– Я внимаю! Внимаю! Оно работает!
Только спустя пару мгновений узнала голос Лодина. Но в кухне только мы с Филом. Я завертела головой, пытаясь найти источник, откуда раздается голос ветра, а хакер с довольной улыбкой пошевелил пластинкой в ладони.
– Не ищи, – сказал он. – Лодина тут нет. Он… Кстати, хороший вопрос.
Фил поднос пластинку ко рту и проговорил:
– Лодин, ты где? Тут Агата объявилась. Вот стоит, смотрит на меня. Живая и здоровая.
В комнате снова заорали:
– Пришла?! Уже лечу! Ждите!
– И… Лодин. Не обязательно так орать. Тебя хорошо слышно.
– Ладно! – снова завопил голос ветра.
Фил отвел пластинку подальше, словно боится, что из не вылезет сам Лодин и огреет увесистым кулаком. Потом ткнул и пластинка потухла.
Убрав в карман, Фил выдохнул, будто закончил долгую и тяжелую работу, потом как-то виновато улыбнулся и направился к дивану. По пути со стола захватил предмет с квадратиками, а развалившись на сидении проговорил:
– Видишь, Лодин потихоньку разбирается что и как.
Я устало покосилась на лестницу, откуда доносится шум и недовольное бормотание Клауса, спросила:
– Откуда у Лодина ваша магическая пластина?
– Клаус выдал, – с гордостью произнес хакер. – У него несколько про запас всегда валяется. Я мог бы и сам, у меня-то побольше будет, сама понимаешь. Но что-то подсказывает, ко мне домой пока соваться не стоит. Хочешь, и тебе выдадим?
Я покачала головой.
– Обойдусь. Подмирская магия не для меня. Она хоть и сильна, но непонятна.
– Как хочешь, – отозвался Фил, пожимая плечами. – Но отказываешься зря. На связи быть куда удобней, чем вон, бегать, по всему Айскленду искать. Ты где, кстати, была? А то Ян, Клаус, ругань, а о главном забыли.
Первым желанием было рассказать, как на духу, о «костюмах», девушках-стихиях, запертых в стеклянных комнатах, но после разговора с Яном, которому тоже нет оснований доверять, и ссоры с Клаусом посвящать всех в тайны поиска цветка вечности расхотелось.
Поэтому сказала:
– Костюмы «похитили».
Фил аж подскочил, едва не выронив предмет с кубиками, глаза округлились, челюсть медленно поползла вниз.
– И отпустили? – выдохнул он.
– Нет, – ответила я, качая головой. – Сбежала.
Глаза хакера заблестели, словно нашел золотоносную жилу. Забыв о компьютере на коленях, развернулся, локти уперлись в спинку дивана.
– Что видела? – нетерпеливо спросил он. – Точнее, как сбежала? Что там было? Ты в самом центре их логова была? Как там у них? Это ж надо! Побывала в лапах «Инквизито» и выбралась живой. Ну-ну, не томи. Рассказывай.
Только сейчас поняла, как устала. На дворе глубокая ночь, а может уже и до утра недолго, а я глаз с момента похищения у Ферала не смыкала. Подумав об огнекрылом, усмехнулась, сейчас Звенящая долина, огненные твари и все Трехмирье кажутся далекими и не реальными. Будто там жила не я, а какая-то другая Агата. А эта, настоящая, застряла в Подмире, в каком-то Айскленде, где на нее почему-то охотятся «Инквизито».
Я вздохнула.
– Да нечего рассказывать. Было темно, даже лиц не разглядела, а как сбежала, сама не поняла.
Лицо Фила стало кислым, губы скривились, такой ответ его явно не устроил, но, видя, как я широко зеваю, наседать не стал.
– Не хочешь говорить, – сказал он, почему-то кивая. – Ладно, сама расскажешь, когда решишь, что можно. Понять могу, о таком вообще-то не болтают. Это, как хакер, говорю. Некоторые считают меня дураком, Клаус в том числе. Мол, мог бы озолотиться, такие хранилища взламывал. Но, чисто человеческое, внутреннее, говорит – лучше помалкивать об этом. Так что да, молчи.
– Да серьезно, – попыталась убедить я. – Там действительно было темно. В темноте не разглядеть, а светиться раскаленной головешкой перед «костюмами» как-то не сильно хотелось.
Фил опустился обратно на диван, все еще косясь на меня.
– Да? – сказал он. – А почему на тебе монашеское платье тогда?
Я опустила взгляд на подол, который до самого пола доходит, потом вскинула голову и проговорила невозмутимо:
– Мне его дала послушница в вашем святилище.
– И почему?
– Потому, что мое платье сочла бесстыдным. В таком только таверные девки ходить могут. А я не таверная девка. Понятно?
Для убедительности я уперла кулаки в бока и вытаращила глаза, как нахохленная сова. Фил вскинул ладони, мол, все, сдаюсь, а я с победным видом прошла в кухню.
Как пользоваться краном запомнила еще в первый раз, поэтому без труда смогла наполнить стакан водой. Когда сделала глоток, внутренности зашипели в буквальном смысле. Краем глаза успела заметить, как встревоженно оглянулся Фил. Но быстро успокоился, пока я шумно глотала.
Несмотря на купание в море и огненную натуру, воду я люблю, особенно пить. Хотя в голове не укладывается, как это может сочетаться. Но если следовать логике Фарбуса, все стихии связанны друг с другом, а значит, должны иметь в себе крохотные частицы друг друга.
Едва допила, во дворе послышались шаги, дверь с грохотом распахнулась и на пороге появился Лодин. Волосы смерчем клубятся над головой, глаза поддернуты пеленой, будто внутри бушует ураган, грудная клетка вздымается, видимо бежал все это время.
Заметив меня, он рванулся вперед, перепрыгнув столешницу оказался рядом. Меня чуть не сдуло от напора, а Лодин обхватил огромными руками и проговорил на ухо:
– Думал, конец нашей миссии.
Я обиженно пробубнила, косясь через плечо на Фила, который оторопело выглядывает из-за спинки дивана:
– О миссии он волновался. Мог бы и обо мне поволноваться для приличия.
– О тебе тоже, – сообщил Лодин, но как-то неуверенно. – Одно связанно с другим.
– Ну конечно, – буркнула я.
Впервые за долгое время ощутила себя в безопасности. Лодин хоть и переменчив, но обещал защищать, пусть только и из-за поиска цветка. Но когда его хватка стала понемногу выдавливать из меня душу, пришлось заерзать.
Я проговорила сдавленно:
– Пусти. Дышать хочу. Огню нужен воздух.
– Так я тут! – радостно заявил Лодин, но руки разжал.
Почувствовав свободу, вдохнула. В горло ворвалась струя свежего, как весенний ветер, воздуха, словно присутствие Лодина и правда делает его чище. Потом выглянула из-за его плеча.
Фил на диване все еще таращится, глаза круглые, рот приоткрыт, и вся его поза выдает простака, хоть и весьма одаренного. В эту секунду поняла, ему не стать правителем, верховным магом или кем становятся в Подмире люди, стремящиеся возвыситься. Разве что случайно. Тот, кто может искренне удивляться, попросту не способен на умышленную подлость. Изумление происходит от простоты, а подлость требует острого ума или тонкого расчета.
Заметив, что смотрю, Фил захлопнул рот, поднялся. Прошагав к двери, запер ее, дважды проверив крепость замков, затем вернулся на диван, но сел боком, видимо, чтобы удобней было вертеть головой.
Несмотря на уверенность в его безобидности, я перешла на шепот.
– Лодин, надо поговорить.
Начавшая появляться улыбка, моментально слетела с губ ветра. Взгляд стал серьезным. И хотя волосы перестали вертеться, опустившись на плечи, вид все равно угрожающий.
Он спросил таким же шепотом:
– Что ты узнала? Ты была у «костюмов»?
– Какая проницательность, – проговорила я, чуть раздосадованная, что этим удивить не получится.
Потом коротко рассказала обо всем, что случилось. Во время рассказа приходилось постоянно поглядывать на Фила, который вроде занят предметом с квадратиками. Лодин назвал его «ноутбук». Но иногда хакер слишком внимательно косится на нас, и я нервно вздрагиваю.
Когда говорила о пленении, о пытках, лицо Лодина менялось, становилось то белым, то синеватым, то вообще темнело, как грозовая туча. А услышав о Гленне и Дайне, все еще запертых у этих чудовищ, чуть не сорвался спасать. Пришлось едали ли не за руку тянуть, убеждать, что нужен план, одновременно улыбаясь Филу, мол все хорошо, мы просто соскучились.
– И главное, – сказала я, заканчивая рассказ. – Я учуяла цветок.
Лодин застыл, взгляд впился в меня, словно я сама цветок и меня срочно надо нести в хранилище.
– Где? – коротко спросил он.
– Я покажу. Но… Лодин.
– Что?
Я снова глянула из-за его плеча на Фила и сказала:
– Мне кажется, об этом подмирцам рассказывать не стоит. Не знаю почему, но… Это подмирцы. Они могут казаться дружелюбными, хотя Клаус таким казаться даже не пытается. Но Фил знает лишь что была в плену, сбежала, но ничего не видела. Пусть так и остается.
Лодин быстро налил воды в стакан, залпом осушил.
– Почему не доверяешь им? – спросил он.
– Не знаю, – ответила я.
О том, что зерно сомнения в голову посадил Ян, тоже подмирец, к которому доверия еще меньше, упоминать не стала. Но Лодин и так кивнул. Налив еще стакан, опустошил на половину, потом протянул мне.
Я покачала головой.
– Уже утолила жажду. И не смотри на меня так. У меня она тоже бывает. Особенно в Подмире. Тут все через… Сам знаешь, что.
Лодин покосился на меня, уголок губы дрогнул и пополз вверх.
– Даже так? – спросил он.
Вопроса не поняла, но ответила, дернув плечами:
– Невыносимое место. Дороги странные, то есть, то нет. Телеги страшные, люди злые, смотрят друг на друга волком. Все хмельной напиток пьют, да такой, каким мышей травить в самый раз. Всем нужны какие-то деньги, но от золота отказываются. Я видела деньги в одной таверне. Знаешь, что это?
Лодин развел руками, глядя на меня с еще большим интересом, а я продолжила, распаляясь так, что кожа потеплела:
– Это бумага! Лодин, разрисованная бумага! Что бы получить воды на улице, надо дать бумагу. Не думала, что где-то бумага может быть ценнее золота. Но тут другое. У нас, если хочешь пить, как происходит?
Ветер повертел прозрачный, как горный хрусталь стакан между пальцев, затем поставил на стол.
– Ну, – сказал он. – Стучишь в любой дом, тебе выносят. Или в колодце. Или в ручье.