т безлунной ночью в период между 12 и 17 июня, три дня до и три после новолуния. Сначала я рассчитывал на 12‐е, но в результате нескольких задержек дата была перенесена на 15 июня, 23:00.
Вообще, мне хотелось высадиться значительно раньше, в первых числах месяца, но флот, сначала дав согласие, вдруг заявил, что по некоему регламенту приближаться к вражеским берегам можно только в новолуние, и все мои возражения оказались тщетны. Тем временем в результате основного сражения, начавшегося 11 мая у Кассино, немецкая оборона рухнула. 23 мая наши войска у Анцио прорвались с плацдарма, который удерживали с 18 января. 4 июня пал Рим, и 5-я армия выдавила беспорядочно отступающих немцев за Тибр. На адриатическом побережье наступление проходило медленнее, но 10 июня 8-я армия, продвинувшись на 15 километров, взяла Пескару, что стало, пожалуй, первым признаком поражения немцев и на этом участке фронта. Гораздо более существенные события разворачивались в это время в Нормандии, но, занятые своими задачами, мы едва заметили открытие Второго фронта.
Чем раньше бы мы оказались в оперативном районе, тем больший урон могли бы нанести противнику, ведь отступающая армия была нашей естественной целью, и тем более важно было успеть произвести высадку до того, как этот берег займут наши наступающие войска.
12 июня я отправил передовую группу к месту высадки. Они вышли на минном заградителе, с которого в полночь высадились на берег на километр южнее нашего пляжа. Боб Юнни с Джино Мифсудом, итальянским антифашистом, служившим с нами больше года, и местным партизанским командиром по кличке Квинто, которого я встречал в штабе команды «A», сошли на берег и двинулись вглубь материка. Я хотел, чтобы Юнни связался с партизанами и узнал, что творится на территории от побережья до Чинголи. А через три дня, если только положение, на его взгляд, не сложится так, что любая попытка высадки обернется катастрофой, он должен был с пляжа подать сигнал десантному кораблю, который к тому времени доставит меня и людей в условное место. Если из-за погоды или по иной причине мы не прибудем в точку высадки 15‐го числа в 23:00 или если мы не увидим сигнал Юнни, то повторим попытку 16‐го и 17‐го. Квинто должен был связать Боба с партизанами, а Джино в гражданской одежде и с поддельными документами предстояло объехать всю округу на велосипеде и проверить полученную от них информацию – ее достоверность вызывала у меня сомнения. Вместе с Юнни высадился сержант Портер из патруля «P», чтобы осмотреть пляж и пути отхода. Той же ночью он вернулся на минзаге, чтобы по радио доложить мне результаты своих наблюдений. Два морских офицера изучили подходы к пляжу со стороны моря. Все вместе они на следующую ночь вернулись в порт, из которого отплывали. Оттуда Портер на джипе приехал ко мне. Он начертил план пляжа: после ста метров твердого песка начиналась проселочная дорога, которая, нырнув под железнодорожный мост, еще через шестьсот метров соединялась с асфальтовым шоссе, пролегавшим вдоль берега. Портер не обнаружил ни минных полей, ни каких-либо препятствий для транспорта. На пляже он провел примерно час, и за это время по дороге проехало не больше пяти-шести немецких машин.
Морские офицеры дополнительно промерили глубину и сообщили, что все в порядке. Они отметили надежные ориентиры на берегу так, чтобы и дурак мог к нему безопасно подойти.
Эти первые успехи я воспринял как хороший знак. Конечно, я предвидел ряд возможных проблем и старался проработать варианты их решения, но в целом дела вроде бы складывались в нашу пользу. Если Боб Юнни удачно высадится 12‐го, будут все шансы, что нам через три дня удастся совершить то же самое. Флоту я доверял всецело и не сомневался, что они сделают всё как надо. Перед военно-морскими силами я испытывал такое благоговение, что не решился бы предложить что-то поменять, даже если бы у меня и возникли какие-либо идеи.
Я собрал отряд, и 14 июня мы выехали в Манфредонию, небольшой порт к югу от полуострова Гаргано. С наступлением темноты мы спустились в бухту и задним ходом загнали двенадцать наших джипов по носовой аппарели в десантный корабль. Там помещалось четыре ряда по три машины, именно поэтому я и решил взять двенадцать джипов. Затем мы вновь вывели машины, чтобы каждый водитель запомнил свою очередь и направление движения и во время высадки не возникла путаница. Для репетиции сержант Портер разметил на берегу габариты пляжа и выход на проселок, как он их запомнил. С капралом Оуэном они направляли джипы и выстраивали их в нужном порядке. Мы повторили все еще раз, погрузились, и десантный корабль отчалил.
Экипаж его величества танко-десантного бота 589 под командованием лейтенанта Королевского военно-морского резерва Г. Дейла составлял одиннадцать человек. Мой отряд насчитывал тридцать бойцов всех званий: патруль «Блиц» на двух джипах включал меня, капрала Кэмерона, сержантов Бьютимена и Митчелла, радиста Маккаллоха; капитан Риквуд, сержант Сандерс (новозеландец), сержант Портер и восемь рядовых составляли патруль «R» на четырех джипах; лейтенант Рив-Уокер (южноафриканец) и шестеро из патруля «S» еще на трех машинах; наконец, еще три находились в ведении сержанта Кертиса с капралом Ричесом и пятью людьми из патруля «B», этот отряд после высадки должен был возглавить Боб Юнни. Больше народу в двенадцать джипов не влезло бы, взять на борт больше машин наше судно было не в состоянии, а второе флот нам не выделял – так что приходилось довольствоваться маленьким отрядом.
Кроме того, на борт поднялся отряд из четырех офицеров и шестидесяти девяти нижних чинов 9‐го батальона коммандос. Они вызвались охранять плацдарм во время нашей высадки. Я не думал, что их помощь понадобится, но решил не отказываться и дать им возможность поучаствовать в операции, поскольку бедняги уже больше восьми месяцев сидели без дела. После нашей высадки им предстояло вновь погрузиться на борт и вернуться на базу.
Таким образом, всего на судне было сто четырнадцать человек.
Оно представляло собой прямоугольную плоскодонную посудину без всякого вооружения с машинным отделением, миниатюрным мостиком, штурманской рубкой, совмещенной с кают-компанией, матросским кубриком на корме и откидной аппарелью в носу. Сопровождали нас еще два судна. Моторный рыболовный баркас выглядел как деревянный парусник с короткими толстыми мачтами и грязно-серой рубкой, но развивал приличную скорость, располагал современным навигационным оборудованием, которое, как мне сказали, вычисляло координаты независимо от сноса и течения, а в рубке еще и была установлена зенитка Bofors. Также с нами шел моторный катер, по виду – один в один крохотный эсминец.
Мои люди, довольные и воодушевленные, всю ночь лежали на палубе между джипами и шепотом переговаривались, пока судно шло по спокойному морю. Последние два месяца они только и делали, что осваивали новые навыки, потом еще неделю упорно готовились к предстоящей неизвестной экспедиции, в глубине души опасаясь, что место на борту может достаться более удачливому товарищу. В тот вечер впервые за долгое время у них не было ни занятий, ни поводов для тревоги до самого утра, когда я сообщу им, куда мы идем и какова наша цель. А пока они пребывали в зазоре между той действительностью, которую оставили позади, и испытаниями, с которыми только предстояло столкнуться завтра. Несколько часов можно было спокойно помечтать о приключениях.
Я разделял их настроение, но, прежде чем погрузиться в блаженное безделье, хотел закончить одну небольшую работу. Днем раньше два самолета-разведчика из военно-воздушных сил пустыни провели фоторазведку над дорогами, которыми мы могли двигаться от точки высадки к нашему первому привалу в лесах у Чинголи, и эти снимки я получил прямо перед отправлением. Для последней и, пожалуй, избыточной проверки я устроился в штурманской рубке и принялся сверять мои карты с аэрофотосъемкой: вдруг где-то есть неточности? Занимаясь сопоставлением, я заметил, что один из мостов, по которому мы собирались проехать, судя по фотографии, разрушен. Нота беспокойства вторглась в мою уверенность. И тут же я увидел еще один мост, уже очевидно взорванный. Никаких воронок от бомб не наблюдалось, это не была работа нашей авиации, которая обещала не трогать нашу область высадки, пока мы ее не покинем (не считая прибрежного шоссе). Я решил, что это партизаны – и этой ночью они, возможно, устроят что-нибудь еще. Уверенность лопнула, как мыльный пузырь. Если мы, выдвинувшись с побережья примерно в полночь, не достигнем гор до рассвета, немцы обнаружат нас прежде, чем мы успеем скрыться, и тогда все далеко идущие планы обречены на провал. Нам предстояло пересечь три реки – если мосты уничтожены, их придется форсировать. В июне это не такая уж и сложная задача, но она потребует слишком много времени. Нечего и думать, чтобы успеть это проделать с двенадцатью джипами, ночью, да еще и в спешке.
Тогда я проложил два маршрута через мосты, которые, судя по фотоснимкам, пока оставались целы. Получилось, что ехать придется в два раза дольше – почти сто километров по сложнейшей местности. Я отметил новые маршруты синим и желтым цветами на двенадцати комплектах карт, а затем порвал фотографии и выбросил клочки за борт.
Больше поделать было нечего, поэтому я выкинул планы из головы и пошел на мостик, чтобы потолковать с нашим молодым чернобородым капитаном. Моряки наделены невозмутимостью, недоступной обычным людям: в компании Дейла последние остатки беспокойства покинули меня, и я с легким сердцем забыл о своих заботах до момента высадки.
На рассвете мы двигались вдоль адриатического побережья на северо-северо-запад, вдали от берега, при ясном небе и полном штиле.
После завтрака каждому патрулю по очереди я огласил инструкции:
– Сегодня в 23:00 мы должны причалить к берегу на километр южнее устья реки Тенны. С 22:00 до 01:00 на месте нас будет ждать Боб Юнни. Если условия будут подходящими для высадки, он будет все время периодически подавать сигнал красным фонарем – букву R: точка, тире, точка. Если не увидим сигнала, то уйдем в море и повторим попытки в две последующих ночи. Точка высадки находится в ста километрах за линией фронта. По последней имеющейся информации, немецких подразделений здесь мало, хотя по прибрежному шоссе идет интенсивное движение, могут стоять посты на дорогах и охрана на мостах. Боб Юнни предоставит последние данные, поскольку ситуация за последние дни могла измениться. В окрестностях действуют дружественные нам партизаны, о которых мы со временем узнаем больше. Нас они должны знать под кодовым обозначением Banda di Pappa. Правда, не уверен, что им об этом рассказали. Я намерен создать базу в горах, которая будет снабжаться с воздуха. Оттуда мы будем действовать, пока позволят условия. При необходимости будем перемещаться на новые базы, все время оставаясь в тылу врага. Как только мы пристанем к берегу, опустится аппарель, и на плацдарм первыми высадятся коммандос. Джипы не трогаются до моего приказа. Наш конечный пункт на сегодня – Чинголи. Мы должны добраться туда до рассвета, двигаясь по маршруту, отмеченному на карте желтым.