— Можно я посижу? Я ногу, кажется, ушибла, — пролепетала Катя с таким видом, точно вот-вот расплачется.
— Коленки больно? — нахмурившись, спросил физрук.
Катя только кивнула.
— Ступай лучше в медпункт. Идти можешь?
Она снова кивнула и поплелась на выход.
А тем временем между Корбутом и новеньким разгорелась нешуточная схватка. Оба мастерски владели дриблингом* (обводные маневры в баскетболе).
Разгорячённые, стремительные, они носились по залу с мячом, выбивая его друг у друга с попеременным успехом.
Катя старалась держаться вдоль стенки, но Корбут, ничего не видя кроме мяча и противника, налетел на неё и сбил с ног. Тут же остановился и испуганно присел на корточки рядом с ней, потом помог встать. Тотчас к ней подлетел и Маринеску, а следом и физрук.
— Ой, ну всё, хрустальная ваза разбилась, — фыркнула Лиза. — Нет, ну надо же быть такой коровой неповоротливой!
Она взялась за брусья и стала на них корячиться с мученическим видом, изображая Катю. Девчонки снова расхохотались. Дина тоже не удержалась от смешка, но тут увидела, как подруга буквально на глазах переменилась в лице. Проследив за её взглядом, увидела, как Корбут, подняв Катю на руки, вынес её из спортзала. Маринеску вышел за ними.
— Ненавижу эту корову, прям трясёт от неё, — ругалась Лиза в раздевалке.
— Меня тоже она раздражает. Типичная жертва, бедная-несчастная-затюканная, но хорошая и правильная. Прям святая. Не люблю таких, — равнодушно отозвалась Дина, переодеваясь после физкультуры.
— Так я говорю — надо её наказать. Чтоб знала, овца…
— Знала что? — усмехнулась Дина. — Остынь, Лизок. Оставь бедную овечку в покое. Не в загс же Корбут её понёс, а к медичке.
— Угу, конечно… — буркнула недовольно Лиза.
Но зато они помирились. И во время ужина общались вполне спокойно до тех пор, пока в столовую не пришли Казанцева и Маринеску.
— Припёрлась, — процедила Лиза, затем обратилась к Никите: — А почему Дима не пошёл на ужин?
— Он передо мной не отчитывается.
— Вы же вместе живёте…
— Да его вообще не было в комнате, когда я уходил.
Лиза явно хотела ещё его попытать, но, поймав насмешливый взгляд Дины, поджала губы. Перевела взгляд на новенькую и скривилась:
— Не могу на неё смотреть. Какое же она убожество!
— А меня больше он бесит, — сказал Ник, покосившись выжидающе на Дину. — Гопник.
— А вы знаете, что Чума решила отложить осенний бал на месяц и совместить его с родительским днём? — вмешалась Полина, пытаясь отвлечь друзей.
Осенний бал устраивали ежегодно в сентябре, а родительский день — дважды в год: в октябре и в марте.
Увеселительные мероприятия проводились в «Аквилле» очень редко, поэтому ждали их с нетерпением и готовились к ним с энтузиазмом. А уж родительские дни и вовсе были самыми долгожданными праздниками. Так что Полина попала в точку: и Дина, и Лиза тотчас переключились с новеньких на не менее волнующую тему.
— Надоела Чума со своими нововведениями!
— Это произвол!
— А чего бы ей вообще все праздники не объединить в один и отметить их разом в Новый год?
— Точно!
Покончив с ужином, все четверо поднялись и направились к выходу, продолжая обсуждать новость. Боковым зрением Дина заметила, что Катя с Эриком тоже встали из-за стола и пошли за ними буквально в нескольких шагах.
Странное дело, но если вчера, позавчера, да даже сегодня утром, она легко, без тени смущения, открыто его разглядывала, то сейчас почему-то не могла даже оглянуться. Точнее, могла, конечно, но это внушало какой-то необъяснимый дискомфорт. Отчего-то не хотелось, чтобы он видел, что она на него смотрит. Что она вообще его замечает. Хотелось, чтобы думал, что она на него не обращает никакого внимания.
Но трудно было не обращать. Вот он просто шёл за ними следом, она этого не видела, но чувствовала. Кожей ли, спиной, затылком, вообще непонятно как, но чувствовала. И это тоже внушало дискомфорт. Но как от этого ощущения избавиться, она не знала.
Тогда Дина подхватила под локоть Никиту и даже почти естественно посмеялась над какой-то его дурацкой шуткой.
Тут из-за угла вывернул Дима Корбут и понёсся им навстречу. Точнее, в столовую.
— Поели уже? Блин, а я чуть ужин не прошляпил, — улыбнулся он.
— Конечно! А ты где был? — спросила Лиза.
— В бассейне же, — на лету, не останавливаясь, ответил Корбут и понёсся дальше.
— Дим, а ты… — оглянулась Лиза, хотела ему что-то сказать, но осеклась.
Дина, Полина и Никита тоже оглянулись.
Дима остановился перед новенькими. То есть перед Катей. Положил руки ей на плечи, чуть пригнулся, потому что был на полторы головы её выше:
— Ну что? Ну ты как? Нормально? Что тебе медичка сказала?
Катя, улыбнувшись, что-то тихо ему ответила.
Лиза развернулась и помчалась прочь.
— Пойди успокой её, — велела Дина Полине. — А то у меня нет настроения опять слушать её нытьё. Ты же у нас миротворец.
— А ты куда? — захлопала глазами Полина.
— А я прогуляюсь.
— Я с тобой, — приобнял её Никита.
Мимо прошествовали Катя и новенький, свернули за угол. Тогда Дина скинула его руку и произнесла:
— Прости, Ник, но я сегодня буду гулять одна. Без обид, ладно? — Потом с улыбкой добавила: — Маме хочу позвонить.
Про звонок она соврала, конечно. Не будет она больше матери названивать. Во всяком случае первой. Та до сих пор ей не перезвонила. Только эсэмэску прислала вчера: «Не дуйся, я сейчас нереально занята. Позже наберу».
На улице уже начало смеркаться. Бродить в потёмках не очень-то хотелось, да и погода испортилась — дождь накрапывал и ветерок поднялся. Но слушать Лизины клокотания не хотелось ещё больше.
Дина посидела на скамье перед центральным входом, пока совсем не стемнело. Ещё и продрогла в придачу. А когда она собралась возвращаться назад, двери распахнулись и на крыльцо вышел новенький.
И снова в груди закопошилось дурацкое беспокойство. Почему так? Она же его не боится. Ничуть не боится, несмотря на все его замашки. А такое ощущение, как будто боится… Ну или волнуется. Не понять, в общем.
Да ну, ерунда какая, разозлилась Дина, быстро взяв себя в руки. Было бы кого бояться. Однако шаг невольно замедлила, поджидая, когда он уйдёт. Не хотелось проходить рядом с ним.
Он тоже заметил её приближение, но встал как столб перед дверьми. Явно же намеренно. Черт бы его побрал!
20
Она поднялась по ступеням, думая его обогнуть, но тут он вообще привалился к дверям спиной и, очевидно, не собирался её пропускать.
— Дай пройти, — встала в шаге от него Дина, гордо вздёрнув подбородок.
Он даже не пошевелился. Фонарь над дверью освещал его лоб и скулы, а глаза прятались в тени и казались какими-то жуткими чёрными безднами.
— Что тебе надо? — с вызовом спросила она.
Тут он отпружинил от двери, качнулся вперёд и оказался прямо перед ней.
— Потолкуем?
Дину обдало тёплым мятным дыханием.
От его внезапной близости в груди дрогнуло, и она невольно отшатнулась. Хотелось отойти подальше, На расстоянии от него она чувствовала себя гораздо увереннее, но это, наверное, будет выглядеть смешно. Ещё решит, что она его боится.
Дина выдержала паузу, давая внезапному волнению утихнуть. Несколько вдохов, и она почти спокойна.
— Прямо здесь и сейчас? — она выгнула бровь, изобразив удивление.
Он сунул руки в карманы брюк и опять приблизился на шаг. Чёрт, он специально, что ли? Но снова отступать было бы глупо.
— Прямо здесь и сейчас, — голос его звучал насмешливо. — Или что? Без свиты никак?
— Поздно уже, — просто ответила Дина, решив не поддаваться на провокации. Ей и так этот неожиданный разговор с ним в темноте, наедине, давался трудно. Она и припомнить не могла, когда ещё так напрягалась, чтобы хотя бы выглядеть невозмутимой. На дождь бы сослаться, но они стояли под козырьком.
— Ничего, я надолго не задержу.
— Хорошо, — она скрестила руки на груди. — Говори.
— Скажи честно, чего ты добиваешься?
— Я? — А вот теперь Дина удивилась совершенно искренне.
— Да. Долго ты собираешься меня преследовать?
— Я? — повторила она. — Вообще-то это ты за мной сюда вышел. Так что ещё неизвестно, кто кого преследует…
— Вообще-то это ты пробралась в класс после урока и выдрала страницу из моей тетради. Зачем, кстати? На память себе оставила?
Дина растерялась, хотя ведь ещё в обед догадалась, что эта дурочка Катя ему разболтала. И всё равно смутилась. Даже не нашлась, что ответить.
— Мне надо возвращаться, — наконец придумала, что сказать.
С минуту он ещё стоял, преграждая ей путь, и, чувствовала Дина, разглядывал её насмешливо. Она такое ненавидела, но сейчас словесные баталии были ей не под силу, поэтому, чтобы хотя бы сохранить лицо, Дина просто держалась молча с видом невозмутимым и надменным — это у неё получалось превосходно.
Она давно усвоила, что такое выражение — лучший способ избежать любых неловких ситуаций и неприятных разговоров. Включила королеву и не надо ни на что реагировать, и все от тебя сами собой отстанут. И даже когда ты не знаешь, что ответить, не будет ощущения, что ты проиграла, слилась, дала слабину. Наоборот. Просто молчать надо уметь не смиренно, а с достоинством. И это она умела.
Вот и Маринеску, хмыкнув, отодвинулся наконец, и она гордо прошествовала мимо. И холл пересекла по-королевски. Зато потом, когда свернула на тёмную лестницу, на минуту замерла и перевела дух. Прижала ледяные ладони к пылающим щекам.
Что вообще такое? Почему она так растерялась? Когда её такая ерунда выбивала из себя? Да никогда! У неё всегда был наготове язвительный ответ на все случаи жизни.
И что странно — хоть он и стоял там, и насмешничал, а злости у неё не было. Ни злости, ни раздражения, ни обиды. Только сердце колотилось.
Внизу раздались шаги, и Дина откуда-то поняв, что это снова Маринеску, припустила наверх. Не хватало ещё тут с ним столкнуться.