Оказалось, что там передвигаются не солдаты, а женщины: они буквально десятками выходили с утра в поле, чтобы справить нужду. Теперь я отчетливо видел в бинокль, как они задирали юбки и, судя по всему, оживленно о чем-то болтали. Подивившись причудливому обычаю, я занялся другими делами: броском камешка разбудил спящего в овраге Боба Юнни и велел ему поднять остальных, чтобы все без спешки умылись и позавтракали, но при этом не высовывались из лощины. Мы по-прежнему придерживались усвоенной в пустыне привычки возить воду с собой, поэтому спускаться к реке не было необходимости.
Мимо нас по тропинке от усадьбы к броду семенил мальчик. Я жестом подозвал его, и он подошел. Убедившись, что он увидел наше расположение, я вручил ему плитку шоколада и отпустил, попросив передать отцу, кем бы он ни был, просьбу прийти и переговорить со мной. Жребий брошен – первый контакт установлен.
Отец мальчика вскоре приехал к нам в двухколесной бричке. Он оказался владельцем фермы, здравомыслящим человеком средних лет, понятливым, учтивым, но осторожным. Я сказал ему, что мы передовой отряд большого британского танкового соединения, которое скоро выдвинется из Бари, чтобы выбить немцев из Гравины. Он посмотрел на моих бойцов, которые умывались, раздевшись по пояс. Надеюсь, что наш спокойный и уверенный вид произвел на него благоприятное впечатление.
Какое-то время мы не затрагивали военные вопросы, переключившись на местные сплетни. Он с готовностью поддержал разговор и сообщил, что вчера, когда немцы вошли в Поджио-Орсини, оттуда разбежались все жители. Только на его ферме спряталось больше ста сорока беженцев, в основном женщины и дети. Я посоветовал ему не беспокоиться и пообещал, что мы очистим окрестности от немцев в ближайшие несколько дней. Спросил, хватает ли им еды, – он ответил, что все в порядке, поскольку беженцы принесли с собой немного провизии, да и на ферме хватало запасов.
Он пригласил нас в свою усадьбу, чтобы разделить трапезу, но это предложение пришлось отвергнуть, поскольку оно могло навлечь на него слишком много неприятностей: не хотелось бы подставлять его людей под удар, если вдруг появятся немцы и придется принять бой.
– Главное, чтобы немцы пока не знали о нашем присутствии. Надеюсь, эта толпа у вас наверху не будет распространять сплетни.
– Мы умеем держать язык за зубами, – рассмеялся он. – Это не Апулия, а Базиликата. Совсем недавно здесь жили настоящие бандиты.
Я предложил ему пачку сигарет, но он взял только одну и тут же прикурил.
– Меня интересуют некоторые сведения, – сказал я. – Если вашим друзьям есть что рассказать, передайте им, пожалуйста, что я буду рад видеть их здесь.
Он уехал, намереваясь объяснить обитателям своей усадьбы, что мы не немцы.
Тайное стало явным, так что необходимость скрываться в лощине отпала. Мы выехали на склон и разбили новый лагерь в тени деревьев, на открытом месте, где можно было рассчитывать, что нас не застанут врасплох: были и пространство для маневра, и удобная линия огня, если вдруг немцы узнают о нас и проявят излишнее любопытство.
Вскоре к нам потянулись друзья фермера. Они сильно волновались, каждый считал, что обладает очень ценными сведениями. Расспрашивая их по очереди, я потратил уйму времени на бессмысленную болтовню. Историю захвата Поджио-Орсини мне рассказали не менее десяти раз, а еще очевидцы обязательно сообщали, что́ сказал дедушка и что́ видела невестка. Меня озадачило, что крестьяне плохо знали окрестности. Если не считать их собственных хозяйств и городков Гравины и Ирсины, куда они ездили на рынок, им было известно меньше, чем я почерпнул из карты. Никто понятия не имел, кто живет в соседней долине, и ни один из них ни разу в жизни не бывал в Дженцано, городке, который располагался всего в десятке километров отсюда. О вражеских войсках в Гравине я получил поистине фантастические сведения: двести танков, орудия размером с железнодорожный состав, семь генералов, а количество солдат и вовсе не поддается подсчету: «Две тысячи или тридцать тысяч, а может и сто!»
Я терпеливо задавал вопросы и выслушивал ответы. Разговор постоянно сбивался на семейные дела и генеалогические связи: тут все приходились друг другу родственниками.
Тем не менее мои познания понемногу расширялись. Однако к середине дня, после девяти часов работы, результаты оставляли желать лучшего, и в этот момент к нам подошел невысокий человек, который уже долго ждал своей очереди: стеснительный, но будто бы не такой тугодум, как остальные балбесы. И тут же сказал:
– Я знаком с интендантом в Гравине, майором Шульцем, он закупает продукты для офицерской столовой. Его канцелярия находится прямо на площади, в третьем доме слева от траттории, двойные коричневые двери. Меня зовут Альфонсо.
Его слова тут же оживили мой несчастный мозг, измочаленный долгими часами пустых сплетен.
– Альфонсо, будьте так любезны, скажите всем, кто еще ждет, что я поговорю с ними завтра.
Я взял его под руку, и мы вместе уселись на большой валун. Альфонсо продавал майору Шульцу сыр, яйца и вино со своей фермы, он был в Гравине накануне и многое приметил. Он предложил отправиться туда снова и выяснить все, что мне нужно. Однако постепенно возник другой план. Для начала Боб Юнни с четырьмя джипами установил наблюдение за дорогой Потенца – Гравина и нашел укромное место на возвышении прямо напротив горного городка Ирсина. Оно располагалось так близко к дороге, что удавалось разглядеть цифры на номерах проезжавших автомобилей. Дальше он организовал привычную работу по отслеживанию движения, а я вернулся на пять километров назад к пустынной железнодорожной станции ветки Потенца – Гравина и с перрона позвонил по телефону майору Шульцу. Дозваниваться пришлось долго, но в конце концов он взял трубку. Мешая итальянский с редкими немецкими словами, я представился ему каптером итальянской части в одном из городков, недавно оставленных немцами. По секрету я сообщил, что мне удалось завладеть восемью ящиками коньяка, которые я с радостью продам за хорошую цену. Мы увлеченно торговались, а когда наконец сошлись в цене, я объяснил, что по понятным причинам не смогу доставить ему товар при свете дня. Если он согласится подождать на своем рабочем месте до одиннадцати вечера, я привезу коньяк на маленькой трофейной американской машине. Нельзя ли приказать пропускному пункту на дороге из Спинаццолы, чтобы меня пропустили без лишних вопросов?
Майор Шульц был человеком бесхитростным: если скупка краденого еще вызывала у него муки совести, то в коньяке для своего генерала он нуждался отчаянно. Чтобы развеять сомнения, я упомянул имя его предшественника, капитана Гиссинга, с которым якобы провернул не одну похожую сделку. Это имя я, разумеется, узнал от Альфонсо, который оказался отличным выдумщиком. В результате майор согласился на мое сомнительное предложение и пообещал меня дождаться.
Вместе с Кэмероном мы сняли с нашего джипа пулеметы и загрузили в него наполненные камнями ящики из-под сухпайков. Без десяти одиннадцать дежурный на пропускном пункте поднял шлагбаум и разрешил нам проехать, и ровно за час до полуночи мы затормозили на площади перед дверями канцелярии Шульца. Взяв с двух сторон один из наших ящиков, мы с Кэмероном прошли мимо часового и поднялись прямо в кабинет майора, мирно дремавшего за столом. Громыхнувший об пол ящик разбудил его. Майор неуверенно уставился на нас мутными пьяными глазами. Не дав ему рассмотреть нашу униформу, Кэмерон вырубил его ударом дубинки по голове (дубинку ему подарили в Управлении специальных операций). Шульц свалился со стула. Кэмерон отправился вниз за следующим ящиком, а я остался в кабинете изучать документы. По удивительному стечению обстоятельств прямо на столе лежала раскрытая ведомость с численностью поставленных на довольствие подразделений 1-й парашютной дивизии и приданных ей частей, снабжавшихся из распределительного центра в Гравине. Она датировалась 12 сентября 1943 года. Пока Кэмерон носил остальные ящики, я извлек из папок еще немало документов. На стол Шульцу мы поставили заполненную на четверть бутылку виски (бедняга заслужил выпивку) и вышли на улицу. Часовой с любопытством разглядывал наш джип. Наглец Кэмерон, решив блеснуть шотландским остроумием, хлопнул его по плечу и вручил пачку сигарет «V» со словами: «Спокойной ночи, добрый немец!» – и мы уехали.
Спустя два часа из нашего лагеря среди холмов Бьютимен передал сообщение:
ПОПСКИ ВОЗДУШНОМУ ДЕСАНТУ ТЧК ОБЩАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ ЛИЧНОГО СОСТАВА ФОРМИРОВАНИЙ ВРАГА ВОКРУГ ТАРАНТО НА 12 СЕНТ 3504 ПВТР ТРИ ПЯТЬ НОЛЬ ЧЕТЫРЕ КОНЕЦ СВЯЗИ
В 09:00 я получил ответ:
ВОЗДУШНЫЙ ДЕСАНТ ПОПСКИ ТЧК ПОЖАЛУЙСТА ПОДТВЕРДИТЕ ОБЩАЯ ЧИСЛЕННОСТЬ ВРАЖЕСКИХ ПОДРАЗДЕЛЕНИЙ НА ПЕРИМЕТРЕ ТАРАНТО НЕ БОЛЕЕ 3504
Конечно, разведка ожидала более высокой численности. Но их недоверие задело меня за живое, поэтому я не удержался от искушения покрасоваться. К тому моменту все документы, изъятые у несчастного Шульца, уже были рассортированы, так что я сочинил пространное донесение, которое пришлось разбить на четыре или пять радиограмм, – на шифровку и передачу ушел весь день. Получилось что-то такое:
ПОПСКИ ВОЗДУШНОМУ ДЕСАНТУ ТЧК ПОДТВЕРЖАЮ ОБЩУЮ ЧИСЛЕННОСТЬ ЛИЧНОГО СОСТАВА ВРАГА НА 12 СЕНТЯБРЯ 3504 ПВТР ТРИ ПЯТЬ НОЛЬ ЧЕТЫРЕ ВКЛЮЧАЯ ОФИЦЕРОВ 441 ТЧК МЕСТА ДИСЛОКАЦИИ СЛЕДУЮТ ДЖИНОЗА ОФИЦЕРОВ 61 РЯДОВЫХ 500 МАТЕРА ОФ 72 РЯД 570 АЛЬТАМУРА ОФ 83 РЯД 629 САНТЕРАМО ОФ 58 РЯД 469 ДЖОЯ ОФ 92 РЯД 755 ГРАВИНА ОФ 75 РЯД 140 ТЧК БОЕВОЙ ПОРЯДОК СЛЕДУЕТ ПЕРВОЙ ПАРАШЮТНОЙ ДИВИЗИИ 19 ПОЛКА РОТЫ Д КОМАНДУЮЩИЙ ЛЕЙТЕНАНТ ВАЙС ИНИЦИАЛЫ В Г ДЖИНОЗА РОТЫ Б МЕНЬШЕ ОДНОГО ВЗВОДА КОМАНДУЮЩИЙ КАПИТАН ШВАРЦ ИНИЦИАЛЫ НЕЧИТАЕМЫ ДЖИНОЗА…
И далее в том же духе. Майор Шульц вел свои ведомости тщательно.
Выдав такой финальный аккорд, я счел свою первую миссию выполненной и принялся строить дальнейшие планы.