— Артем? — мать Юты чуть не подпрыгивает, когда видит меня. — Ты что так рано? В два часа только… что…
— Нужно поговорить с Юстиной, — улыбаюсь своей несостоявшейся теще, которая конечно же знает, как меня наебала ее дочь. Скорее всего, они вместе все придумывали. Эта тварь еще на Новый год мне про Миру заливала.
— Но… но к ней нельзя, — мямлит и оглядывается на закрытые двери. — У нее как раз последняя примерка, нельзя, чтобы ты ее увидел в платье… дурная примета…
— Ну что вы, какие приметы? — широко улыбаюсь и отодвигая эту суку в сторону, иду к дверям, чтобы через секунды услышать возмущенный женский визг.
— Артем! Что ты здесь делаешь? Тебе рано!
— В самый раз! — выпроваживаю из комнаты двух телок и мамашу, которая уже и сказать ничего не может, только воздух хватает губами.
И после того, как закрываю дверь на замок оборачиваюсь.
— Красивое платье.
— Правда? — она так мило смущается и краснеет, что я почти ей верю. Такой нежной и ясной девочке, которая все годы смотрела на меня своим чистым доверчивым взглядом.
— Нет, конечно. Оно уродливое, как и ты, Юта.
Усаживаюсь в кресло и наблюдаю как она меняется в лице. Хочу снова увидеть ее настоящую. Лживую наглую высокомерную суку, которая смела так разговаривать с Мирой.
Справляется с эмоциями моментально — вот уже удивленный взгляд и обиженно подрагивают губы.
— Я… я не понимаю, Артем. Что случилось?
— Ты случилась, Юта. Ты случилась. А ведь я правда к тебе неплохо относился. Настя тебя всегда недолюбливала, но я не обращал внимания. А надо было.
— Я не понимаю… господи, да что…, — почти плачет.
— Значит, краш из детства? Мило.
В глазах вспыхивает понимание, слез уже не видно.
— Ты пришла в мой дом, Юстина, — встаю и подхожу к ней ближе. — Ты угрожала моей любимой женщине. Решила, что можешь распоряжаться моей жизнью? Ты — никто, Юстина. Такая же пешка в чужой игре, как и я.
Она молчит, опустив голову вниз, не двигается, но что-то в ней неуловимо меняется.
— Ты нарушила наш договор. Не лезть в мою личную жизнь. Что ты себе возомнила? Что сможешь мной распоряжаться? Что у тебя есть какие-то права на меня?
— Юта?! Все хорошо? — из-за двери раздается нервный вопль ее мамаши. — Что там у вас?
— Все… все хорошо, мам. — Она наконец, поднимает голову, но смотрит мимо меня. — Небольшое недоразумение. Мы все решим.
Это уже без меня.
— Свадьбы не будет, Юта. Можешь, подтереться своим брачный контрактом. И скажи спасибо Мире, что я уже другой. Она тебя сейчас спасла от меня.
Отворачиваюсь, чтобы уйти, впереди еще разговор с дедом. Куда тяжелее, чем тот, что был сейчас.
— Артем, стой! — обхватывает меня за плечи, прижимается всем телом. В спину впиваются жесткие узоры ее платья. — Я люблю тебя! Я не могу без тебя!
Сбрасываю с себя ее, на удивление не без труда. Цепкая.
— Решила, что можешь купить меня? — ничего кроме брезгливости она во мне ничего сейчас не вызывает. Даже ненависть и злость на эту дрянь сейчас поутихли. Она проиграла.
— По-другому ты бы не согласился, — смотрит на меня обезумевшим взглядом. Никогда прежде я не видел такой Юстину. Не представлял, что она может быть такой. — Ты обязан, слышишь! Обязан! Твой дед обещал моему! Папа тебя уничтожит! Вас всех! — Истерит, но поймав мой взгляд, тут же сбавляет обороты. — Ну хочешь… господи, спи ты с кем хочешь, даже с ней. Я не против… только не уходи! Твоя семья на грани, я тебя спасу…
Она продолжает нести какой-то бред, рыдает на полу, а я уже иду к выходу. Вижу на столе ворох мелких свадебных побрякушек и резко смахиваю их на пол. Они разлетаются по паркету с резким и на удивление тяжелым шумом.
Вижу у себя под ногами розовый мобильный Юты, который, оказывается, был в этом барахле.
— Отдай! — вдруг взвизгивает она, но еще до того, как успевает ко мне подбежать, вижу на экране непрочитанное сообщение. От Стэна.
«Чуть не откинулся из-за этой суки».
Уебок! В душе снова поднимается ярость.
— Пароль! — провожу пальцем по телефону, а другой рукой удерживаю Юстину. Ладонь движется вверх по ее плечу и застывает на шее.
— Пусти! — верещит, но когда понимает, что не вырвется, нехотя признается. — Дата твоего рождения.
Отталкиваю ее в сторону и быстро ввожу пароль. Переписка с Шумским. Взгляд выхватывает сообщение:
«Сенатор сказал, Шанина завтра утром должна убраться из академии. У тебя мало времени, чтобы наказать ее».
В глазах темнеет. Эта тварь слила мою девочку Шумскому. В ушах стоит крик Миры. Ее отчаяние и боль.
— Наказать? — делаю шаг к Ульссон, но она вдруг бросается к двери и не успевает.
— Пусти! Не надо!
Начинает задыхаться, хрипит, и я только тогда понимаю, что держу ее за горло. Пальцы с силой сжимают тонкую шею. Чувствую на них ее бешеный пульс.
— Почему же не надо, — шепчу в глаза, в которых плещется страх. — Ты же хочешь быть со мной, а? Замуж за меня хочешь. Или уже не хочешь?
Растерзать эту тварь. Уничтожить. Разорвать.
Бьется, изворачивается, ее непросто удержать одной рукой, хотя ярость внутри зашкаливает. И когда кладу левую ладонь на шею, понимаю, что пульс почти не чувствую. Юта уже едва дергается, бледная и глаза…пустые.
Она падает мешком на пол, когда убираю руки с шеи. Лежит без движения, но когда опускаюсь рядом с ней на корточки, начинает оживать, кашляет и хрипит. Взгляд затравленный, но уже живой.
— Я говорил, что буду тебе плохим мужем, Юстина. Я не врал.
Она пытается от меня отползти. А я уже поднимаюсь на ноги. Пелена с глаз исчезла.
— Больше никогда не появляйся на моем пути. Тронешь Миру — убью.
Когда открываю дверь, слышу ее сдавленное шипение:
— Ты потеряешь все!
— Уже!
В комнату с воплем влетает ее мамаша, слышу крики за спиной, но не останавливаюсь. На душе спокойно. Жалею только о том, что Стэн не оказался рядом.
Когда сажусь в машину и вынимаю мобильный, понимаю, что прихватил еще и Юстинин.
Едва включаю свой, тут же раздается звонок от деда.
— Что ты устроил?! Щенок! Мальчишка! Ты рушишь…, — хрипит точь-в точь как Юстина совсем недавно, но жалости больше нет. Только злость.
— Нет, дед, это ты все разрушил, когда решил продать меня. Хотя я на это согласился сам. Но Мира… она чуть не погибла. Из-за тебя и меня. Из-за твоей гребаной игры!
— Что ты несешь?!
— Ты угрожал ей? Она не сказала, но я знаю, когда она боится. И как она боится. Клянусь, ты пожалеешь. Только тронь ее или ее семью. Ты меня не знаешь.
Я говорю это не тому, кто меня воспитал и кого я любил все эти годы, кем восхищался и ради кого был готов стать не собой. Такого человека никогда не было. Только иллюзия.
Я говорю это старому маразматику, который решил поиграть с моей жизнью. С моими чувствами.
— Артем, успокойся! Так, подожди, Ульссон звонит. Ты у них был?
Отключаюсь и сверяю путь с навигатором. Пробок немного. Через полчаса буду в аэропорту. Здесь меня больше ничего не держит.
Дед не перезванивает, зато наяривает отец. Его вызовы сбрасываю и собираюсь выключить телефон, но перед этим вижу его сообщение:
«Дед в реанимации инфаркт приезжай».
Глава 61
Перелет плохо помню. В самолете быстро засыпаю, а когда Аркадий пытается меня разбудить, потому что принесли еду, я молча отворачиваюсь в другую сторону.
Сны снятся странные, но я цепляюсь за них, лишь бы дольше не просыпаться и с неохотой выхожу из самолета, когда мы прилетаем в Екат.
— Может, съешь чего? Нам еще два часа ждать рейса, — Цырулев нервно лохматит волосы, хмурится и всем своим видом показывает, как сильно переживает за меня.
— Не волнуйся, не умру по дороге от голода, — пожимаю плечами, а сама думаю, когда я стала такой неблагодарной стервой? Жизнь с Темным, конечно, не приводит к свету, но все же нельзя так плохо относиться к людям. И пусть Аркадий делает это для себя, для своих отношений с сенатором Баевым и его приятельницей Альбиной Ливенской, но он по-своему заботится обо мне. И несмотря ни на что приносит мне большой стакан с мокко и шоколадный круассан.
— Ешь, — улыбается рядом. — Можешь не говорить «спасибо».
— Спасибо!
Я слабо чувствую, что ем, скорее умом понимаю, что вкусно. Должно быть вкусно. Все как с моей жизнью. Я ее не чувствую, но знаю, что она где-то существует.
Едва отправляю папе сообщение, что мы приземлились и ждем своего рейса, он тут же перезванивает и требует детального отчета о перелете, слышу как на заднем фоне на него шипит мама и велит «оставить ребенка в покое».
Мамочка, как же я хочу снова стать ребенком! Маленькой девочкой, которая бегала от тебя босиком по грядкам и считала самым страшным наказанием обязательное мытье ног в тазу перед сном.
— Мы скоро выезжаем в Читу, Мирка, так что будем ждать тебя в аэропорту, — важно сообщает папа, и я улыбаюсь, смахивая слезы. Наконец, я увижу как он ходит сам, без помощи. Ради этого можно было и не такое вытерпеть.
— А мелкие с кем, пап? Или они тоже?
— Дома с соседкой. Но они ждут гостинцев, Мирка. Мы им говорили, чтоб губу закатали, но пацаны же… Цырулев твой на месте? Дай-ка ему телефон.
Папа как обычно распоряжается всеми вокруг по собственному усмотрению. Но Аркадий довольно спокойно относится к тому, что папа с пристрастием его допрашивает. Я же начинаю судорожно искать глазами магазины, чтобы купить подарки не только малышам, но родителям, дядь Сереже, нашей директрисе Ильдаровне, которая и засунула меня в эту академию.
Мне сейчас не до гостинцев совсем, но никому об знать не нужно.
Когда садимся в самолет с пакетами в руках, последний раз проверяю телефон. Тишина.
Он так и не позвонил.
«Свадьбы не будет». Но если он не женился, почему не позвонил? Это же Баев! Если он чего-то хочет, для него нет преград! Да, я заблокировала его номер, но разве его можно остановить, если только он сам не готов остановиться?!