Макс злорадно рассмеялся. Непонятно даже, кого он больше ненавидит: Шумского или этого Артема.
Хм… Артем. Тема. Темный. Но явно же не только из-за имени его так прозвали.
— Баев тоже учился в академии? А почему уехал?
— Так закончил баку*, вот и свалил. Надоело ему тут гнить, дед его сюда упек, вот и развлекался подонок… Вроде как за границей собирался жить, у него там и невеста, по слухам, была. Чисто династический брак.
— Невеста? Династический брак? — Меня передернуло. — Это вообще как?
— А тебе не насрать? Поверь, лучше вообще не спрашивать, не смотреть, не попадаться на глаза Баеву. Такие, как мы, для него что-то типа червей под ногами — раздавит и не заметит.
Макс неожиданно замолкает, подрывается со скамейки и начинает суетливо собирать на картонку остатки своего обеда. На всякий случай забираю свои бутерброды, а когда поднимаю голову, вижу буквально в паре метрах от себя Темного.
Узнаю его мгновенно — по колючему взгляду и презрительно сжатым губам. Да уж не только Шумскому, даже Инге далеко до такого выражения лица. Те тренировали свое высокомерие и пренебрежение, а вот Баев с ними родился.
Он неотрывно смотрит на нас с Максом. Мне кажется, что я вот-вот задымлюсь от его взгляда.
Ничего не говорит и конечно же не подает вида, что мы с ним знакомы. Мне неуютно рядом с ним. Макс, опустив голову, просачивается в узкое пространство между Темным и декоративными кустами. Чуть не сталкивается с ректором, который вышел во внешний двор.
Торопливо следую за Максом, по дороге тихо пробубнив «здрасти» ректору. Перед носом хлопает дверь — Макс меня не дождался, слинял первым. Хочется почесать у себя между лопатками — чувствую на спине пристальный взгляд, и это явно не ректор вознамерился дырку прожечь в моем свитере.
Так голодной и влетаю на лекцию по механике. Едва не опоздала — бутерброды в рюкзак запихнуть успела, да и только. Лекцию читает милый, не в пример тому же Демьянову, молодой препод, которого совсем не парит, что я единственная девочка в группе, и никаких шуток я от него не слышу. Занятие пролетает на одном дыхании, удается отвлечься и даже погрузиться в совместную работу. Мне в напарники попался Асафьев. Из всех наших пацанов этот меня откровенно терпеть не может, но сейчас прям няш — когда от меня зависит его оценка за задание.
Зато задали на дом тонну всего — полгруппы вопило от возмущения. Я лишь пожимаю плечами и ухожу в читалку заниматься.
Прав Макс, стопятьсот раз прав: не надо никуда лезть. Отныне я перемещаюсь по кампусу по четкому маршруту: общага — главный корпус — общага. В главном лучше до самого вечера сидеть в читалке и заниматься. Благо тут есть все: любые книги с дидактическими материалами, скоростной интернет, можно на принтере быстро все распечатать. Даже наушники выдают, если своих нет.
В итоге выхожу из пустынного корпуса в седьмом часу — на улице, понятное дело, никого. Только… только серебристый «Ягуар» на месте. Подхожу к машине — утром я ее особо не разглядывала, а вот сейчас у меня есть повод ее рассмотреть. Скорее всего, именно в ней я вчера и ехала. Кто еще кроме хозяина академии, как назвал Баева Макс, может позволить себе здесь парковаться?
Хоть и порядком стемнело, но около «Ягуара» горит фонарь, так что… я аккуратно заглядываю в салон и понимаю: не ошиблась!
И так довольна собой, что не слышу за спиной шаги.
— Мало вчера было? — Голос у Баева красивый и глубокий, но мне почему-то хочется заткнуть уши и провалиться сквозь землю. И чего не прошла мимо?! Уже бы к общаге подходила. От этого парня веет враждебностью, он явно не рад видеть меня рядом со своей машиной.
— Уже ухожу. Просто хотела… — Запинаюсь — признаваться в глупом любопытстве стыдно.
— Убрать за собой грязь из салона? — спрашивает Баев, отчего мне становится совсем не по себе. — Так его уже почистили.
— Здорово.
Меня напрягает, что мы здесь вдвоем и стоим достаточно близко друг к другу. Не знаю, куда деть свою неловкость, как правильно уйти — не хочется выглядеть любопытной дурочкой на дотации, которая позарилась на дорогую тачку.
— Я… в общем… пока, — нарушаю наконец тишину. — И еще раз спасибо за вчера, я…
— Вали и не попадайся мне больше на глаза! — Неожиданно резкий ответ застает меня врасплох. Я ведь всего лишь поблагодарила. — Тебе дали сегодня хороший совет.
Значит, слышал наш разговор с Максом. И почему я вечно влипаю в неприятности?! Будто мало мне того, что я безумно скучаю по братьям и родителям и учусь в самом странном вузе среди мажоров!
Пока бреду к корпусу, мимо на огромной скорости проносится «Ягуар». Мчится прямо к выезду с территории кампуса. Что ж, если этот Баев здесь не живет, то это очень неплохая новость.
Перед сном пролистываю чат с Янкой, до которого у меня днем не доходили руки. Позицию Шелест я и так знала — Юлька сразу сказала, что будет на этом посвящении. «Мира, ну а какие еще есть варианты? Ну ты подумай!»
Читаю длинную переписку и в самом конце понимаю: они согласны. Все девять человек. Все, кроме меня.
Пишу Яне в личку:
«Привет! Извини, что поздно. Есть разговор. Поговорим завтра?»
* бака (сокр) — бакалавриат
Глава 17
— Отличная работа, Мирослава! Лучшая в вашей группе. Поздравляю! — Молодой препод по механике добродушно улыбается мне и не замечает, с каким презрением на него смотрят пацаны. Ну и на меня тоже. Все, кроме Асафьева. Мы с ним вместе работу делали, хотя он скорее просто не мешал мне. И все это видели.
— Спасибо! Мы оба старались, — киваю на Асафьева. — Это наша общая победа.
— Ну да, — снисходительно улыбается препод. — Конечно. Именно так. А сейчас поговорим о неинерциальных системах отчета, в которых, как известно, закон инерции не сохраняется.
Сегодня я в ударе. Первая работа на отлично спустя почти месяц учебы. Учиться в академии тяжело не только из-за Шумского и местных неписаных правил. Задают много, лекции дают тезисами, а твоя задача самому допереть, понять, разобраться, впитать в себя. И это капец как сложно. Не знаю, что дальше будет, посмотрим, но пока так. Но сейчас я довольна собой. По-настоящему довольна.
Пара заканчивается, и препод просит меня задержаться.
— Да, Тимофей леонидович. — Подхожу к его столу, краем глаза улавливаю, как Асафьев ухмыляется Генке и Валере. Те в ответ косятся на нас с преподом и торопливо выходят из аудитории.
Смущенно отхожу от преподавательского стола. Как бы ненароком оборачиваюсь — дверь заперта.
— Хотел сказать вам, что вы — большая молодец, Шанина. Непросто, наверное, одной среди мальчишек учиться?
Пожимаю плечами: и жаловаться как-то стремно, и врать не хочется.
— Им тоже непросто с вами, Мира. Вы ведь очень одарены, это видно, — продолжает Тимофей Леонидович. — И как только пройдет скованность и страх, вы сможете раскрыться в полной мере. Вашим одногруппникам будет очень сложно это принять.
— Почему это? — удивленно спрашиваю я, позабыв о смущении. Хотя первый раз вот так «по душам» с преподом болтаю.
— Потому что нас так воспитывали. Если не всех нас, то очень многих. Мужчина — сильный пол, обязан быть главным. И какой же ты мужик, если девчонка умнее тебя? — Тимофей Леонидович усмехается, глядя на мое обескураженное лицо: — Что? Не думали о таком? Ладно, идите, а то на пару опоздаете.
Я действительно еле успеваю на следующее занятие. Записываю лекцию механически, благо она общая почти на полкурса — легко затеряться и не привлекать внимания. Но слова Тимофея Леонидовича не выходят из головы.
В столовке ко мне подходят Катя Ларченко со своей подружкой Светкой. Они вместе учатся, вроде на логистике, и тоже, как и я, на дотации.
— Это правда, что ты отказываешься быть на посвящении? — Ларченко смотрит на меня так, будто я как минимум из академии ее пытаюсь выжить. — Ты вообще соображаешь?
— Чего соображаю-то? Не хочу и не пойду, — скрещиваю руки на груди. — Янка писала, это все по желанию.
— Ну вот и пожелай быть как все, Шанина, — встревает Света. — На хрена тебе злить всех? Это местная традиция.
— Стоп! — Прихожу в себя после неожиданного наезда. — Стоп! Откуда вообще пошла эта тема? Я никому толком не говорила. И с Янкой сначала хотела обсудить подробно.
— Яна и просила тебя убедить. У нее дела. Короче, Мир, мой тебе совет: будь как все, а?!
Катю толкают — в столовке становится тесно. На нас с любопытством оглядываются, а я столько раз обещала себе ни во что не встревать!
— Кать, я и так как все. Но я не люблю тусы, да и вообще… знаешь, мне Шумского лучше обходить за километр.
— Думаешь, мы хотим?! — Ларченко берет меня за локоть и тащит подальше от прохода. — Никто не хочет! Но это надо, понимаешь это слово?! Здесь такие правила!
— Не правила, — упрямлюсь я. Тут еще и Шумского вижу с Ингой. Час от часу не легче! — Янка же писала в чате: только по желанию.
— Идиотка! — закатывает глаза Ларченко и отворачивается. Типа ну что с такой говорить? А я реально не понимаю, зачем туда идти, если можно не идти?
Разговор оставляет в душе неприятный осадок, и я решаю откровенно поговорить с Янкой. Однако это удается сделать лишь через несколько дней.
С трудом отлавливаю Яну на стадионе, где она тренируется вместе с командой чирлидерш. Честно жду, когда она освободится, и только тогда подхожу.
Савицкая машет другим девчонкам, мол, не ждите меня, и подзывает меня жестом.
— Сорри, видела, ты мне писала, но я занята очень, готовлюсь к посвящению. Оно в следующую субботу, помнишь, да?
Янка беззаботно улыбается, кажется, она забыла, что я не хочу идти на эту вписку.
— Слушай, помнишь, я тебе писала в личку, что надо поговорить, что я бы не хотела идти на это посвящение, оно же неофициальное.
Савицкая непонимающе смотрит на меня, потом до нее наконец доходит:
— А… да, помню. Катя писала… да, точно! Мира, это не очень хорошая идея! — качает головой Яна. — Поверь, лучше тебе там быть, к тому же у Стэна день рождения как раз.