Когда Жилан нанимали на работу, отбирая из десятка претенденток, Айлин бестактно хихикнула, услышав ее имя. Тайшанька удивленно вскинула тонкие брови, и Айлин, мило улыбаясь, извинилась:
– Ах, сорри. На моем родном языке ваше имя звучит немного… странно. Ну, не странно, простите, а так, немного забавно… Не обращайте внимания. У вас ведь есть рекомендации?
Английский у Жилан был примерно, как и у Айлин, и это словно уравнивало их в правах.
Вышел к столу муж, Эндрю, застегивая пуговицы на манжетах сорочки.
– Султан встал? Зря ты разрешаешь ему нежиться, в его возрасте это неполезно. Фантазии разные поощряет нездоровые.
Полное имя пасынка казалось ему слишком длинным.
– Так уж и нездоровые… Разве ты не предавался им в юности? Приедешь на обед? Что заказать Жилан?
– Я был целомудренным мальчиком, дорогая. Пока ты меня не совратила. Нет, не приеду. Сегодня обед с партнерами, буду поздно, вероятно. А ты?
– Прошвырнусь по бутикам, надо купить кое-что. Ты точно не хочешь в Алматы? Мира может обидеться, не каждый день дочку замуж выдает.
Эндрю наконец водворил упрямую пуговицу на место и сел за стол.
Айлин сладко потянулась: все, о чем она мечтала, сбылось. Белый заботливый муж, уютный дом, любимая работа в балетной школе для девочек. И сын.
И разве не заслужила она это, трудясь до кровавого пота, отрекаясь от всего, что не было балетом? Сколько интриг пришлось перетерпеть, сколько голодать, мечтая о тарелке горячего борща, сколько боли вынести. Она поежилась, вспомнив, как, исполняя партию Жизели, со всего маху наступила на гвоздь, вбитый в щель между досками сцены. Конкурентки постарались. Она застыла на месте с искаженным от дикой боли лицом. Даже зрители в зале заметили, что с солисткой что-то не так. Ступню разворотило до кости, до кровавых лохмотьев кожи. Даже хирург, зашивая рану, восхитился бестактно: «Никогда такого не видел!»
«А главное, – убеждала Мадина, – биологическая мать мальчика – не наркоманка какая-нибудь, не алкашка, а простая девушка, не доучившаяся в школе». Айлин не мучилась укорами совести, что ребенка забрали у родной матери. «Мало ли, какие у нее были обстоятельства, – думала. – Разве могла бы родная мать предоставить ему те блага, какие дала Айлин: жизнь в одном из самых дорогих городов мира, элитную школу, брендовую одежду, не говоря уже о питании?» Так утешала себя Айлин, когда мальчик заболевал одной из бесчисленных детских болезней или случалась у него очередная вспышка ярости, и он ломал дорогие электронные игрушки или швырялся в Жилан едой…
Иногда, наблюдая, как сын ест, двигая красиво очерченными скулами, силилась представить, как выглядели его родители, и только удивлялась, почему у него, рожденного от казашки, такие брови и выразительные, глубокого бирюзового цвета, совсем неказахские глаза…
Продолжение следует.
От автора
Год подходил к концу, когда я заканчивала рукопись первой части дилогии. Еще не знаю, что случится в жизнях моих героинь во второй части, которую я начну писать совсем скоро. Успела полюбить своих персонажей и сейчас живо представляю, чем они могут быть заняты. Саида Исмаиловна, наверное, опять готовится к большому приему. Обдумывает меню, сервировку, подарки гостям. Кого из артистов пригласить для культурной программы: исполнительницу терме[138] или эстрадную певицу? Пожалуй, лучше домбристку, а то к певичке потянутся мужчины с комплиментами, и та еще возомнит себя казахстанской Дженнифер Лопес… На днях Саида-ханым отправила Аиде четверть туши первоклассной конины, а звонка с благодарностью все нет, и это слегка нервирует.
Динара уже сооружает хитроумные салаты, сквозь зубы спрашивая у Анипы, не привезли ли сметану из спецхозяйства, ей для салата «Охотничий» нужно. Какая-то кошка между ними пробежала. Свои интриги, обиды, соперничество.
Анипа полдня проторчала в стоматологическом кресле и теперь мается ноющей болью в челюсти. Ей кажется, что зубов во рту стало гораздо больше, чем положено матушкой-природой.
Алуа выпроваживает из бутика припозднившихся покупательниц, чтобы отправиться на корпоративную вечеринку. Еле уговорила сестренку Анару переодеться из затертых джинсов в вечерний наряд от Виржини Виар. Анара вяло согласилась. Ей все равно.
Улмекен наконец закончила ремонт в квартире Нагимы Избасаровны и, маясь от безделья, ходит из комнаты в кухню и обратно, любуясь делом своих рук. Договорились, что заказчица приедет к шести, но ее все нет, у нее тайное свидание с Чингизом.
Багила Даулетовна едет в аэропорт, куда должен подъехать и муж, чтобы вместе лететь на Кубу. У супруга к этому несчастному острову ностальгическая любовь, еще с комсомольской юности. Муж в аэропорт не приедет, я еще не придумала, по какой причине… Шубу Багила Даулетовна все-таки купила, Алуа сделала ей большую утешительную скидку.
Певица сидит в комнате с незажженным светом, наряженная, ждет Сауле, которая пообещала отвезти ее в ГАТОБ[139] на премьеру оперы.
Сауле застряла в пробке на Аль-Фараби, сидит, нервно тарабаня пальцами по рулю. Какой-то мужчина из застывшего в соседнем ряду авто подает ей руками недвусмысленные знаки, и Сауле раздумывает, выйти и устроить хороший скандал или сделать вид, что не замечает нахала…
Маржан выходит с работы с полными сумками. Таня-апке недавно похоронила мать, от внезапно размякшей от горя души распахнула дверцы заветного шкафчика и надарила Маржан много всего вкусного. У Маржан теперь задача дотащить все это до родительского дома. Заодно и проверить, как там лежится ноутбуку на холодном сеновале…
У Нуржамал кипит торговля. Жалеет, что заказала мало мандаринов, надо было еще с десяток ящиков. Она обзавелась очень темными очками на случай, если придет режиссер с женой. Смотреть им в лицо незащищенными глазами было бы слишком мучительно.
Тетя Катя привезла новую партию товара и ругается с тачечником, уронившим коробку с обувью в расползшуюся от талого снега лужу. Она раздражена. Ну почему все эти толпы приезжают за зеленым горошком и майонезом в последние дни года… Раньше не могли купить?
Ерке готовится встречать сватов. Ее дочку украли еще летом, и сейчас они с Кайратом собрались наконец показать құдаларға дом…
Айлин с мужем и сыном прилетели в Алматы на юбилей отца. Сестры и мама накрывают к их приезду стол, прячут подарки под елку.
Все так или иначе, в повседневных заботах, проводят последние дни этого трудного года. Их истории не закончены, все еще в движении, в замыслах.
А может, все совсем не так, как написано выше…