Я зажмурилась и на всякий случай потрясла головой, надеясь, что чудное наваждение сгинет. Затем осторожно приоткрыла один глаз. Нет, пустое. Упырь стоял на пороге, несколько жеманно подбоченившись и позволяя себя как можно лучше разглядеть. Ну и урод!
Фарн, увидев, какой гость к нам пожаловал, вскочил на ноги. Точнее – я увидела лишь смазанную тень на том месте, где он прежде сидел, а когда моргнула, то обнаружила, что даританец уже стоит в боевой стойке с мечом наголо. Небо, а меч-то он откуда достал? Даже представить не могу, где он его прятал в столь обтягивающей одежде.
– Не подходи, кровосос! – прошипел Фарн, стоило вампиру нерешительно переступить с ноги на ногу. – Иначе упокоишься окончательно!
– Какие мы смелые!
Я невольно отшатнулась, едва не рухнув со стула. Дыхание у упыря было столь зловонным, что сшибало с ног. Такое чувство, будто он только что плотно отужинал падалью и закусил мертвечиной. И почему-то мне кажется, что это предположение очень близко к правде.
Фарн, однако, весьма стоически перенес атаку удушающей вонью, исходящей из пасти упыря. Он, по крайней мере, все так же решительно держал меч, верно намереваясь кинуться в смертельную схватку.
– Ну давай сразимся.
Я сморщилась и уткнулась носом в рукав кофты, стараясь дышать только ртом. Еще немного – и я точно задохнусь!
– Киота, – проговорил Дольшер, все это время искоса наблюдающий за мной, – с тобой все в порядке?
Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя. Но не смогла сдержать испуганного восклицания, когда Фарн, не размениваясь больше на разговоры, пошел в атаку. Свистнул, разрезая воздух, меч, но ударил уже в пустое пространство. А дальше я при всем желании не могла следить за ходом боя. Противники двигались слишком быстро для меня. Я видела лишь танец теней: черной, принадлежащей вампиру, и белой – даританцу.
– Они же убьют друг друга! – Я возмущенно обернулась к Дольшеру. – Сделай что-нибудь!
Тот в ответ лишь улыбнулся. Кивнул, показывая мне за спину. Я бросила осторожный взгляд через плечо, готовая ко всему. Вдруг Фарн уже располосовал вампира на сотни крошечных кусочков? Вдруг, напротив, сейчас лежит в луже собственной крови, беспомощный, а тот присосался к его шее? Но я явно не ожидала стать свидетельницей подобной сцены.
Вампир и Фарн целовались. Целовались страстно, словно возлюбленные, встретившиеся после долгой разлуки. Даританец прижал вампира к стене, даже не думая пустить в ход меч и проткнуть его. Упырь изо всех сил прижимал к себе Фарна, гладил его по плечам, затылку и даже чуть ниже пояса.
Меня замутило от этой сцены. Ладно, пусть целуются, кто же им указ. Но неужели даританцу приятно это делать? Ведь, по сути, он сейчас ласкает ходячий труп, и ничто иное. А вдруг у того изо рта могильные черви полезут?
– Эм-м, – протянула я и гулко сглотнула, пытаясь протолкнуть комок тошноты, застрявший в горле.
Украдкой покосилась на Дольшера, но не заметила ни капли удивления на его лице. Будто все происходящее – в норме вещей и именно так и должно быть.
– Фарн, – наконец оторвавшись от губ даританца, прошептал вампир. Потерся носом об его щеку. – Как же я соскучился!
– Рашшар, – хриплым шепотом ответил тот. – Ты не представляешь, как я рад тебя видеть! Год, целый год ты не давал о себе знать. Ни письма, ни сообщения на мыслевизор. Не стыдно?
– Ты же знаешь, я не ношу мыслевизоров.
Рашшар стоял вплотную к Фарну, но, странное дело, последний ничем не показывал, что ему неприятна подобная близость. А ведь должен. Или у него совсем обоняние отсутствует? Ах да, конечно, как я могла забыть. Он же даританец, где в воздухе присутствует слишком большая примесь сероводорода. Поэтому наряду с модификацией эпидермиса исконные жители проходят через вживление дыхательных клапанов в нос. Полезная штука. Сейчас бы и я от такой не отказалась.
– А письма… – продолжил тем временем упырь. – Там, где я был, почтовая служба не работает. В любом случае, я не хотел давать тебе ложных иллюзий и надежд. Ты же знаешь, нам вряд ли быть вместе.
Я смотрела на все это безобразие, едва ли не открыв рот от изумления. Я и раньше знала, что в нашем мире существуют те, кому больше по нраву не противоположный пол, а такой же, но никогда не думала, что встречусь когда-нибудь с ними так близко. Не то чтобы это запрещено, но не поощряется обществом. На Хексе за это вообще казнят, лишь на Даритане в порядке вещей. И потом, я, конечно, не ханжа, но почему-то тотчас же вспомнила о некрофилии. Вампиры – это ходячие трупы, как ни крути. Нет, я не хочу об этом думать! Иначе точно не меньше года буду от кошмаров страдать.
– Давай поговорим об этом потом. – Фарн тяжело вздохнул и прижался к вампиру всем телом. – Не сейчас. Я слишком рад тебя видеть, чтобы начинать спор заново.
Рашшар слабо улыбнулся и вновь поцеловал даританца. На этот раз более мягко и нежно. Затем отстранился и повернулся к Дольшеру.
– Привет, – сказал он. Бросил на меня быстрый внимательный взгляд, от которого у меня внутри все задрожало. – Это и есть твоя маленькая проблемка?
– Привет. – Дольшер подошел к Рашшару.
Я окаменела. Неужели и они сейчас начнут целоваться? Это будет слишком сильное для меня потрясение. Но Дольшер лишь дружески хлопнул вампира по плечу.
– Да, это и есть моя маленькая проблемка.
– Симпатичный, – отметил вампир, продолжая держать меня в плену своего жуткого немигающего взора. – Или лучше сказать – симпатичная?
– А откуда вы узнали, что я не парень? – спросила я, невольно ощупывая себя руками. Да нет, маскирующие заклинания еще держатся – как мое, так и Дольшера.
– Человечишка, – Рашшар снисходительно ухмыльнулся, – не забывай, я вампир, а значит, на меня практически не действуют все ваши заклинания. Я вижу суть вещей, сколько бы покровов вы на нее ни навешали и как бы ни старались скрыть от посторонних.
Я нахмурилась от неожиданной мысли. Интересно, а как Раянир догадался, что я не та, за кого себя выдаю? И догадался ли вообще? Вдруг Дайру он похитил так, на всякий случай, намереваясь шантажировать Дольшера и поторопить его с моими поисками? Нет, не сходится. Ведь меня он тоже пытался украсть, опоив зельем, блокирующим магические способности. Получается, знал, что я умею колдовать, а значит, заглянул за мою маскировку. Но как? Или он вампир? Да нет, чушь. Мы ведь встретились с Раяниром и Карраяром днем. Медицина, конечно, сейчас шагнула далеко вперед, но целители до сих пор не сделали такого защитного крема, который позволил бы вампиру выдерживать прямые солнечные лучи. Сразу же в головешки превращаются. Да и потом, днем вампиры обычно спят, а если и бодрствуют, то отличаются весьма заторможенной реакцией. Что-то я этого в Раянире не заметила.
– Ну? – Вампир подошел к ближайшему столику и вальяжно развалился на стуле, – Рассказывай, Дольшер, зачем меня вызвал. Вроде бы когда-то ты грозился, что лично вонзишь мне кол в сердце, если я еще раз объявлюсь в этом мире.
– Насколько я помню, тогда была большая вероятность, что ты подхватил вирус кровавого бешенства[20], – ответил Дольшер. – Я не мог рисковать жизнями десятков, если не сотен людей.
Я задумчиво почесала нос. Что еще за вирус? Никогда о таком не слышала.
– Этот вирус передается через кровь и опасен только для вампиров, – кратко пояснил Дольшер специально для меня. – Информация о нем засекречена, чтобы общественное мнение, и так не слишком благосклонное к вампирам, совсем не ухудшилось. Нам только самосудов не хватало. Так или иначе у людей, которые являются носителями вируса, болезнь никак не дает о себе знать. Только на финальной стадии появляется легкая красная сыпь, проходящая за два-три дня. Но переболевшие остаются заразными для вампиров до самой смерти. Стоит им только попробовать кровь носителя, как… – Дольшер запнулся и с явным отвращением передернулся.
– Человечишка, кровавое бешенство – оно и есть кровавое бешенство, – продолжил за него Рашшар. – Ничего красивого или привлекательного. Вампир в буквальном смысле сходит с ума. Начинает убивать всех подряд. Приступ безумия длится всего несколько часов, но за это время… – И он выразительно пожал плечами, не закончив и так понятную мысль.
– На Даритане один такой вампир за час вырезал все население небольшого городка, – тихо сказал Фарн. – Моего родного, если говорить откровенно.
Я удивленно на него посмотрела после этого признания. Странно, почему тогда он общается с Рашшаром? В таком случае он должен ненавидеть вампиров, уничтожая их при первой же удобной возможности.
Наверное, Фарн угадал мои мысли. По крайней мере, он печально улыбнулся и с затаенной нежностью посмотрел на Рашшара.
– Все было в моей жизни, – чуть слышно проговорил он. – И это тоже.
– А что потом происходит с вампиром? – не отставала я от Дольшера. – Он погибает после приступа безумия?
– Чаще всего вампира убивают во время него. – Он хмыкнул. – Если же так случается, что вампир благополучно переживает приступ, то он остается в живых. Однако вирус тем и коварен, что может активизироваться вновь в любой момент. И нет никаких симптомов, которые могли бы помочь предсказать новый приступ.
– Значит… – Я запнулась и с опаской взглянула на Рашшара.
Дольшер подозревал его в том, что он подхватил вирус. Получается, он в любой момент может обратиться в дикое кровожадное животное и приняться убивать всех вокруг? Ох, что-то не хочется погибнуть столь мучительной и болезненной смертью.
– Человечишка. – Вампир широко улыбнулся, продемонстрировав острые клыки. – Поверь, тебе ничто не грозит. Полагаю, стоит мне только дернуться в твою сторону, как мой давний неприятель Дольшер с радостью поджарит мне пятки, получив достаточный повод разделаться со мной.
– Возможно, – не стал отрицать начальник департамента. – В любом случае тебе не стоит делать резких движений в моем присутствии, Рашшар. И ты об этом прекрасно осве