Но когда коридор кончился и повернули за угол, внутри похолодело. Перед нами предстало небольшое помещение, в центре которого резервуар с водой. Поверхность преломляется и подрагивает. Лишь присмотревшись, с ужасом поняла – это лед. Мелкие осколки замерзшей воды, нарочно засыпанные в купель.
Под потолком в углах белесые лампы, в их свете пар изо рта кажется особенно густым.
В Трехмирье холода почти не ощущала, огненная натура не дает, но здесь…
Главный «костюм», видимо, заметил, как изменилось мое лицо. Губы поползли в стороны, он произнес неожиданно мягко:
– Мы можем обойтись без этого.
– Я не знаю, зачем вы меня похитили, – произнесла я, чувствуя, как тает надежда на благополучный исход.
– Давай так, – предложил «костюм», – я буду задавать вопросы, а ты отвечать. Если ответы будут правильными, обещаю, с тобой ничего не случится. Даже наоборот. Если станешь с нами сотрудничать…
Его лицо стало мечтательным, губы вытянулись, словно собирается пить через соломинку. Потом потер подбородок и снова повернулся ко мне.
Сглотнув комок в горле, я сказала дрогнувшим голосом:
– Все зависит от вопросов. Я даже не знаю, кто вы.
– Ну, это легко исправить, – произнес «костюм». – Хотя это ничего не изменит. Можешь обращаться ко мне Посредник. А вопросы… Что ж, попробуем. Как твое имя?
Сглотнув вязкую слюну, остатки которой должны вот-вот испариться от внутреннего жара, я проговорила нерешительно:
– Агата.
Посредник развел руками и улыбнулся так радушно, будто всю жизнь только и хотел это услышать.
– Вот видишь, – сказал он довольно, – все можешь, все умеешь. Начало хорошее. Значит, Агата. Откуда ты, Агата?
Чувствуя, как остатки уверенности тают, как горстка снега под весенним солнцем, я стала хаотично соображать, что ответить и избежать пыток.
– Из далека, – произнесла я уклончиво и покосилась на резервуар с водой.
Радушие с лица Посредника медленно сползло, выражение вновь стало холодным и бесстрастным, как у каменной статуи.
Он покачал головой и сказал:
– А это уже не совсем правильный ответ. Подумай еще раз. Откуда ты?
Я промолчала, не зная, как вывернуться, а Посредник ждать не стал. Щелкнул пальцами, и четверо «костюмов» потолкали меня к бассейну с ледяной водой. Паника накатила с новой силой. Упираясь ногами и пытаясь высвободить руки, я взвизгивала и извивалась, но четверым здоровым мужикам ничего не стоило поднять девичье тело.
Через пару мгновений меня швырнули в воду.
Тысячи ледяных игл впились в кожу, как крошечные зубастые рыбки, обитающие в озере Звенящей Долины. Даже если сейчас развяжут веревки, пошевельнуться не смогу, конечности сковало, мышцы онемели, а дыхание перехватило от холода.
Над водой осталась лишь голова, но воздуха все равно не хватает. Ужас и бессилие окутали меня сильней, чем ледяная вода. Когда подняла взгляд на Посредника, тот бесстрастно наблюдал, как я медленно деревенею.
– Ну что, – поинтересовался он. – Освежилась? Говорить будем?
Я попыталась ответить, сказать, что он ужасный человек, если так ведет себя с беззащитной девушкой, и что его постигнет суровое наказание, но получилось только громко простучать зубами. От ледяной воды меня трясло, но «костюмы» продолжают удерживать.
– Х-хол-лод-дно, – смогла выдавить я, выбивая челюстью такую дробь, что танцоры чечетки обзавидуются.
– Конечно холодно, – согласился Посредник. – На то и рассчитано. Холод стимулирует работу мозга, повышает бодрость и тонус. В определенных дозах. Но если переборщить, организм начинает быстро терять тепло, падает давление, сердце стучит медленнее. И если дать человеку уснуть, он может уже не проснуться. Если только…
Он странно посмотрел на меня, и я поняла, чего он хочет. Несмотря на убийственно холодную воду, в груди завертелся жгучий комок, тепло медленно поползло по телу, возвращая подвижность конечностям.
Я простонала, пытаясь придумать, как загнать огонь обратно, скрыть от «костюмов», но руки и ноги уже налились приятным жаром. Холод быстро отступил, а вода вокруг пошла маревом, какое бывает при нагревании.
Ругая себя за неумения управлять собой, я задергалась, чтобы как-то замаскировать таяние льда, но ощутила жар в глазах. Поняв, что они тоже запылали, опустила взгляд и сомкнула веки.
– Уже не холодно? – участливо поинтересовался Посредник.
Только теперь сообразила, меня перестало колотить.
Спохватившись, попыталась изобразить стук зубов, но «костюмы» уже все поняли. Посредник ухмыльнулся и сделал шаг к краю бассейна.
– Вот мы и выяснили, – сказал он. – Можешь не прятать глаза, я все видел. И растаявший лед тоже. Итак, ты огонь. Хотя, если честно, ожидал большего. Вода и земля тут такой концерт устроили, еле скрутили.
– Не понимаю, о чем речь, – проговорила я, понимая тщетность своих брыканий.
Он хмыкнул.
– Понимаешь. Все понимаешь. Осталось найти одну девушку и можно приступать к поискам.
Один из «костюмов» оглянулся на него и спросил:
– Разве для поиска нужны все?
– Все, – ответил Посредник не глядя. – Лучше, чтобы все стихии находились у нас. Это оружие. Оружие должно быть в одних руках. Иначе возникают стороны. А сторона может быть только одна. Хватает ведьм с их сторонами и ягами. К тому же, мы не знаем, где именно находится точка сборки. Вряд ли огонь сможет найти ее, если она на дне Марианской впадины.
– Но я не понимаю… – начал «костюм».
Главный его оборвал.
– Тебе не положено понимать. Твоя задача выполнять приказы. Именно поэтому я Посредник, а ты нет.
Пока они говорили, я мысленно била себя по щекам за то, что попалась как дурочка. Им нужно было лишь удостовериться кто я. Но теперь все пропало.
Потом костюмы вытащили меня из воды, которая заметно потеплела, даже паровать начала. О полотенце никто не подумал, и в сопровождении конвоя, я пошлепала обратно по темному коридору.
Глава 9
Когда свернули на самый неосвещенный участок, моя кожа засияла теплым светом домашней печки. Хотя это совсем не пламя, которое охватывает меня в Трехмирье по одному лишь взмаху ресниц. Но «костюмы» напряглись.
Я видела, как нахмурились лица, как пальцы крепче сжали ручки креплений. Впервые за всю жизнь, в этом жутком месте и в окружении тех, кто уж точно не желает мне добра, я ощутила силу. Сейчас, когда моя свобода меньше, чем когда-либо.
Проходя мимо темного провала в стене, ощутила легкое дуновение. Воздух оттуда показался свежим и слегка соленым. Кода попыталась задержаться, приглядеться, меня резко потянули вперед, словно испугались, что сейчас загорюсь и сожгу всех.
Внутри порадовалась, что они не знают о моей слабости в Подмире. К тому же, если из тоннеля тянет, значит, мы где-то на поверхности, или не далеко от нее, а не где-нибудь в гномьих подземельях, или еще каких катакомбах.
– Сколько вы собираетесь нас тут держат? – спросила я одного из «костюмов».
Он не ответили, только быстрее зашагал. Трое крепко держат путы, а четвертый все так же целится из кривого предмета.
Я снова попыталась заговорить.
– Скажите хотя бы, где находимся? Я имею право знать.
– Не имеешь, – коротко отозвался один из костюмов.
Больше завязать разговор не пыталась. Самый общительный из «костюмов» – Посредник, но он, видимо, остался в комнате с купелью. А может, пошел докладывать высшим чинам о допросе. Если он Посредник, то должен иметь управителей.
Когда меня вернули в стеклянную камеру, двери снова сомкнулись и превратились в гладкую стену без единого зазора. В двух других темницах Гленна и Дайна прилипли к стеклу и с нетерпением таращатся на меня.
Брюнетка поинтересовалась густым контральто:
– Что они делали? Ты им что-нибудь сказала? Что они спрашивали?
Я потерла плечо, которое уже перестало светиться, и произнесла, проведя носком по воде:
– Ничего. Ничего им не сказала. Но они сами все узнали.
– Что это значит? – охнула Гленна.
– Им просто нужно было убедиться в том, что я огонь, – произнесла я со вздохом. – Им это удалось.
Гленна уперлась ладонями в стеклянную стену камеры и спросила с нажимом:
– Как?
Я покосилась на Дайну, которая молчит, но взгляд еще внимательней как у брюнетки. Она словно догадывается, что могли со мной делать, качает головой и кусает губы.
– Меня окунали в ледяную воду, – сказала я. – Я плохо контролирую силу, а в вашем мире с ней вообще что-то случилось. Не могу воспламеняться, как обычно.
– Ты умеешь воспламеняться? – удивилась Гленна. – Почему же ты не сожгла этих уродов? Они все твердили, что огонь очень опасная стихия, особенно в закрытых условиях. Столько суматохи вокруг тебя. Меня просто заперли. Дайну, правда, пытали. Но на этом все. Так почему ты их не сожгла?
Ее тон, ситуация, в которой оказалась, взбесили. Прежде никогда не удавалось контролировать силу, она просто вспыхивала, когда ей вздумается. Но попав в Подмир, пламя сжалось в теле. И теперь заметила, что начинает тлеть не только произвольно, но и по желанию.
Поэтому, послав недовольный, полный огня взгляд Гленне, я повторила:
– Не могу.
– Но ты сказала, что умеешь воспламеняться, – не отступала она.
– Чем ты меня слушала? – возмутилась я. – Когда мы прошли через врата, наши силы ушли внутрь. Если бы могла, разве сидела бы тут с вами?
– Значит, – заключила Гленна, – ты так же бесполезна для нас.
Мы замолчали. Из камеры с Гленной доносится раздраженное сопение, словно это я виновата в том, что нас пленили. В другой камере тихо. Когда оглянулась, Дайна отошла к противоположной стене и обессиленно оперлась плечом.
Я переводила взгляд с одной девушки на другую, и все больше закипала, понимая, что оставаться тут нельзя. Как и верить Посреднику, который обещает небо в алмазах, если буду содействовать.
Злило все, Гленна с беспочвенными обвинениями, инквизиторы, которые посмели пленить меня, Ферал, из-за которого пришлось отправиться в путь. И даже Клаус с его идеальным лицом и невыносимым характером. В голове метались мысли, я пыталась ухватить их за хвосты, но они в последний момент выскальзывают и снова пускаются в круговерть.