Придворным не пришлось долго ждать известий о новом королевском браке. В течение года после казни Екатерины Говард Генрих ухаживал за женщиной, носившей то же имя, но совершенно на нее не похожей. Тридцатилетняя Екатерина Парр дважды оставалась вдовой. Она имела достойное происхождение и хорошие связи при дворе. Ее мать, Мод, служила первой жене Генриха, Екатерине Арагонской. Дочери она дала поразительно передовое по меркам того времени образование. Мод и сама отличалась высоким интеллектом и сильным характером. Программу обучения дочери она составила сама, считая, что в интеллектуальном плане женщины должны быть равны мужчинам.
Екатерина прекрасно развивалась в такой живой обстановке. Она выросла способной, уверенной в себе и страшно независимой женщиной. Она знала, что ей нужно выйти замуж, как только появится подходящая кандидатура. И в 1529 году, когда ей было семнадцать, она вышла замуж за сына барона из Линкольншира. Брак не был счастливым, но через четыре года муж ее неожиданно умер. В следующем году она вышла замуж за Джона Невилла, третьего барона Латимера из замка Снейп в Йоркшире. После девяти лет счастливого брака лорд Латимер скончался. Это событие не стало для Екатерины потрясением. Несколькими месяцами раньше, в конце 1542 года, она уже обеспечила себе место при дворе старшей дочери короля, Марии.
Екатерина была всего на четыре года старше Марии, и между ними быстро установилось полное взаимопонимание. Среди обязанностей Екатерины была и такая ответственная, как заказ одежды принцессы. Но придворная служба ее оказалась на удивление короткой — несмотря на неудачную семейную историю, отец Марии обратил на нее внимание и начал ухаживать.
Екатерина была милой, довольно красивой женщиной. На портрете, написанном в 1545 году, мы видим хорошо одетую женщину с приятным лицом, исполненным достоинства. Она была высокой и стройной, с пышными рыжими волосами и мягкими серыми глазами. Безупречная светлая кожа, как считалось, говорила о чистоте. И все же назвать ее красавицей было нельзя. Анна Клевская была глубоко оскорблена тем, что король предпочел ей еще менее красивую женщину. Но, возможно, король обратил внимание на характер Екатерины, а не на ее физическую привлекательность. Остроумная и живая Екатерина с легкостью поддерживала разговор на любую тему. Секретарь короля Томас Райотсли называл ее женщиной «добродетельной, мудрой и мягкой». Она обладала всеми качествами, необходимыми королеве, была спокойной, достойной и царственной[355]. Она в совершенстве владела такими важными при дворе искусствами, как музыка и танцы, любила красивую одежду и украшения.
Сколь бы ни казалась Екатерина идеально подходящей для роли короля, было одно препятствие. К тому времени, когда Генрих начал за ней ухаживать, она уже была влюблена в одного из придворных. Ее выбор был весьма странен для столь рассудительной особы. Брат последней королевы Томас Сеймур был красивым, но весьма непостоянным мужчиной, вечно ввязывающимся в разные неприятности. Но Екатерина не обращала ни на что внимания. Имея за плечами уже два брака по расчету, она была готова выйти замуж по любви.
Леди Парр не сразу заметила внимание короля и уступила ему не сразу. На сей раз король ухаживал совершенно не так, как раньше. Предательство Екатерины Говард стало жестоким ударом по самоуверенности Генриха. Он болезненно осознавал, что давно не тот «адонис», каким был в юности. Его преследовали болезни, он набрал лишний вес. В надежде на то, что доктор поможет ему перейти на более здоровый образ питания, Генрих в 1542 году пригласил известного врача Эндрю Борда. Обследовав царственного пациента, Борд сосредоточился на хорошем. У Генриха все еще были довольно густые рыжие волосы, хотя и слегка поредевшие на макушке. Его пульс был сильным и ровным. Пищеварительная система функционировала нормально. Но врач признал, что королю следует изменить свой рацион, поскольку годы переедания привели к значительной тучности. Собственные врачи Генриха пошли дальше. Они считали, что их хозяин «вряд ли проживет долго»[356].
Ядовитый Шапуи, узнав о том, что парламент в январе 1542 года принял закон, объявляющий актом государственной измены вступление в брак с королем нецеломудренной женщины, заявил: «Теперь при дворе вряд ли найдется много женщин, способных рассчитывать на такую честь»[357]. Генрих смотрел на свои брачные перспективы столь же мрачно. Вместо того чтобы осыпать новый объект желания знаками любви и поражать воображение широкими жестами, он в присутствии леди Парр становился «грустным и печально вздыхал»[358]. Узнав о любви Екатерины к Томасу Сеймуру, король стал терзаться ревностью и быстро нашел способ отослать его от двора. Екатерине это не понравилось, но она отлично понимала придворную политику и понимала, что пренебрегать знаками королевского внимания опасно. Не без сожаления она забыла о своих желаниях и согласилась стать шестой супругой монарха.
Свадьба состоялась 12 июля 1543 года в личных покоях королевы в Хэмптон-Корте. Присутствовало всего восемнадцать гостей. Хотя все предыдущие бракосочетания Генриха становились важным общественным событием, сами свадьбы были делом личным — единственным исключением стала злополучная свадьба Анны Клевской, которая была событием публичным и официальным.
Хотя свадьба и вселила в подданных надежду на появление нового наследника, шансов на это было еще меньше, чем в двух предыдущих браках. Несмотря на то что Екатерина дважды выходила замуж и находилась в браке тринадцать лет, у нее не было детей. Никто не слышал, чтобы она вообще беременела. Анна Клевская не удержалась, чтобы не заметить, что у новой королевы «нет никаких надежд, поскольку два прежних мужа не дали ей детей». Довольно лицемерно Анна заявила, что для дамы это «большое горе и отчаяние»[359]. Впрочем, вполне возможно, что смирившийся со своей импотенцией Генрих искал в жене не физического, а интеллектуального удовлетворения.
Впрочем, даже если король смирился с физической слабостью, связанной с болями в ноге и стремительно увеличивающимся объемом талии, внешностью своей он по-прежнему гордился. Его свадьба с Екатериной привела к значительному обновлению гардероба. Новой супруге тоже требовалась соответствующая одежда. Для Екатерины Генрих заказал несколько новых ночных одеяний, одно из которых, как числится в описи, было сшито из черного дамаста с двумя декоративными каймами и отделкой из черного бархата на лучшей овчине[360].
Екатерина с удовольствием приняла эти подарки и быстро заказала ряд других предметов для своего гардероба. Хотя она обладала врожденным чувством стиля, ее беспокоило то, сможет ли она одеться соответственно своему статусу. И тогда она обратилась к Джону Скату, который был портным всех супруг Генриха VIII. Из них только Екатерина Арагонская была рождена королевой, поэтому все остальные (включая и Екатерину Парр) стремились следовать советам опытного королевского портного. Получив наряд, достойный королевы, Екатерина добавляла детали, отражавшие ее личный вкус. В частности, ей нравились бархатные шапочки, напоминавшие мужские головные уборы[361]. Она любила пышные аксессуары — например, веер «из черных страусовых перьев в золотой оправе, украшенной драгоценными камнями и жемчугом», или черный бархатный шарф «с двадцатью рубинами… и полностью расшитый жемчугом»[362].
В первые годы правления Екатерина предпочитала малиновый бархат и золотую парчу, но по мере роста уверенности в себе она начала надевать по торжественным случаям королевский пурпур. Особенно хороша она была на приеме в честь герцога Нахера 18 февраля 1544 года. Королева надела «открытое платье из золотой парчи, с рукавами из малинового атласа, отделанными тремя слоями малинового бархата, и со шлейфом длиной более двух ярдов». На шее ее было «два креста и украшение из очень крупных алмазов. Множество красивых драгоценных камней красовалось на ее головном уборе. Корсаж был золотым с очень крупными камнями»[363].
Особенно Екатерина любила обувь. За один год она заказала не менее сорока семи пар разных цветов, причем многие были отделаны золотом[364]. Ей принадлежали также две украшенные драгоценностями соболиные шкурки, которые она хранила в небольшом квадратном сундучке, накрытом вышивкой. Она ценила свое имущество, свидетельством чему является личная опись одежды и драгоценностей, куда записано зеркало и еще один квадратный сундучок, который хранился в «большом сундуке»[365].
Екатерина была идеальной королевой, и это было очевидно всем, включая и короля. Генрих отдыхал душой рядом со своей «дорогой и более всех любимой супругой»[366]. «У его величества не было жены более любезной его сердцу, чем она», — писал Райотсли. Екатерина была «спокойнее любой из юных жен, что были у короля, она много знает о мире, она всегда готова порадовать короля и не имеет капризов»[367].
Новая королева вскоре начала организовывать собственный двор, куда включила членов своей семьи и тех, кто разделял ее идеологические взгляды. Главной фрейлиной стала ее сестра Анна. Екатерина нашла места для своей кузины, леди Лейн, и двух падчериц от предыдущего брака. Кроме того, она высоко ценила всех, кто придерживался реформистской веры. Внешне Екатерина старалась казаться ортодоксальной, но в душе была настоящим радикалом. Вокруг себя она собрала группу единомышленниц, куда входили Джейн, леди Лайл, леди Элизабет Хоби и Екатерина Уиллоуби, герцогиня Саффолк. Большую часть времени Екатерина проводила не в сплетнях и за вышивкой (хотя вышивала она прекрасно), но в спорах и написании статей о своих радикальных взглядах.