– Еще немного, – бормотала я. – Еще чуть-чуть. Надеюсь, «костюмы» еще на заметили неладное…
Гленна всплеснула руками.
– Они могут явиться в любую минуту, – проговорила она, словно только что осознала всю тяжесть ситуации. – У них везде камеры. Чудо, что инквизиторы еще не здесь.
– Тем более, надо торопиться, – проговорила я, закончив расчистку.
Передо мной получилась яма в стекле, достаточно широкая, чтобы пропустить мое стройное тело.
Земля под камерой оказалась сырой, я хмыкнула, понимая, что это тоже условия безопасности «костюмов». Кожа постепенно стала потухать, трещины стягиваться, а чернота уходить. Прежде не видела, как она выглядит в момент горения, потому, что всегда была охвачена пламенем. А под ним не видно.
Я сделала глубокий вдох и проговорила:
– Дайна держись. Еще не много. Гленна, твоя очередь. Мне нужен тоннель. В глубину… не знаю. Ты ведь можешь ощутить. Где земля не перегорожена ничем? И длинной… Метров пятьдесят. Надеюсь этого хватит. И потом снова вверх, пока не кончится земля.
Гленна даже отшатнулась.
– Но как я буду двигать землю? В слепую?
– А есть другие варианты? – вопросом на вопрос ответила я. – Вы обещали помочь.
Брюнетка в ужасе вытаращила черные, как угольки глаза и сказала:
– Я попытаюсь, но ничего не обещаю.
– Попытайся. От этого слишком многое зависит, – попросила я.
Ладони Гленны опустились и чуть разошлись в стороны, словно она собирается ухватиться и поднять стол. Потом пальцы задрожали и стали перебирать невидимые струны, по белкам и без того черных глаз поползла тень, и вскоре они превратились в сплошной антрацит.
Я вздрогнула, когда она стала издавать монотонный гудящий звук, похожий на приближение пчелиного роя. Несколько мгновений Гленна вибрировала, бледнея и приобретая землистый цвет.
Но когда почва подо мной задрожала и медленно поползла в стороны, я облегченно выдохнула.
– У тебя получается! – подбодрила я брюнетку.
Та не среагировала, лишь стала гудеть сильнее и делать какие-то пасы руками. Почва зашевелилась быстрей, и через несколько мгновений подо мной стала углубляться яма. Пришлось упереться в края, чтобы не провалиться.
Когда она достаточно опустилась и пошла в сторону, я свесила ноги и сказала:
– Когда спущусь, закройте верхушку. Не хочу, чтобы «костюмы» сразу все поняли. Пускай помучаются, поищут. Это даст нам время.
Бледная, как смерть, Дайна слабо кивнула, а Гленна вообще не среагировала. Лицо сосредоточенное. Почерневшие сплошняком глаза не моргают и уставились куда-то перед собой.
Я обратилась к Дайне:
– Проконтролируй ее. Как бы не увлеклась.
Та снова кивнула, а я сползла по земляному краю и полетела вниз.
Ожидала удара, но ноги по щиколотку провалились в рыхлую, пушистую землю, словно ее специально взбивали. Тоннель темный, как душа проклятого, пришлось поднять пламя внутри и заставить глаза светиться.
Помогло не сильно. Глаза-угольки осветили тоннель, как слабая лучина опустевший дом. Но хотя бы смогла ориентироваться.
Едва шагнула вперед, земля над головой сомкнулась, посыпались мелке комочки. Чтобы не оказаться заживо погребенной в подмирской почве, я сорвалась и, спотыкаясь, побежала по тоннелю.
Земля стала еще рыхлее, и ноги заплетаются, бежать тяжело, к тому же никогда не отличалась умением бегать. Тем не менее, до тупика добралась быстро и на секунду оторопела, не представляя, как выбираться из-под земли, если Гленна не пророет путь.
Но через пару мгновений стена задрожала и стала расходиться в стороны, как если бы ее разрезали чем-то широким. В ступоре я уставилась на удлиняющийся тоннель. Когда позади раздался шорох, оглянулась.
Проход позади смыкается ровно с той скоростью, с какой растет путь вперед.
– А говорила, не справишься. Молодец, Гленна, – выдохнула я и ринулась по тоннелю.
Непривыкшие к таким нагрузкам легкие засаднило, тяжелый земляной воздух скорее душит, чем освежает. Пару раз падала потому, что ноги проваливались по колено. Едва успевала выбраться, когда тоннель за спиной слипался, образуя черную стену.
Скорость его схлопывания выросла, через некоторое время поняла, если так продолжится, меня заживо вмурует в почву, и никакое пламя не поможет вылезти.
– Эй! – крикнула я, не надеясь, что кто-то услышит. – Полегче! Я не успеваю!
К удивлению, слипаться тоннель стал чуть медленней, а я облегченно вздохнула и двинулась дальше.
Тяжелое чувство ответственности и тревоги гнало вперед и не давало замедляться. Я помнила, как тяжело дались воде и земле управления на расстоянии. Им не пришло в голову, что можно попытаться выбраться. Хотя вдвоем у них не было шансов – одна сидит в песке, а другую разделили с землей, даже если она вырыла бы под собой яму, попасть в нее не смогла бы при всем желании.
– Давай, – бормотала я, переставляя увязающие в земле ноги, – копай, копай Гленна. Дайна постаралась. Она смогла. И ты сможешь. И я смогу…
Не знаю, сколько так лезла. Но судя по потяжелевшим ногам и холодным кускам грязи на щеках, Гленна прокопала тоннель куда длиннее пятидесяти метров.
Когда перед глазами поплыли цветные круги, поняла, что не хватает воздуха. Через некоторое время уши стало закладывать. Под землей и так тихо, но возникло ощущение, но на них надели деревянные стаканы.
Я упала на колени и судорожно задышала.
– Гленна… – прошептала я. – Ты меня слышишь?
Движение земли прекратилось, почва вокруг застыла, исходя волнами, как беспокойное море. А я ощутила, как медленно задыхаюсь.
– Огню нужен воздух… – снова пробормотала я. – Без него он не горит… Я, кажется, весь сожгла…
Когда попыталась сделать вдох, получились свист и шипение, будто пробили надутые меха. Глаза медленно остыли и больше не светятся, а тоннель погрузился в непроглядную черноту.
В голове мелькнули страшные картины охваченного хаосом мира. Или миров, которые непременно должны смешаться, если безмозглые «костюмы» найдут цветок. Мелькнула мысль о Клаусе, который так и не узнает, какая я на самом деле замечательная. Но почему-то больше всего стало жалко себя. Запертая в могиле, потухшая, как прогоревшая головешка, вечная и безвольная жертва.
В груди часто застучало, гнев возник быстро и завертелся в районе груди, но погас потому, что для горения слишком мало воздуха.
Я приготовилась к гибели. Но земля подо мной неожиданно завибрировала, превратившись в волну, на гребне которой распласталась я.
Когда она помчалась вперед, волосы откинулись за спину, потоки стали дергать их, будто норовят оторвать. Пришлось вцепиться пальцами в почву, чтобы не упасть в земляную мясорубку у основания волны.
Но когда впереди увидела земляную стену, внутри все сжалось.
– Боги! – только и вырвалось у меня.
Меня должно было расплющить, или, на худой конец, впечатать в почву, но та расступилась, едва оказались рядом.
Земля продолжала и продолжала расходиться, словно перед нами несется гигантский невидимый нож и рассекает стену, а волна со мной верхом проскальзывает в щель. Та тут же смыкается за спиной.
Спустя несколько минут, волна резко остановилась, меня чуть не скинуло. Пришлось упереться руками и ногами, чтобы удержаться на гребне.
– Сила земли… – пробормотала я.
Едва пришла в себя после сумасшедшей гонки на земляном валу, над головой задрожало. Через секунду меня уже несло вверх, словно по жерлу вулкана, который пробудился и жаждет выплеснуть в небо все, что копил столетиями.
А потом раздался хлопок.
Меня вышвырнуло из грунта. Но вместо того, чтобы взлететь и сделать долгожданный глоток воздуха, я ощутила себя увязшей в холодном и темном.
Лишь через секунду поняла – это вода. Черная и устрашающая, она окружила меня, не давая возможности понять, где верх, где низ.
И без того саднящие легкие стали гореть. Порция воздуха, которую успела задержать при вылете, катастрофически быстро кончается, а я даже не пойму, куда плыть.
Отгоняя ужас и нарастающую панику, попыталась успокоиться и перестать дергаться. Успела подумать, что с таким ничтожным количеством воздуха в легких меня точно не поднимет. И угадала.
Меня плавно начало погружать.
Когда сообразила, где низ, принялась отчаянно грести руками, моля богов, чтобы поверхность оказалась близко.
Никогда еще не было так страшно. Даже когда «костюмы» посадили в ледяной бассейн, в душе была надежда. А сейчас прямая близость смерти заставила думать о жизни, которую жила не так, как хотела. Все, что делала, было не для меня, а для других, для матери, жителей Звенящей Долины, Ферала, Фарбуса, для всего мира, в конце концов. И твердо пообещала, если выберусь живой – обязательно сделаю что-то для себя.
Я совершила еще один отчаянный гребок и меня выкинуло на поверхность. Раскрыв рот, стала судорожно выдыхать холодный ночной воздух. В легкие ворвались живительные струи, и я почти болезненно ощутила, как от них по венам потекла жизнь.
Перевернувшись на спину, я просто лежала и дышала, таращась в звездное небо. Когда дыхание стало относительно спокойным, подумала, что ветер самая близкая к огню стихия.
– Теперь понятно, – проговорила я себе охрипшим голосом, – почему ветер и огонь должны быть мужчинами. Вдвоем им должно быть весело… Хотя… все стихии связаны. Но я с водой явно не сочетаюсь.
Отдохнув еще пару минут, перевернулась на живот, чтобы осмотреться. Вокруг темень, только звездное небо и его отражение в мелкой ряби воды.
Когда присмотрелась, увидела тонкую полоску огоньков, редких и прерывистых.
– Берег… – проговорила я. – Как же далеко…
Набрав побольше воздуха, я погребла к ним.
Глава 10
По началу плыть было даже приятно. Я быстро погружала пальцы, как однажды научил сын пастуха, назвав это стилем «ползания». Чувство обтекания водных потоков, напоминает пламя охватывающее сухую головешку. Такое же мягкое и ласковое.