Эпилог
Бросаю последний взгляд на спящего сына. Сердце уже щемит от тоски, а я еще за порог не вышла. Никогда еще не оставляла его так надолго. И будь моя воля, вернулась бы сегодня же ночью.
— Не переживайте, Мирослава Семеновна, все будет хорошо. Доброго пути!
Няня Ярика с медицинским образованием и огромным опытом ухода за малышами. Она единственная, кто смог пройти отбор, а точнее ад, который устроил претенденткам отец Ярослава.
Наши чемоданы уже отнесены в машину, в которой я поеду одна, муж обещал встретить уже в аэропорту.
Уже в лифте внимательно рассматриваю себя в зеркало. Десять лет прошло. Ровно десять лет… Неужели я снова окажусь там?
Мне кивает уверенная в себе молодая женщина с идеальным макияжем и красивой прической. В ней мало что осталось от девчонки в старой куртке и с растрепанными волосами, которая со смесью страха и восторга впервые шагнула на территорию Академии точных и естественных наук.
Мобильный играет знакомую мелодию, едва я сажусь в машину.
— Привет, Аркаш, — отвечаю, не глядя на экран. Я ждала его звонка.
— Привет, ты где? В аэропорту?
Голос у Цырулева взволнованный, даже нервный. Хотя этого дня он ждал явно намного больше, чем
— Нет, только из дома выезжаю, а что?
— Да просто хотел быть уверенным, что ты не передумаешь. Я же знаю, как ты относишься к академии.
Я слишком хорошо знаю Цырулева, чтобы ему поверить.
— Что случилось, Аркаш?
Он молчит, потом с тяжелым вздохом признается:
— Баев А.А. Он приедет. Или тебе муж уже сказал?
— Подожди… — Смотрю на экран. — Я потом наберу. Он как раз и звонит.
Сбрасываю вызов, уже зная, о чем мне скажет Артем, и решаю не сливать Цырулева. За десять лет эти двое так и не наладили отношений, а о мстительности и злопамятности моего мужа в Москве уже легенды ходят.
— Ты где, девочка моя?
Люблю, когда он меня так называет.
— Только выехала, а ты?
— Через полчаса буду. Дед сюрприз подкинул. Он тоже будет на праздновании 30-летия академии. Все-таки ее основатель.
По тону мужа понимаю, что он очень и очень зол. И это совсем не здорово.
— Хочешь, не полетим, — осторожно предлагаю и в тайне надеюсь на его согласие. Не то чтобы я не хотела видеть бывшего сенатора или вновь оказаться в кампусе, но я уже скучаю по Ярику.
— Летим, — уверенно отвечает муж. — Я даже поздороваюсь с ним, если он перед тобой извинится.
— Ну, это вряд ли. Да и не нужны мне его извинения. Но вообще не ожидала, что он вот так решится
— Две недели назад похоронили последнего человека, кто еще мог бы что-то сделать деду, — буднично объясняет муж. — Он со своими двумя инфарктами всех переживет.
В этом я не сомневаюсь, кстати. Дед Юстины, как и ее отец, ушли из этого мира намного раньше.
— Не думаю, что он подойдет ко мне, Артем.
— Я буду рядом, не волнуйся. Яр уже спит?
— Да. И не знает, что у него есть прадед, который хотел его себе забрать.
— И не узнает. Я уже приехал. Жду тебя.
Первый раз сажусь в самолет после рождения Ярослава. Немного волнуюсь за нашу поездку, хотя знаю, что больше в этой академии мне ничего не грозит. Столько лет прошло, но воспоминания, все равно, живы. Интересно, кто сейчас живет в нашем пентхаусе? Наверняка, там сделан масштабный дизайнерский ремонт, и ничего не напоминает о нас.
Зато когда пять лет назад Артем купил нам свой пентхаус в Москве, мы поставили его белый рояль в малую гостиную на втором этаже, а картины Кошлякова по-прежнему висят в нашей спальне.
— Волнуешься? — спрашивает муж, когда уже будучи в отеле, собираемся на торжественную часть юбилея. — Забавно, что они нас пригласили.
Я ухмыляюсь, вспоминая, сколько черного пиара вылилось на Баевых в первый год после отставки сенатора. Академию вообще призывали сделать государственной и изгнать из нее всех мажоров. Но дальше разговоров дело не пошло, конечно. Довольно быстро нашлись новые спонсоры и кураторы, которые установили свои правила в академии. Одно осталось неизменным — образование здесь по-прежнему дорогое и очень качественное. И тысячи ребят каждый год мечтают здесь учиться.
Но я никогда не отправлю сюда учиться своего сына. Хотя… пусть сам решает.
— Они трижды просили тебя профинансировать открытие нового факультета, — напоминаю я. — Уверена, они не оставили свою надежду.
Артем смеется, останавливается прямо посреди тротуара и целует меня в губы. Не так как целуют люди, прожившие бок о бок много лет и все уже узнавшие друг про друга. Он целует так, что хочется забить на все и вернуться обратно в отель. И не выходить оттуда до утра.
— Поехали! — шепчу я. — Посмотрим на этот балаган.
— Ты Цырулеву так и называй его академию, — советует Артем, когда мы, наконец, садимся в машину. — А то он слишком радостный от нового назначения.
Едем мы молча — погода теплая, и до сумерек еще далеко. Я с интересом оглядываю окрестности, кое-что даже узнаю. Хотя за десять лет здесь многое изменилось — город расширяется, все больше новых зданий, новые дороги построены. Так и должно быть.
Но когда мы сворачиваем к академии, сердце в груди трепещет. Я невольно улыбаюсь, вглядываясь в знакомые очертания. Здесь все, как раньше. Ну, разве что главный корпус немного обновили в цвете.
Все празднично и помпезно. Величаво и торжественно. Ловлю себя на мысли, что быть здесь гостьей может оказаться приятнее, чем студенткой на дотации. Но насколько я знаю, новый ректор, заступивший на этот пост всего полгода назад, Цырулев Аркадий Николаевич тщательно следит за этичным отношением ко всем учащимся.
— Мира, Артем! — в толпе приглашенных вижу Настю Збарскую, и тут же натягиваю на лицо любезную улыбку. — Сюда!
Объятия, поцелуи. Чувствую, что талант вежливого лицемерия я освоила за эти годы куда лучше, чем мой муж.
— Мог бы не отворачиваться от нее, — роняю, когда мы отходим от Насти. — Зачем ее обижать?
— Меня с ней ничего не связывает. Это ты зачем-то дружишь с ее мужем!
Пропускаю мимо ушей ревнивую шпильку и иду обниматься, на этот раз совершенно искренне, с Юлькой Шелест. Ее тоже пригласили, как выдающегося выпускника академии. С нашего потока только мы вдвоем и оказались на праздновании.
— Я так рада, так рада! Глаза весь вечер на мокром месте, Мир! Это же десять лет прошло!
Киваю худенькой Шелест, которая внешне не изменилась, и по которой не скажешь, что в прошлом году она продала свой стартап за 300 миллионов долларов.
Академии определенно есть чем гордиться.
Замечаю недалеко от сцены взволнованного Аркашу. Он окружен десятком людей, принимает поздравления. Он похудел раза в полтора, но выглядит хорошо. Фигурой сейчас очень напоминает моего мужа. Похоже, Настя привела Цырулева в ту самую физическую форму, от которой по-прежнему в восторге.
И нет, я ее давно не ревную.
Рядом с Аркадием стоит совсем уже старенькая Альбина Ливенская. Ей и своей жене Цырулев обязан таким карьерным ростом. А ведь ему еще нет и сорока.
Оглядываюсь в поисках мужа и вижу сначала не его, а Арсения Анатольевича. Он прожигает меня недовольным взглядом, а я широко улыбаюсь ему и салютую бокалом с шампанским.
Щурится и демонстративно отворачивается. Образ милого мудрого дедушки, который он пестовал много лет и который смог обмануть его внука, давно исчез.
Нет, бывший сенатор Баев очень гордится Артемом. За десять лет почти из ничего создать крупнейшую в стране музыкальную корпорацию, в которую вошли компании по звукозаписи, продюсированию талантливых музыкантов, организации гастролей по всем миру. И даже есть свои заводы по изготовлению музыкальных инструментов.
И все без некогда всесильного сенатора Баева. Зато с любимой женой!
До сих пор не может мне простить срыв свадьбы Артема и Юстины. Да и плевать! Артем недолго задерживается рядом с дедом, идет ко мне, чтобы мы вместе сели на свои места.
— Звездный час Аркаши! — комментирует муж, не слишком понижая голос. — Может, свалим отсюда? Я всех, кого хотел, увидел и все обсудил. Закажем шампанское в номер или лучше коньяк?
Шиплю на Артема, хотя сама понимаю, что он прав.
— Дед опять требовал, чтобы мы поменяли имя Ярику? Чтобы назвали на букву А? Как и положено у Баевых?
— Ага. Я его послал. Не переживай.
Мы тихонько переговариваемся, не слишком обращая внимания на сцену, где один за другим сменяются выступающие. Видимо, такие же бывшие студенты, как и мы с Артемом.
— Я хочу пригласить на эту сцену очень прекрасного молодого ученого, — доносится до меня голос ведущего. — Самого молодого научного сотрудника Физического института Академии Наук кандидата наук Мирославу Шанину.
— Баеву! — громко поправляет с места Артем. — Мирославу Баеву!
Краснею и растерянно смотрю на президиум. Аркаша мне ободряюще улыбается.
Ну, ладно! Будет экспромт.
Мне не привыкать к выступлениям.
— Спасибо, что дали мне возможность сказать несколько слов об Академии. О том, чему я здесь научилась, и чему вообще, мне кажется, важно учить и учиться. Я благодарна Академии и моим учителям за высокий уровень знаний. Да и как не сказать «спасибо» Академии и ее основателю — ведь здесь я нашла свою судьбу.
Я проучилась здесь всего год, но запомнила его на всю жизнь. Именно здесь я поняла, что есть кое-что намного более важное, чем знание законов природы или роль интеллекта для будущей успешной карьеры.
Академия стала для меня суровой школой жизни. Я научилась здесь тому, что нет ничего важнее живой человеческой души. Никакие знания, никакой интеллект, никакая карьера и деньги богатых родителей не могут быть выше человечности. Способности любить и сострадать. Не обижать слабого. Не пресмыкаться перед сильным. Не быть рабом.
Я хочу пожелать Академии и ее студентам всегда помнить о том, что человек важнее любой системы и иерархии. Потому что внутренняя свобода и уважение к личности другого намного важнее и ценнее самого красного диплома!