Потом его рука метнулась к карману, перед глазами мелькнул черный изогнутый предмет. Послышался грохот и звон стекла.
Я сжалась, прикрывая голову, Лодин дернул меня к себе. Краем глаза успела заметить, как мужики перепугано попадали на пол.
Ян скомандовал указывая на разбитое окно:
– Вперед, пока они тормозят!
Лодин, как всегда, сориентировался быстрее. Цапнув меня за пояс, с места перепрыгнул подоконник, и мы оказались на улице. Ян метнулся следом, целясь из черного предмета в мужиков.
– Бегом, – проговорил он. – Они, конечно, трусы, но мешкать не стоит.
Как напуганные олени на водопое, мы помчались к машине. Пластинчатый почти все время двигался спиной вперед, держа в поле зрения дверь таверны, но мужики так и не решились преследовать.
Лишь, когда телега взревела и понесла нас прочь от ужасного места, те осторожно повысовывались из дверей и окон.
– А говорил, не нападут, – пробурчал Лодин.
– Они и не напали, – отозвался Ян, ускоряя телегу. – Они хотели выслужиться перед Клаусом, только недооценили силы.
– Твои?
– Свои, – ухмыльнулся Ян. – О моих они наслышаны.
Мне хотелось верить в непобедимость подмирца, но, повинуясь древнему чутью, оглянулась. В затемненном стекле увидела огромную машину, похожую на разъяренного буйвола, которая стремительно приближается, а внутри целых три мужика, двое из которых доставали нас в таверне.
– Да? – спросила я, разворачиваясь обратно. – Тогда почему они нас преследуют?
Ян глянул черными кружками в зеркало, губы скривились.
– Настырные ребята, – произнес он. – Видимо, Клаус действительно много за вас пообещал. Гордитесь.
– Ну спасибо, – буркнула я. – Что будет, когда догонят?
– Не догонят, – отозвался Ян. – Не эту машину.
Он дернул за рычаг между сидениями, нас с Лодином вдавило в спинки, а машина загудела, словно собирается взлететь. Деревья по сторонам замелькали, а когда удалось приподняться и оглянуться, громадная машина с мужиками быстро уменьшилась. Потом и вовсе пропала.
Ян вел машину молча и сосредоточенно. Видимо, такая скорость требует высокой концентрации. Зато Лодин расслаблен, на лице легкая улыбка, словно прикоснулся к своей сути. Ветер знает, что такое скорость. Бывают такие шквалы и ураганы, даже с замков крыши рвет.
Спустя минут десять, свернули куда-то влево. Местность показалось диковатой, акациевые рощи с кустами и травой по пояс, неухоженные поля, больше напоминающие степь. Через некоторое время стали мелькать домики, маленькие, с покосившимися стенами и дырявыми заборами.
– Наверное, даже в Гнилой пасти нет такой нищеты, – проговорила я.
Лодин тоже посмотрел в окно.
– Ты не видела, что творится в Гнилой пасти, – отозвался он. – Там всякое есть. И трехэтажные дома с дюжиной слуг, и развалюхи-землянки.
– Ты знаешь куда мы едем? – спросила я Яна.
Он кивнул, но промолчал.
Стало не по себе, но надоедать вопросами не решилась. Подумала, что в вопросе безопасности снова стоит положиться на Лодина, который сумеет защитить, если инквизиторы опять не начнут бросаться сонным порошком.
Лишь, когда впереди показался дом, больше напоминающий замок, только из белоснежного камня и черной, слюдяной крышей, машина снизила скорость, а пластинчатый сказал:
– Здесь мы в безопасности. Во всяком случае, первое время.
– Это твой дом? – спросила я, подаваясь вперед.
Он кивнул.
– Да.
– Тогда именно сюда первым делом сунется Клаус.
– Не сунется, – сказал пластинчатый, подводя телегу прямо к ступенькам. – Точнее сунется, но в него не так просто попасть. Ему потребуется время, чтобы придумать, как это сделать. Хорошо бы нам к этому моменту разобраться с делами.
Он быстро вышел из машины, Лодин тоже открыл дверцу и вылез. Я последовала за ним. Едва сделала пару шагов, из-за угла вылетели три здоровенных псины и с дикими глазами помчались на нас.
Я лишь успела крикнуть:
– Ян!
Потом метнулась за спину Лодину, который принял боевую стойку, готовый отбиваться от голодных тварей.
Пластинчатый оглянулся с видом полного непонимания, лишь, когда заметил псов, улыбнулся и скомандовал:
– Нельзя! Ко мне!
Все три псины моментально сменили направление, а подбежав к пластинчатому, стали прыгать на руки, вилять хвостами и ластиться, мол, мы маленькие, соскучились.
– Ну куда ты лезешь, – смеялся подмирец, умудряясь уворачиваться от розового языка. – Ты же кабан, я тебя не подниму. А ты чего? Да ну конечно, не кормили тебя. Били и плакать не давали. Иди, лови жаб. Что, не хочешь жаб?
Собаки крутились вокруг него, как ручные драконы, жаждущие любви и ласки, мы с ветром смотрели на это, открыв рты. Казалось невозможным, чтобы кто-то мог с такой легкостью управляться с собаками-переростками.
– Все-все, – проговорил Ян, хлопая одного из псов по кабанячьей холке. – Гуляйте, охраняйте. Эй, иностранцы, идите сюда.
Он помахал нам. Я подходить не хотела, но Лодин уже цапнул меня за руку и потащил к крыльцу. Когда приблизились, собаки грозно посмотрели на нас, одна даже глухо зарычала, оскалив клыки.
– Нельзя, – приказал Ян. – Свои.
Пес рычать перестал, но взгляд остался таким же оценивающим, мол, я за тобой слежу, только попробуй что-нибудь выкинуть. Меня прошиб пот, но вспомнила, как сын пастуха рассказывал об общении со сторожевыми псами, говорил, что нельзя выказывать страха. Я собрала волю в кулак и вынужденно улыбнулась.
А подмирец сказал:
– Стойте спокойно, дайте им себя обнюхать.
– Очень мило, – нервно проговорила я. – Они не захотят откусить что-нибудь на память?
– Не захотят, – пообещал он. – Они преданны и подчиняются только мне. Им нужно запомнить вас.
Опустив руки по швам, как гвардеец из стражи верховного мага, я с плохо скрываемым ужасом наблюдала, как три псины, больше похожие на белых телят, с деловым видом ходят вокруг и тыкаются мокрыми носами в ладони. Думала, в конце концов, кто-то из них захочет поднять лапу, но через минуту я им надоела. С таким же пристрастием они изучили Лодина, потом по команде Яна побежали за дом, весело виляя хвостами.
– Извиняюсь, – сказал пластинчатый, поднимаясь по ступенькам. – Забыл предупредить. Эти собаки – гибридный вид. Абсолютно кровожадные и беспрекословно подчиняются мне. Попасть в дом можно двумя способами – со мной, в качестве гостя. Или убив этих псов. Проходите.
Мы поднялись и вошли в дом. Внутри он тоже оказался похожим на замок. Огромный холл, в середине лестница с красным ковром, вверху расходится в обе стороны.
Я проговорила, восторженно глазея по сторонам:
– У тебя прекрасный замок.
– Спасибо, – отозвался Ян, проходя к небольшой дверке слева. – Все сам, все сам…
– Но, при всем уважении к твоим собакам, – сказала я, – для защиты от Клауса этого маловато. Если верить тебе, он изощрен, а меня вообще ненавидит.
Он толкнул дверь и скрылся в проходе. Через некоторое время вышел с какими-то вещами подмышкой и произнес:
– Ты права. Поэтому собаки только первый этап. Тут куча сигнализаций и систем защиты. Проектировщики заверяли, в этом доме можно пережить ядерную войну. Про ядерную может и соврали. Но Клаусу сюда просто так не ворваться. Так что есть время. Возьми.
Он бросил мне сверток вещей, я едва поймала.
– Что это?
– Переоденься, – посоветовал Ян. – В этом монашеском платье не удобно. И слишком в глаза бросаешься. Вообще, там есть туалетный столик, всякие женские штуки. Можешь привести себя в порядок.
Он указал на комнату, из которой вышел, потом обратился к Лодину:
– А мы пока обсудим спасение ваших подруг.
Внутри все вспыхнуло от осознания того, что меня опять задвигают, как ненужную колоду. Я выпалила:
– Мне тоже надо обсуждать! Там была я, а не он!
Ян чуть оглянулся, по черным пластинкам пробежали блики, он улыбнулся, обнажив белоснежные ряды зубов.
– Конечно надо, красавица, – согласился пластинчатый. – И ты будешь. Только пожалуйста, переоденься.
Пару секунд ждала, что Лодин что-нибудь скажет, но тот лишь пожал плечами, мол, а что такого, и задрал голову, разглядывая огромную люстру с сотней стеклянных висюлек.
Я не знала, как реагировать на слова которыми вроде и похвалил, и обозвал одновременно. Поэтому пару секунд хмурилась, а затем, вскинув подбородок, выпрямила спину и прошагала к двери.
Когда отворила, возблагодарила богов, что стою к мужчинам спиной потому, что челюсть отвисла.
Быстро закрыв дверь, несколько секунд просто глазела и восхищалась. Убранству мог бы позавидовать сам верховный маг Звенящей Долины. Комната, как три моих дома, окна до самого пола, на них тяжелые шторы цвета выдержанного вина. Пол выложен вроде деревом, но таким гладким, что не видно стыков. Стены украшены багрово-золотыми узорами. У правой – ложе, на котором может уместиться четверть жителей моей деревни. А слева – настоящая драгоценность.
Женский столик с тремя зеркалами, которые можно поворачивать, чтобы видеть себя со спины.
Забыв, что в отражении может появиться огнекрылый, я с восторженным вздохом, подбежала и опустилась перед трюмо на стульчик. Сверток одежды полетел на пол.
Гребни, заколки, какие-то приспособления, назначения которых сразу не понять, краска для лица, пудра. Я лазила по шкафам, хватаясь то за одно, то за другое, пока не подняла взгляд на отражение.
– О боги! – вырвалось у меня.
В сравнении со всей красотой женского столика, я выгляжу, как вылезшая из болота кикимора. Волосы грязные, даже не смотря на туго стянутый хвост, который успела перевязать в машине, видно, как свалялись в сосульки. Под глазами круги, будто не спала несколько дней, хотя это отчасти правда. Одета в уродливое бесформенное платье.
Я прошептала:
– И в таком виде я ходила по улице?
Буквально кожей ощутила грязь, повертела головой в поисках корыта для мытья. С запозданием поняла, в такой великолепной спальне деревянной лохани быть не может. Но в углу заметила дверь, выкрашенную в тон стенам.