— Мира, привет! Занята? — Его бодрый голос действует на меня успокаивающе. Я подхватываю рюкзак и быстро иду на выход, едва кивнув Максу на прощание.
— Нет, у нас же еще перемена! — Слышу в спину взрыв смеха, но не оборачиваюсь. — Что-то случилось?
— Да все нормально. Хотел узнать, как ты? И какие у тебя планы на вечер пятницы?
— Ну… как обычно. Домашка, факультатив наш… а что?
Хватаюсь за этот разговор как за соломинку, лишь бы не думать о том, что сказала Инга. И Шумский.
— У двух наших ребят день рождения на этой неделе… в общем, половина нашего факультатива едет в ночной клуб в город отмечать. Ну и я с ними. Поехали! Будет все пристойно, это я тебе гарантирую. Отдохнешь, развеешься.
— Э-э… нет! — выпаливаю я. — Я же книжный червь, тусовки и ночные клубы — это точно не про меня. Но спасибо, что предложил. Мне приятно. Очень.
Нет, неприятно. Но я об этом не скажу ему, чтобы не обидеть.
Молчание в динамике затягивается.
— Честно говоря, ожидал другой ответ. Это… из-за Артема Баева?
— Нет, — поспешно отвечаю. — Он… в общем, нет ничего.
— А вот это радует! Ну как знаешь. Если передумаешь, скажи. Время еще есть.
Глава 17
Вечером приползаю еле живая. В голове пеленой плывут цифры, формулы. Наверное, я и правда взвалила на себя многовато, но это такой кайф! Я наконец-то учусь, а не пытаюсь выжить. Сейчас душ и спать. Сил нет на завтра собирать учебники, утром пораньше встану и все сделаю.
Киваю Юльке, которая лежит на кровати со своим ноутом, молча раздеваюсь. Язык уже не ворочается, последний час зависала с нашими у Цырулева и до хрипоты спорила с Вадимом про стрелу времени. Вообще-то сегодня нет факультатива, все спонтанно получилось, в чате Аркадий бросил клич, ну и…
— Ты что-то позднее обычного, — замечает соседка, поправляя очки на худеньком сердцевидном лице. — Спать сразу?
— В душ сначала, — с трудом выговариваю я и иду отмокать.
Вода кое-как, но помогает прийти в себя, я даже пободрее себя чувствую, поэтому решаю почитать на ночь «Биографию Эйнштейна» Айзексона на английском.
— Мир, я слышала, сегодня на большой перемене Ульссон зажгла, да?
Улавливаю в голосе Шелест участие и любопытство. Но второе явно преобладает.
— Хочешь об этом поговорить? — зачем-то спрашиваю я.
— Ну. — Юлька малость тушуется, но не отступает. — Если ты не против. Говорят, она там про свадьбу своей сестры с Темным трепалась.
— Ага, — нарочито равнодушно отвечаю я. — Если знаешь, чего спрашиваешь?
— Просто не очень понимаю… — Она задумчиво разглядывает меня, будто хочет найти ответ на моем лице. — Он же сказал, что… ну когда собирал всех перваков на дотации. Типа ты — особенная, и никто из нас не будет как ты, потому что ты с ним. Ну, мы все так поняли! А получается…
— Юль, не будь наивной! — уже не сдерживаю я раздражения. Юлька ни в чем не виновата, но и я не железная! — Это для таких дурочек, как ты или я, это странно, а для Баева… и таких, как он. Господи, да вспомни вписку Шумского! Сама же рассказывала, что он или кто-то из его дружков… с Ларченко… и они не на звезды глядели. Или тот видос с минетом! Они женятся на одних, а обычные, простые типа меня или тебя, или той же Катьки…
— Ну не сравнивай меня с Ларченко, — перебивает Шелест, и я ей благодарна за это. — Мы с тобой… Или ты с Баевым… вы все-таки жили с ним, ну как…
— Нет! Не жили! — взрываюсь я. «Биография Эйнштейна» летит на пол. — Не жили, Юль! Но все, понимаешь, абсолютно все в академии считают, что я его подстилка! Временная даже не подружка, а так, поломойка с расширенными функциями! А женится он на чистой и прекрасной девушке из очень приличной семьи. На той, на которой его семья сказала жениться! И он позволяет всем так думать! Артему плевать, он просто не понимает! Думает, если за мной его бугаи ходят и в коридорах дорогу уступают, значит, все хорошо? Ни черта не хорошо!
Юлька будто съеживается от моих слов, похоже, она сама пожалела, что подняла эту тему. А я — уж тем более. Прооралась, а легче не стало, только накрутила себя, уже и слезы на глазах вот-вот навернутся.
— Да никто особо так не думает о тебе, — неуверенно бормочет Шелест. — И вообще, многие бы хотели оказаться на твоем месте. Понятно, что Баев — это топ, у него дед сенатор, он тут царь и бог. Может, он и не женится… ему же всего двадцать два.
— Двадцать три, — поправляю я свою разговорчивую соседку. — Спасибо, что пытаешься меня успокоить, но это не нужно. Правда. Я сама со всем разберусь. И, вообще-то, у нас был договор, что Баев у нас под запретом. Он в вечном бане.
Шелест тихонько смеется, а потом комично показывает, как запирает на замок свой рот. Невольно улыбаюсь, желаю ей спокойной ночи и выключаю свой прикроватный свет.
Засыпаю мгновенно, что снилось — не запоминаю, и лишь утром подбираю Эйнштейна с пола.
Вчерашние переживания уже не кажутся такими ужасными — чего тут обо мне не говорили и как не оскорбляли. Вытерпела — и это как-нибудь тоже вытерплю. Но больше никогда не подпущу к себе Артема. Пусть только объявится!
Вторую пару — матан — нам неожиданно отменяют. Демьянов заболел, но никто не расстроился, просто разбрелись кто куда. А я почему-то иду не в читалку, не в медиацентр, а спускаюсь на первый этаж, чтобы одеться и сделать пару кругов вокруг основного корпуса, может, даже на стадион забрести. Разумеется, в ушах будет звучать очередная лекция, но я хоть на свежем воздухе погуляю. А то времени совсем нет.
Хвалю себя за отличную идею. У выхода на улицу меня окликает женский голос:
— Мирослава? Мирослава…
Оборачиваюсь, и все мои мысли о прогулке и лекции в наушниках летят к чертям. Нервно дергаю вверх молнию куртки и зря — лишнее внимание привлекаю к своей убогой одежде. Да, на контрасте со светлой и явно натуральной шубой в пол моя куртка, как и сама я, выглядим очень бедно. Нищебродски.
«Снегурочка! Прекрасная и волшебная» — проносится у меня в голове, когда она подходит ко мне. Улыбается, как давней знакомой. А у меня земля из-под ног уходит, и вовсе не от восторга.
— Привет, Мирослава! Извини, что так окликнула тебя, по-свойски немного. Я Настя. Помнишь меня? Анастасия Збарская. Мы виделись в прошлом году на открытии онкоцентра. Ты еще была с Артемом, он рассказывал про твоего дедушку. Ты произвела на всех впечатление.
Как будто я могу ее забыть! Первая и единственная любовь Баева! Да если б мне лоботомию сделали, все равно про Настю помнила бы.
— Привет! Помню, конечно. — Надо же что-то сказать! И тут с губ срывается: — Отлично выглядишь. А как же…
Осекаюсь и со стыдом отворачиваюсь: у меня получилось очень некрасиво. Гораздо бестактнее, чем у Юльки, которая вчера меня и Баева ковыряла.
Настя чуть меняется в лице, на нее словно тень опускается, но она все-таки улыбается и отвечает довольно доброжелательно:
— Ты про Женю? Знаешь, наверное? Конечно знаешь.
Мы обе молчим. Следовало бы выразить свои соболезнования, вот только цветущий вид Насти никак не вяжется с образом безутешной вдовы, которой нужны сочувствие и поддержка.
— Знаю… извини, я не хотела… я…
— Все хорошо. — Настя теребит в руках белые перчатки. — Ну… не хорошо, конечно, но жить надо дальше и Женя… он точно не хотел бы, чтобы я замкнулась в своем горе.
— Ну да… конечно. — Не представляю, что нужно говорить в таких ситуациях, но Настя берет на себя инициативу, и мне остается только слушать.
— Я сейчас полностью занимаюсь бизнесом мужа, но и свою благотворительность не забываю. Вот приезжала к ректору обсудить возможность привезти деток из неблагополучных семей сюда летом. У вас очень развитая спортивная инфраструктура.
— Понятно, — киваю я, когда она замолкает. — А ты… ты для этого сюда приехала?
— В город, ты имеешь в виду? — недоуменно хмурится она. — Или в академию? Нет, я живу здесь уже… пару недель, наверное. Когда Артем позвонил и попросил приехать.
— Что? — У меня дрожит губа. — А…Артем?
— Ну а кто еще? — Она пожимает плечами. — Конечно Артем. Ты же знаешь, наверное, про наши отношения. И когда у него возникли кое-какие обстоятельства, он обратился ко мне. А как же иначе? Мы с ним родные люди, столько всего пережили. Это уже навсегда.
Не давая мне прийти в себя, изящно, как фокусник, она вынимает из кармана золотистую магнитную карту. Я моментально узнаю ее — это ключ от пентхауса Артема.
— Мне пора домой, Мира. Рада была тебя видеть. Ой, подожди-ка. — Она достает из сумки мобильный. — Артем как раз звонит. Ему передать что-то?
Каждое ее слово взрывается в моем теле, не оставляя внутри ничего живого. Он с ней! Он позвал, и она приехала. Она — любовь всей его жизни, ничего не прошло. Ничего.
Он действительно ей звонит — вижу его аватарку на экране. Того юного и влюбленного Артема, которого я не застала.
Застыв на месте, машу отрицательно головой, когда Настя, уже проходя мимо, отвечает ему:
— Да, привет! Ага… уже еду… скоро буду.
Когда я в конце концов отмираю и выхожу вслед за ней на улицу, Насти уже нет.
Глава 18
— Обалдеть, какие у тебя ноги, Мира! — Смущаюсь от Юлькиных восторгов, но все равно приятно. — То есть я, конечно, всегда это знала, мы ж с тобой в одной комнате живем, но вот с этим платьем и в колготках… Всегда завидовала высоким и длинноногим! Можно попу нарастить, грудь — вообще не проблема. Да даже ребра удалить! Но ноги! Ноги — это ноги!
Маленькая Шелест так трогательно вздыхает, что я невольно фыркаю от смеха. Настроение с каждой минутой становится все лучше. Я уже предвкушаю сегодняшнюю поездку в клуб. Никогда не была в таких местах — главное, родителям не рассказывать. Папа бы не разрешил! Но я сама себе разрешила. Имею право, в конце концов!
— Точно со мной не хочешь? — спрашиваю соседку, хотя знаю ее ответ. — Я там не буду одной девчонкой, некоторые парни приведут своих подружек, но я с ними не знакома. И много пацанов придут одни. Есть симпатичные.