Он резко развернулся ко мне, от неожиданности я отшатнулась, а «костюм» приблизился к моей темнице и произнес тоном, от которого по коже побежали мурашки:
– Можете молчать. Но как только мы докажем, как только вытащим из вас правду, цветок, наконец, будет найден.
С этими словами он развернулся и удалился в темноту, глухо стуча набойками, а я осталась в темнице осознавать ужас происходящего.
В голове всплыли слова Фарбуса о балансе, о том, что цветок не должен попасть не в те руки. Потом представила, как «костюмы» пребывают в Трехмирье, и из-за этого рушатся границы, все перемешивается, мир гибнет…
Я тряхнула головой, стараясь забыть о грозящей катастрофе. Глянув в лево, заметила, как черноволосая девушка уставилась на меня тяжелым взглядом, будто намерена продырявить.
– Почему они нас держат здесь? – спросила я, надеясь, что она сможет хоть что-то прояснить.
Девушка поднялась, только теперь заметила ее пышные формы. Настолько, что самые видные красавицы Звенящей Долины утопились бы с зависти.
Тонкая талия перехвачена поясом, еще больше подчеркивая ее женственность, которой мне всегда не хватало. Несмотря на это, платье закрытое, горловина по самую шею, рукава до кистей, а подол почти касается решетки. Только пальцы иногда выглядывают.
Она приблизилась к стеклу и проговорила, не сводя с меня взгляда:
– Им нужен цветок.
Я отозвалась:
– Это я слышала. Но почему они нас поймали? Откуда известно? Зачем?
– Слишком много вопросов, девочка, – произнесла красавица, а я с трудом подавила пламя в груди.
На вид мы ровесницы, просто ее природа наделила больше, а моя фигура всегда была слегка мальчишеской, и когда выросла грудь, счастью не было предела.
Проглотив обиду, я произнесла:
– Мои вопросы очевидны. Ты, как понимаю, сидишь тут давно. Что они хотят?
– Цветок хотят, – ответила девушка со вздохом.
– Но как? Почему? Кто им сказал?
Девушка кивнула мне за спину, где сверкает другая темница. Я оглянулась. Оказалось, вторая пленница тоже поднялась и молча смотрит на нас.
Эта девушка оказалась стройной и высокой, как березка, белоснежные локоны до колен, причем обычно, чем длиннее волосы, тем прилизанней голова. Но у нее они пышные, такие бывают, когда ныряешь, и волосы кажутся огромной медузой. Глаза голубые, платье длинное, как и у первой пленницы, но на тоненьких бретельках и вырезом поглубже.
– Все было не так, – проговорила она таким мягким, почему-то печальным голосом. – Они уже все знали. Знали обо всем. Я лишь сказала название…
– Но зачем? – выдохнула я раньше, чем успела подумать.
Девушка вздохнула и проговорила еще печальнее:
– Они пытали меня. Посадили в страшную камеру и нагревали… Я ничего не выдала. Не смейте меня корить.
Девушка из левой камеры произнесла упрямо:
– Ты не должна была говорить, как он называется.
– А что бы это изменило? – поинтересовалась другая. – Они и так все знают. Им нужен лишь способ найти цветок. Сказав, я лишь прекратила пытку. Тебя ведь не запирали в камере, где кожа начинает буквально закипать.
Брюнетка снова проговорила с еще большим нажимом:
– Нам обеим снился одинаковый сон, наверное, стоило подумать дважды прежде, чем говорить об этом «костюмам». Надо вообще следить за языком, а плескать им во все стороны.
– Я не плескала, – возразила белокурая красавица. – Я вообще ничего не сказала, кроме цветка. Они называют его «точкой сборки».
– Зачем ты вообще начала говорить? – не сдавалась первая.
– Тебя не собирались спалить в огневой камере.
Они пререкались, а я переводила взгляд с одной на другую, пытаясь понять, почему заперли именно их, и кого еще намереваются поймать. Потом думала, сколько времени понадобится, чтобы выбраться отсюда, поскольку оставаться здесь не собиралась.
Когда девушки перешли на повышенные тона, я проговорила:
– Перестаньте.
Обе удивленно посмотрели на меня, брюнетка произнесла недовольно:
– Ты слишком мала, чтобы командовать.
В груди заклокотало, по венам потекли потоки лавы, и я ощутила, как заполыхали глаза. Брюнетка чуть отшагнула, на губах появилась горькая улыбка.
– Как жаль… – произнесла она, качая головой. – Они не ошиблись.
– В чем?
Красавица посмотрела мне через плечо. Потом прошлась в левый угол, взгляд стал пустым и устремился куда-то в темноту. Пару секунд стояла молча, потом произнесла так тяжело, что у меня весь гнев потух:
– Я Гленна. А в той камере Дайна. Они сказали, что все стихии женщины. И я вижу, они правы. Осталось найти всего одну, тогда даже не представляю, как сможем противостоять. Дайну мучили. Жестоко мучили. Мне было легче. Они не поняли, как ко мне подступится. Но они найдут способ. Нужно лишь время…
До меня стало медленно доходить – они стихии. Те пропавшие стихии, которых не нашел Фарбус, и которые каким-то непонятным образом оказались тут.
И без того тарабанящее сердце зашлось в плясе, к лицу потек жар, стоило немалых усилий загнать его обратно, чтобы «костюмы», если наблюдают в подмирские артефакты, не заметили.
– Вы стихии, – сказала я скорее утвердительно. – Но как? Почему вы здесь?
Дайна, которая все еще стоит возле прозрачной стены, провела ладонью по щеке и произнесла:
– По той же причине, что и ты.
– Нет, – проговорила я, качая головой. – Почему вы в Подмире? Как в сюда попали?
Дайна и Гленна обменялись взглядами, блондинка ответила озадаченно:
– Подмире?
– Ну да, – сказала я, удивляясь их тугодумию. – Этот мир. Подмир. Почему вы не в Трехмирье? Как вы выбрались оттуда без Вормхола?
Девушки снова переглянулись, на этот раз ответила брюнетка сочным контральто:
– О чем ты говоришь? Какое Трехмирье? Я родилась в Исландии. Не смотри что говорю по-русски. У меня семья русская. А Дайна из Чехии.
Озадаченная, я переводила взгляд с одной новоявленной знакомой на другую, и постепенно осознавала произошедшее. То, что заставило огонь воплотиться женщиной, то есть мной, отправило воду и землю в Подмир. Вода, очевидно, белокурая красавица с мягкими манерами, а Гленна, определенно земля, пышная и плодородная.
С силой потерев лоб, я проговорила:
– Очень странно. Очень. Если верить Фарбусу, вас тут быть не должно. Вы должны были быть с нами.
Гленна одарила меня тяжелым взглядом.
– О чем ты говоришь, девочка?
– Не называй меня так, – отозвалась я тихо, но твердо. – Мы одного возраста. Мне и так хватает покровителей и управленцев, которые распоряжаются мной, как хотят.
Гленна хмыкнула, а вторая девушка поинтересовалась, прислонившись ладонью к стеклу:
– Почему нас не должно тут быть? Объясни. Гленна, не перебивай. Кажется, она знает больше нас.
Я послала брюнетке победный взгляд, та сложила руки под грудью и кивнула, мол, продолжай. Помня слова Фарбуса, что в этот раз все не так, стала копаться в памяти, но поняла – там не так много, как хотелось бы.
Спустя пару минут размышлений, спросила:
– «Костюмы» вам что-нибудь говорили?
Гленна покачала головой. По лицу вижу, я ей не нравлюсь. А может специально ведет себя так, чтобы никто не пытался посягнуть на ее независимость или что там она отстаивает. Зато Дайна произнесла:
– Когда они вели меня в горячую камеру, слышала, что ищут еще двух девушек. Тебя нашли. Осталась еще одна.
Я ощутила облегчение, напряженные струны расслабились. Несмотря на промерзшие ноги и убийственный холод, а в душе потеплело и даже зародилось какое-то злорадство.
– Четвертую девушку они не найдут, – произнесла я.
– Эти найдут, – отозвалась Дайна печально.
Я хмыкнула.
– Поверь мне.
Гленна и Дайна вопросительно посмотрели на меня. Пока думала, объяснять им или нет, в темноте снова послышались шаги. Мы все замерли, как напуганные кролики.
Потом на свет выступил все тот же незнакомец, а за ним четверо мужчин в костюмах. Он посмотрел на меня черными пластинками и указал куда-то в пол перед камерой.
– Открывайте, – сказал «костюм». – Возьмем новенькую. Будьте осторожны. Она опасна. Скорее всего.
Остальные «костюмы» быстро приблизились к стеклу, я попятилась, чувствуя, что сейчас начнется нечто, что мне совсем не понравится. Один из них нажал куда-то на пол, послышался утробный рокот, и в передней стене отворилась дверь. Несмотря на ситуацию, удивилась, стекло было гладким, и никакая дверь в нем поместиться не могла.
Костюмы обступили с трех сторон, по венам невольно потекла лава, а в груди загорелись раскаленные угли.
– Что вам надо? – в страхе спросила я. – Я никуда не пойду.
На что один из «костюмов» резко шагнул ко мне, сзади на шею накинулось что-то холодное и тугое. Едва успела дернуться, как такое же стянуло кисти за спиной. Когда попыталась разогреться и расплавить путы, они лишь чуть потеплели.
Трое «костюмов», которые держали поводья в натяжке, одновременно встряхнули, и путы превратились в жесткий каркас. Четвертый стоит в паре шагов, целясь в меня из изогнутого черного предмета, какой видела в дворце стражников.
– Двигай ногами, – сказал он, чуть качнув предметом. – И без фокусов.
Под скорбными взглядами Гленны и Дайны меня вывели из стеклянной темницы и повели по темноте. Первый «костюм» движется чуть сбоку, едва вижу его в полумраке, но он и так хозяин положения.
На меня накатил ужас, плечи затряслись, пришлось собрать всю волю, чтобы успокоиться и не выдать инквизиторам страха. Но правая коленка все равно время вот времени подрагивает.
Я попыталась заговорить.
– Куда вы меня ведете?
Конвоиры промолчали, но незнакомец ответил:
– Сейчас сама увидишь.
Казалось, мы идем вечность по темным коридорам и поворотам. Стопы замерзли, обувью меня так и не снабдили, а пол то ли железный, то ли каменный. Я молила богов, чтобы эти люди проявили хоть немного милосердия, меня никогда не наказывали, в то время как деревенские дети часто получали розгами за баловство.