– Может вызвать наряд?
– Спятил? – огрызнулся Клаус. – Давно в участке не был? Тебя первого загребут. И гостей наших.
Я спросила осторожно:
– Тогда что делать?
– Что-что, – произнес блондин сквозь зубы. – Мусор убирать. Для этого же ты сгодишься?
Меня ошпарило гневом. Отправив ему бешеный взгляд, набрала воздуха, чтобы как следует высказать все, что о нем думаю, но на плечо легла ладонь Лодина. Он покачал головой. Пришлось выдуть дым из ноздрей и промолчать.
Чтобы отвлечься от негодования, стала разглядывать обстановку. Если не считать полного разгрома, дом даже по меркам Трехмирья, богатый. На стенах картины, хоть и покосившиеся. На потолке и стенах сияющие диски, которые дают света больше, чем десяток свечей в канделябрах. Справа широкий диван, на против него у стены огромный черный прямоугольник, над ним часы. Слева кухня, посуда вся на полу, ложки и вилки раскиданы, будто их попросту высыпали из коробок. Из вредности. В углу большой серебристый шкаф, издающий тихое гудение, а впереди пара дверей и широкие деревянные ступеньки наверх.
Клаус сокрушенно качает головой и пытается собрать осколки вазы, но та разбилась так мелко, что только верховный маг может склеить.
– Черт… – пробормотал он. – Что они искали?
Фил перешагнул через обломки стула и направился к дивану, за которым на низеньком столике лежит черная пластинка. Такая же, как те, что подмирцы прислоняют у уху, только в несколько раз больше.
– Странно, – проговорил он. – Если бы я ворвался в дом, первое, что забрал бы, это технику. Компы, ноуты, планшеты. Если не из-за данных, так хоть продать потом можно.
– Да? – резко спросил Клаус.
Фил кивнул.
– Ага. Прям странно. Больше похоже на какую-то акцию запугивания или предупреждения. Только ради чего? Не верю, что из-за меня они такой кавардак устроили. Ладно, домой заявиться, провести разъяснительную беседу. Но костюмы, погоня, вторжение… Что-то не сходится.
– А, по-моему, все как раз предельно понятно. Все эти совпадения указывают на одно.
Он хмуро покосился на меня, потом кивнул на Лодина. Фил потер подбородок и проговорил задумчиво:
– Думаешь, из-за них?
– Другого объяснения нет, – проговорил Клаус, послав мне еще один мрачный взгляд, от которого захотелось спрятаться в раковину. – Я, конечно, человека популярный. Причем очень. Но ни один инквизитор…
– Думаешь, это они? – перебил Фил.
Клаус покривился.
– Ну а кто? – бросил он. – Кто еще смог бы пробраться в дом Клауса, устроить погром, ничего не взять, и так же беспрепятственно убраться? Они пришли к тебе, когда узнали, что ты привел новых друзей домой. Это точно «Инквизито».
Лодин прошелся по комнате и опустился рядом с Клаусом, который уже не осторожничает, сгребает обломки в сторону, чтобы расчистить пол. К моему удивлению, молча стал помогать.
Тот покосился, мол, без вас тошно, но промолчал. Потом достал из шкафа огромный черный мешок, они вдвоем стали загребать в него мусор.
Пока Лодин и Клаус в суровой тишине убирали, Фил взял пластинку со стола и стал водить пальцами. Я прошла на кухню. Когда открыла кастрюльку, чудом уцелевшую после разгрома. В нос ударил одуряющий запах вареной картошки с маслом, в животе заурчало, а я вспомнила, что не ела с момента прибытия Ферала.
– Клаус? – позвала я нехотя.
Из-за спины донесся недовольный голос:
– Слушаю.
– Эта картофельная толченка еще съедобна?
Клаус ответил, гремя какими-то деревяшками:
– Утренняя. Можешь есть, не отравишься. Моя домработница хорошо готовит.
– Я бы тоже не отказался, – отозвался с дивана Фил. – С утра не ел. Слушай, у тебя планшет без пароля. Рисковый парень ты.
– Там только фильмы и голые девки, – бросил Клаус не оглядываясь.
Я пробормотала:
– Какая срамота.
Думала, что говорила достаточно тихо, но Клаус услышал и произнес с таким лицом, будто его вынуждают говорить с отребьем:
– Избавь меня от мнения женщины, которая прибыла в другой мир в одном белье.
– Это была необходимость, – проговорила я недовольно, умолчав о том, что порой приходится ходить вообще без одежды, чтобы уберечь ее от бесполезного сгорания.
Порывшись в шкафчике над кастрюлькой, нашла пару целых тарелок. Выложив в них толченку, подняла с пола ложки и вилки, пару секунд шарила взглядом по замысловатым кухонным стойкам. В одной из них заметила блестящее углубление, над которым сверкает вытянутый носик, а на самом кончике висит капля.
Повинуясь инстинкту, шагнула к выемке и вывалила приборы. Те загремели, а я вжала голову в плечи.
Виновато оглянувшись, увидела, как Клаус хмуро косится на меня.
– Мойку нашла? – спросил он. – Правильно. Женщине положено знать где мойка на кухне. Краном пользоваться умеешь?
– Умею, – буркнула я, уязвленная тоном подмирца. – Только скажи, что это.
– Понятно, – отозвался Клаус.
Он бросил обломки в мешок и поднялся, оставив Лодина наедине с разгромом. Потом приблизился, не сводя с меня почему-то злого взгляда.
Когда оказался слишком близко, стук в груди участился, словно, пришлось отойти в сторону, чтобы не выдать волнения. Клаус все так же глядя на меня, шагнул к мойке. Я, стараясь скрыть смущение, отвернулась и стала делать вид, что внимательно слежу за каждым жестом.
– Учись, женщина, – сказал блондин.
Его пальцы подковырнули блестящий рычажок над носиком, из него тугой струей полилась вода, а Калус покрутил рычажок и произнес:
– Вправо горячая, влево холодная. Надавишь, прекратит течь. В холодильнике, это вон тот серый шкаф, овощи и что хочешь. Сама найдешь. Губка и средство тут.
Проследив за его указующим перстом, обнаружила желтый брусок, рядом бутыль из плотного материала.
– Ты со всеми такой учтивый? – съязвила я.
– Только если надо, – отозвался Клаус.
Я спросила, подняв на него взгляд:
– И что тебе от меня надо?
– А что можно?
Внутри вспыхнуло, лицо запылало, а волна жара ударила изнутри с такой силой, что меня пошатнуло. За спиной хихикнул Лодин, а я оттолкнула подмирца и проговорила хмурясь:
– Ничего нельзя. Я добровольно вызвалась вымыть эти ложки и поварешки. И вести себя, как пьяный Ферал не обязательно.
Клаус отошел, глядя на меня еще презрительней, чем раньше. Я подумала, он, наверное, женоненавистник, о которых слышала от мамы, когда рассказывала о мужчинах, что живут в Нижних поречьях. Говорила, что женщины там вообще не имеют голоса, в основном молча переделывают работу по дому, рожают детей, но даже концу жизни не зарабатывают того уважения, каким пользуются мужчины.
Я демонстративно взяла две ложки одновременно, быстро сполоснула, потом победно взглянула на Клауса, оставив остальные приборы лежать в мойке.
– Бунт? – спросил он приподнимая бровь и косясь на Лодина.
Тот уже закончил сгребать мусор в мешок, оставив его в середине комнаты, и ушел к Филу заглядывать через плечо. Там загадочный «планшет», подмирская магия и куча интересного. Но время от времени, поглядывает в нашу сторону, видимо, беспокоится.
Стараясь показать, что сама чего-то стою, я сказала:
– Ты случайно не из Нижнего поречья?
– Что это за дыра? – поинтересовался он, направляясь к Филу и Лодину.
Я проговорила, раскладывая ложки по тарелкам:
– Наверное, такая же, как и ваш Айскленд. Слышала, там тоже наглые мужики, которые жен ни во что не ставят.
– А ты что, феминистка? – поинтересовался Клаус.
Он приблизился к ведущей наверх лестнице, и вопросительно уставился на меня. Я взяла обе тарелки и направилась к дивану, где мои спутники что-то изучают. Или усиленно делают вид.
Я проговорила, чуть обернувшись на Клауса:
– Не знаю, что это значит. Но если бы ты заявился ко мне в Звенящую долину и так себя вел, превратила бы в обугленную головешку. Честно. Я вообще не понимаю, для чего Фил тебя позвал. Только качаешь права и возмущаешься.
Когда протянула тарелку Лодину, Клаус хмыкнул и проговорил такими тоном, которому позавидуют лучшие ораторы долины:
– Может потому, что я всю жизнь посвятил поиску научных обоснований легенд? Например, ты слышала об Иггдрассиле, исландской версии великого Древа? У славян его именовали дубом, у индусов – Ашваттха, а у тюрков, к примеру, Байтрек. Все они говорят о делении этого Древа на миры, где у корней живет всякая нечисть, в середине людские миры, а в кроне – боги. Традиционная скандинавская мифология предлагает девять миров на всем Древе, но если взять в расчет современную науку, немного логики и воображения, можно предположить, что миров во Вселенной в сотни раз больше. Допускаю, вы прибыли как раз из такого не учтенного мира. В наших источниках о магическом цветке не упоминается, но если верить вашим словам, он могуч. И находиться ему следует подальше от человеческих глаз. А если цветок по какой-то причине расцвел, как говорите, в Подмире, лучше, чтобы вам помогал я, а не «костюмы». Я хоть немного убедил тебя в полезности?
Пока Клаус вещал, Лодин и Фил оторвались от планшета. Фил смотрит на блондина с нескрываемой гордостью, мол, с каким человеком общаюсь, а ветер щурится, как сытый кот, и косится на меня левым глазом.
Я почувствовала себя согрешившей послушницей перед проповедником, которой готов прилюдно покарать. Речь Клауса на секунду выбила из колеи, заставив ощутить беспомощность.
Протянув тарелку Филу, я надула губы и проговорила:
– Немного убедил. Совсем немного.
– Какое облегчение, – сказал Клаус и шагнул на ступеньку. – Вы тут ешьте, пейте, не шалите. Я на верх, проверю, не разгромили ли там.
Блондин исчез на лестнице, громко топая, то ли специально, то ли ступеньки такие, а я, уязвленная и обиженная, стала набивать рот толченкой.
Лишь, когда съела половину, поняла, что не предложила Лодину. Спохватившись, протянула ему остатки, но тот лишь улыбнулся и покачал головой.
– Не голоден, – сказал он.
Зато Фил уплетал за двоих.