быть тяжелой.
Пока я мешкала, он как белка взбежал по лестнице и уперся плечами в диск. К этому моменту подоспели Клаус и Фил, мокрые, как ошпаренные мыши. Волосы блондина висят сосульками, взгляд злой и холодный, будто я виновата, что попали в эти тоннели.
Вода дошла до шеи, но в эту секунду вверху раздался скрежет, потом голос Лодина.
– Все сюда!
Я не ожидала от себя такой прыти, но спустя пару мгновений взлетела по лестнице. Выскочив на поверхность, упала на колени и стала вдыхать воздух Подмира, который сейчас показался сладким.
Когда вылезли остальные, с меня натекла приличная лужа, мокрое платье прилипло, а плечи затряслись. Вечерний воздух и мокрая одежда обожгли страшнее любого пламени.
Я представила, как выгляжу со стороны. Стало так обидно и стыдно перед Клаусом, который только и ждет момента, чтобы выразить свое презрение, что огонь, запертый в бренном теле, устремился к коже. По спине забегали мурашки, а Фил, который оказался ближе всех, вскрикнул:
– Ой! Это нормально?
Опустив взгляд, увидела в отражении лужи, как кожа засветилась теплым, слегка розоватым светом, будто сделана из раскаленного железа. Глаза тоже полыхают углями, а за спиной раскинулось быстро темнеющее небо, в котором появились первые звезды.
Лодин сделал шаг ко мне и осторожно наклонился.
– Тебе помочь? – спросил он.
От этого обида и жалось стали еще сильнее, горячий комок вспыхнул в груди, я огрызнулась так, что черноволосый отшатнулся:
– Отойди!
В эту же секунду от одежды повалил пар, вода в луже закипела и стала быстро испаряться. Подмирцы завороженно смотрели, как сила огня, которой прежде не могла распоряжаться, рвется наружу. И лишь я вижу в место отражения лицо Ферала. Губы растянуты в ухмылке, глаза горят, как пламя преисподней, даже сквозь завесу миров чувствую, как его жар откликается в моем теле.
– Уйди… – едва слышно прошептала я.
Он покачал головой и ответил одними губами:
– Никогда.
Я отвернулась, чтобы не видеть, как огнекрылый испепеляет меня взглядом. Спустя пару минут одежда стала сухой, а от луж осталось черное пятно, будто землю обуглили.
Клаус посмотрел недовольно и произнес:
– Это плохо. Следы оставлять не стоит.
Его тон взбесил. Чувствуя привычное и такое родное пламя внутри, я поднялась и резко шагнула к нему. Подмирец отклонился, прикрываясь ладонями, как от пышущей жаром печки.
Я произнесла резко:
– Не командуй мной! Вы все! Хватит мной командовать!
Все замолчали и оторопело таращатся на меня, а я сама не могу понять причины такой резкой перемены настроения. Раньше, когда жила в Трехмиреье вспышки происходили регулярно, но никогда не отражались на настроении. Меня всегда считали тихоней, хоть и опасной из-за огненной силы. Но теперь ощущение, что меня ужали, сконцентрировали, и все мои привычки на какой-то грани.
Я гневно смотрела в лицо Клауса, что не мешало думать о том, какой он привлекательный. Вблизи его глаза кажутся похожими на озера в Верхнем пути. Их я не видела, но наслышана об удивительной красоте.
Он, наконец, опустил ладони и прямо взглянул на меня. Гнев почему-то быстро утих, и я ощутила себя вздорной девицей при дворе верховного мага.
– Я не пытался тобой командовать, – произнес Клаус спокойным голосом. – Просто мы в бегах. А это след.
– Этот след еще надо найти, – буркнула я и отошла к Лодину, который наблюдает за всем с не меньшим изумлением, чем подмирцы.
Клаус проговорил, не сводя с меня взгляда:
– Найдут. «Костюмы» найдут.
– Сделай так, чтобы не нашли, – снова бросила я.
Клаус даже рот раскрыл. Мокрый, в какой-то грязи и тине, будто в этих канализациях растут целые сады водорослей, он смотрит на меня так, будто впервые видит.
– Мне казалось, ты хвостик своего черноволосого друга, – произнес Клаус. – С каких пор начала голос подавать?