Пластинчатый поднял на нее черные кружочки.
– В сервис позвонили? – спросил он.
– Умный самый? – съязвила разносчица. – Звонили.
– И что?
– А ничего, – снова недовольно ответила разносчица. – Говорит, у них выезд не предусмотрен. Прием испорченных аппаратов только с гарантийным талоном и чеком при обращении. Приезжайте, говорит, тогда посмотрим. А у меня дел полно. Я что, сама ехать должна? Делать больше нечего. Короче, зубы не заговаривайте. Будете заказ делать?
Подмирец поковырялся в кармане, достал толстый кожаный предмет, раскрыв, сунул нос в складки и проговорил:
– Аппарат у них сломался… Айсклендский сервис. Да будем мы заказывать. Не смотри так. Меню положи и иди. Я позову.
Разносчица скривила пунцовы губы, на стол опустилась блестящая пластина, после чего женщина удалилась к барной стойке, широко виляя бедрами.
– Выбирайте, – сказал Ян, кивая на пластинку. – Наличка есть. Хватило ума вчера снять.
Лодин подвинул пластинку мне, мол, ты голодная, ты и выбирай. Взяв ее в руки, обнаружила кучу непонятных названий. Когда нашла слово «суп», ткнула пальцем.
– Это, – уверенно произнесла я. – Не знаю, что такое кебаб, но я бы еще пирожок какой-нибудь съела. И попить что-нибудь.
Ян хмыкнул и помахал разносчице. Та приблизилась, двигаясь между столами, как боевая галера.
– Слушаю, – сказала она и приготовилась записывать на крошечном клочке пергамента.
– Для девушки суп куриный, без всяких наворотов. Обычный. Пирожки есть? Неси штук несколько. И компот какой-нибудь простой. Для нас стейки.
Разносчица уперла кулак в бок и сказала:
– Стейков нет. Есть кебаб.
Подмирец вопросительно посмотрел на Лодина, тот сдвинул плечами, Ян кивнул.
– Хорошо. Неси кебаб.
Едва разносчица удалилась, пластинчатый откинулся на спинку лавки. Пару минут молчали, размышляя и прикидывая, как себя вести, что говорить, и куда бежать. Я хмурилась и косилась на двух мужиков, сидящих у входа. Те все еще бросают косые взгляды, хмурят брови, запихивая в рот хлеб с розовыми круглешками. Лодин, самый спокойный из нас, поглядывает в окно, иногда зевает, но чувствую, напряжен, как сжатая пружина.
Наконец Ян произнес, глядя на меня черными пластинками:
– Вы все еще не доверяете мне. И правильно. Я бы тоже никому не доверял. Но кому-то доверять надо. Хотя бы немного. Давайте уточню свои условия, а вы решайте.
Мы переглянулись с ветром, Лодин кивнул.
– Чудненько, – сказал Ян. – Для моего, так сказать портфолио, очень хорошо опередить брата в таком деле. Это первое. Ну и, понятное дело, оплата. Хотя это зависит от результата, но, черт, это веселье мне по душе.
Он улыбнулся слегка безумной улыбкой и, несмотря на черные пластинки, показалось, что изучает меня с неприличной дотошностью.
Вернулась разносчица с подносом. Опустив в середину стола запотевший графин с красной жидкостью, быстро расставила стаканы. Когда ушла, Лодин спросил:
– Ты продажный человек?
Ян уже сделал глоток, и чуть не выплюнул все обратно.
– Ну и шуточки у тебя, – сказал он, вытирая губы. – Ты так не шути. Понял?
Подмирец уставился на ветра черными пластинками, и я поняла, это действительно очень неудачный вопрос потому, что даже сквозь глянцевую поверхность ощутила, холод и напряжение глаз.
Но Лодин, непредсказуемый, как летний шквал, снова пожал плечами и сказал:
– Вопрос был безобидным. Я поясню. Там, откуда мы родом, есть два вида силы – золото и ма… гм… Мощь. Мощь есть не у всех. Золото тоже, но его легче добыть. И если заплатить золота достаточно, можно купить услугу. Беда лишь в том, что может найтись тот, кто заплатит больше и перекупит. Потом и спрашиваю, чтобы знать, насколько много тебе нужно заплатить, чтобы не стал предателем.
Я добавила, отхлебнув из стакана компот, от которого зубы свело:
– Ты забыл человеческое отношение. Оно бесплатное.
– Бесплатное, – согласился Лодин. – Это третья сила. Но в… Здесь ее, кажется нет. Или почти нет. Ты сама видела. За одежду нужна «наличность», за воду – бумага.
Ян смотрел с явным интересом, переводя взгляд с меня на ветра и обратно. Потом сказал:
– Никогда не думал об Айскленде в таком ключе. Мы привыкли за все платить деньгами. Говорят, раньше, в смысле очень давно, люди все делали друг другу бесплатно, а потом… А ладно. Вам интересно, продажный ли я?
Лодин кивнул, Ян продолжил:
– Думаю, вполне. В нашем мире все продажные. Одни продаются за деньги, другие, за время, третьи… Не для ушей Агаты будет сказано.
Ветер произнес, хмыкнув:
– Я тебя понял.
– Но вот что вам скажу, – проговорил пластинчатый, пробарабанив пальцами по столу, – я уже получил очень много, выкрав вас из дома Клауса.
Чувствуя, что сейчас самый подходящий момент, я просила:
– И ты готов помочь вытащить двух девушек из темницы «Инквизито»?
– Ого! – выдохнул Ян, отшатнувшись. – Берешь быка за рога.
Он уставился на меня черными пластинками, в это же время из-за стойки показалась разносчица с новым подносом. Расставив перед нами тарелки, обратилась к подмирцу:
– Платить будете сразу?
Пластинчатый не глядя сунул пальцы в кожаный прямоугольник, выполняющий, видимо, функцию мошны, вынул несколько бумажек и молча протянул разносчице. Та подняла растерянный взгляд.
– Может не быть сдачи.
Ян замахал, мол, забирай все, только уйди, а когда заметно повеселевшая разносчица убежала за стойку, прижимая бумажки к груди, облокотился на стол и сказал:
– Становится жарко. Но мне нравится. Если смогу вытащить ваших дам из лап инквизиторов… В общем, да. Возьмусь.
– А если у нас не будет золота? – осторожно поинтересовался Лодин поднимая за палочку мясную колбаску.
Ян потер щеку и посмотрел на меня черными круглешками.
– Разберемся, – сказал он. – Получить такую славу дороже золота. Хотя, если золото, все же, будет, не откажусь. Совсем не откажусь.
– Ожидаемо, – ухмыльнулся Лодин.
– Что мне нужно знать? – спросил подмирец.
Ветер посмотрел на меня, отправляя в рот колбаску на палочке. В голове пронеслись сотни вариантов развития событий, большинство из которых совсем не радужные. Помня прошлый опыт, рассказывать все и всем больше не захотелось, поэтому решила давать информацию порциями.
Я сказала:
– Кое-что знать следует.
Уплетая горячий суп и закусывая пирожками с яйцом и рисом, рассказала о стеклянных темницах, море, темных тоннелях. Еще о Посреднике, том, как выплыла и бежала до самой таверны.
Ян слушал очень внимательно, иногда переспрашивал, уточнял детали, которые мне показались бы бесполезными, вроде был отлив ли прилив, или было ли эхо, пока меня водили по тоннелям. Я терпеливо отвечала, запивая компотом.
О цветке вечности упомянула вскользь, поскольку не известно, что он знает. Ян не настаивал. Когда закончила рассказ, а в тарелках остались лишь крошки, мужики в другом конце таверны поднялись и направились к нам. Видимо, мое лицо стало перепуганным потому, что Ян тоже напрягся. Лодин все еще расслаблен, как удав после ужина, но расслабленность эта обманчива.
– Поесть не дадут, – пробормотал Ян, когда оба мужика оказались у стола.
Глава 15
Тот, что ближе к Лодину, положил широкую, как лопата, ладонь на стол и прогудел басом:
– Ты Черный Ян?
Подмирец даже не оглянулся. Поставив локти, нажал пальцем на перекладину между пластинками на глазах и произнес со спокойствием, которому позавидует одинокая скала на краю мира:
– Зависит от того, кто спрашивает.
Второй мужик наклонился к первому и проговорил громким шепотом:
– Точно он. Говорю тебе.
– Слышали, – отозвался первый, – ты что-то у Клауса упер.
Теперь даже Лодин напрягся, вижу, как под столом сжимаются пальцы, ноги поджились, готовые в любую секунду распрямиться, подбросить натренированное тело и кинуться на врага.
Но Ян смотрит куда-то вперед и крутит в пальцах стакан.
– Слухи быстро ползут, – произнес он безразлично. – У нас с Клаусам давние дела. Много чего друг у друга забирали. Или ты какой-то конкретный случай имеешь ввиду?
Мужики переглянулись, у обоих на лбу проступили морщины, словно умственная работа им не в привычку, потом первый проговорил, насупившись:
– Не знаю, про что ты, но все подполье гудит. Говорят, утром украл.
– Мне бы такую скорость, – вздохнул подмирец мечтательно. – Что еще говорят?
Растерянные спокойствием пластинчатого, мужики на секунду замолчали, снова шевеля бровями. Наконец один сказал:
– Клаус награду обещает. Говорит, кто найдет и приведет его спутников в целости и сохранности, получит чемодан денег.
– Ах вот вы зачем тут, – сказал Ян разводя руками. – Я думаю, чего такие здоровяки едят в этой дыре. Ищеек, значит, разослал. Ну что, ожидаемо и банально. В общем, господа. У вас два варианта. То, что вы идиоты, уже понял. Иначе не подошли бы к моему столу. Но я человек цивилизованный, поэтому сначала объясню. Можете развернуться и уйти, пускай даже прямиком к Клаусу. А я сделаю вид, что вас не видел. Либо останетесь тут. Совсем тут.
При этих словах он повернулся к мужику и уставился черными пластинками прямо на него. Губы растянулись в улыбке, обнажая ряд идеально ровных белых зубов.
Кулаки Лодина сжались под столом, а у меня по жилам потекла лава, быстро нагревая кожу. Видимо, щеки мои покраснели потому, что Ян чуть обернулся ко мне и покачал головой. Пришлось послушаться и начать считать овец, чтобы успокоить внутреннее пламя.
Первый мужик проговорил:
– Мы знаем, как ты опасен. И мы не такие идиоты.
Он махнул в сторону, откуда-то в таверну набежали люди, такие же грузные и хмурые, обступили, потирая кулаки.
– Ну, – спросил мужик со злорадной ухмылкой, – кто теперь дурак?
Ян все так же улыбается, блестя черными пластинками, словно не заметил толпы.
– Учишь вас, учишь, – произнес он, – а все без толку.