"Большое счастье для России. что в годы тяжелых испытаний её возглавлял гений, непоколебимый полководец И. В. Сталин. Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в которым протекала вся его жизнь. Сталин был человеком необычной энергии, эрудиции, несгибаемой воли, резким, жестоким, беспощадным как в деле, так и в беде, которому я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить.
Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью выражать свои мысли. Сталин и речи писал только сам. В его произведениях всегда звучала исполнительская сила. Эта сила была настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей всех времен и народов.
Сталин произвел на нас величайшее впечатление. Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам. Он обладал глубокой, лишенной всякой паники, логическом и осмысленной мудростью, был непревзойденным мастером находить пути выхода из самого безвыходного положения. В самые критические моменты несчастья и торжества оставался одинаково сдержан, никогда не поддавался иллюзиям. Сталин был необычайно сложной личностью.
Он создал и подчинил себе огромную империю. Это был человек, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставил даже нас, которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире, диктатором. Он принял Россию с сохой и оставил её оснащенной атомным оружием. Нет, что бы мы ни говорили о нем, - таких история и народы не забывают". (Британская энциклопедия. Речь произнесена У. Черчиллем 23.12.1959 г.)
К способностям И. В. Сталина следует отнести и феноменальную память. Такая память - признак великих людей. Подобной памятью обладал и Наполеон. Она нужна им, чтобы уметь в уме сопоставлять мельчайшие детали дела, которым они заняты, уметь запомнить образы, эмоции, чувства, звуки и накладывать их (сравнивать) даже через двадцать лет на схожие события и быстро реагировать, т. е. приходить к правильным решениям. (Конечно, не каждый человек, обладающий хорошей памятью, становится великим.)
В характере И. В. Сталина - постоянное напряжение и неослабное внимание к делу, которым он занимался, или к лицу, с которым встречался. Он умел безжалостно отбрасывать все условности, сдерживающие его или препятствующие ему на пути к успеху своего дела. Он всегда готов был отразить коварство или обман. Он требовал от людей полной откровенности и сам стремился донести до других только саму сущность дела, без лишних слов. Он мог быть и терпеливым, и снисходительным, но если он воспринимал людей, их поступки, их высказывания как препятствие на своем пути, в своем деле, он считал их врагами и беспощадно уничтожал. Это особенно выявлялось тогда, когда он считал, что его обманывают, "предают" - во всех случаях он приходил в бешенство, но внешне был сдержан. Помогало ему реально видеть действительность то, что он не был отягощен человеческими слабостями: жадностью, чревоугодием, похотью. Его характеризовала также определенная нервозность, при которой он умел хорошо себя сдерживать, и почти никто не мог понять (жена, дочь, окружающие соратники, исключением был Л. Берия), что его мучает.
Римскому писателю Публио Сервилию принадлежит известный афоризм: "Когда двое делают одно и то же, получается не одно и то же". Так вот, И. В. Сталин "одно и то же" всегда стремился делать сам, а если из "двух" второй ему мешал, то он его уничтожал.
ЛЮБОВНИЦА - АРТИСТКА БОЛЬШОГО ТЕАТРА
После смерти жены Сталин не встречался со случайными женщинами, а искал более или менее постоянные связи.
В основном он находил себе женщин среди артисток Большого театра, посещал этот театр часто, после спектаклей беседовал с артистами в своей ложе.
Известная певица Галина Вишневская рассказывает о Сталине: "Говорил он очень медленно, тихо и мало. От этого каждое его слово, взгляд, жест приобретали особую значительность и тайный смысл, которых на самом деле они не имели, но артисты потом долгое время вспоминали их и гадали, что же скрыто за сказанным и за "недоговоренностью". А он просто плохо владел русским языком. Вероятно, он, как актер, уже давно набрал целый арсенал выразительных средств, безотказно действовавших на приближенных, и применял их по обстоятельствам".
Вот как Сталин приглашал к себе в постель женщин:
"...В середине тридцатых генсек увлекался известной балериной Большого театра. Как вспоминал И. М. Гронский, Сталин нередко возвращался от неё в Кремль в два-три часа ночи. Позднее ему приглянулась прославленная меццо-сопрано, исполнительница главных ролей в спектаклях Большого. Ее почтительно называли "царь-бабой" за эффектную внешность, редкую красоту. Осенью 1937-го на одном из кремлевских приемов к ней подошел охранник и сообщил, что после концерта проводит её к Вождю.
Певица содрогнулась. Нечистоплотный уродец, он же вдвое старше ее!.. Как он смеет!.. Певица пожаловалась на свою судьбу сидевшей рядом Зинаиде Гавриловне, вдове Орджоникидзе, но... пошла. Неповторимо прекрасная царская невеста из оперы Римского-Корсакова попала в каменные чертоги генсека.
И вышла оттуда лауреатом Сталинской премии. Потом ещё и ещё раз получала эту премию. Под конец жизни Сталин зачислил народную артистку в партию". (Из книги А. Антонова-Овсеенко. Театр Иосифа Сталина. М., 1995, стр. 132-134)
К оперной певице Вере Александровне Давыдовой Сталин приглядывался давно, ещё до смерти жены. Из Ленинграда, где она пела в Мариинском театре, "перетащил" в Москву, на ведущие оперные роли в Большом театре.
Вот как вспоминает В. А. Давыдова о первой встрече со Сталиным:
"Дома в кармане шубки я обнаружила записку: "Около Манежа Вас будет ожидать машина. Шофер доставит Вас на место. Записку сохраните". Почерк незнакомый. Подписи нет. Ощутила жуткий страх. Посоветоваться не с кем, время позднее. На улице холодная, зимняя вьюжная ночь. Сопоставила отдельные факты. Вспомнила, как Сталин смотрел на меня во время первой встречи в ложе Большого театра. Почему в этот новогодний вечер я оказалась рядом с ним за столом? Стала отгонять навязчивую мысль, что он просто влюбился. Взяла себя в руки. В конце концов, красивые женщины созданы для того, чтобы нравиться мужчинам. Во все века об этом писали мудрецы, философы, поэты, драматурги.
У ворот Кремля ко мне подошел человек средних лет. Он вежливо поздоровался, испытующе взглянул на меня, затем сказал:
- Вас ожидает автомобиль, в машине согреетесь, на улице нынче зябко, тридцать два градуса мороза.
Высокий, худой незнакомец проводил меня до машины, предупредительно открыл дверцу, помог сесть. Заревел мотор, машина набирала скорость. Показались очертания Киевского вокзала, старые домики Дорогомиловской заставы. Мы подъехали к глухому забору. Шофер просигналил. Из караульного помещения вышли военные и штатские.
- У вас, дамочка, какие документы имеются? - спросил дядя исполинского роста, по-видимому, старший. Предъявила паспорт и удостоверение личности. Ворота автоматически открылись. Показался красивый особняк, похожий на старинную усадьбу конца XVIII века. Молчаливая женщина провела меня в уютную гостиную. Раскрасневшаяся с мороза, я прямо в шубе плюхнулась на диван.
- А, вы уже здесь, В. А.? - услыхала я знакомый, нерусский гортанный говор Сталина.
- Да, Иосиф Виссарионович, мы только что приехали.
- Сейчас распорядимся, чтобы вас раздели.
Женщина взяла шубу, муфту, шапочку, перчатки. Взгляд её больших серых глаз ничего не выражал.
- Вы, наверное, проголодались? - мягко проговорил Сталин. - Пойдемте в столовую. Там, кажется, для нас накрыли стол. В нашем доме не надо стесняться.
Как приятно ступать по мягкому, пушистому ковру! На небольшом столе ажурная белоснежная скатерть. Два прибора, изысканная посуда. Вилки, ножи, ложки из старого добротного серебра.
Нас угощает приветливая, немолодая русская женщина. Таких деликатесов не имел даже избалованный буфет Большого театра. При виде яств ощутила волчий аппетит. С наслаждением пила ароматные вина столетней давности. Не верилось, что в первый день января я ем свежие огурцы, редис, помидоры, груши, яблоки. Немного обалдела. Увидев мое смятение, Сталин тихо сказал:
- Вам из наших скромных запасов приготовят вино, икру, рыбу, сладости, овощи, фрукты.
- Большое спасибо, И. В.! Время теперь позднее, пора собираться домой, да и Вы, наверно, устали?
- В. А, нам нужно серьезно поговорить. Если не возражаете, пройдемте в другую комнату, нам там никто не будет мешать.
Понять Сталина трудно: акцент ужасный. Переспрашивать не решилась. После крепкого горячего кофе, вкуснейшего грога стало совсем хорошо. Боязнь и растерянность улетучились. Я пошла за ним. Оказалось, что И. В. ростом ниже меня. Мы вошли в комнату, где стояла большая низкая кушетка. Сталин попросил разрешения снять френч. На плечи он накинул восточный халат, сел рядом, спросил:
- Можно потушить свет? В темноте легче разговаривать. Хочется побеседовать с Вами по душам.
Не дождавшись ответа, он погасил свет. Я очутилась в темноте. И. В. меня обнял. Я смолчала. Он умело расстегнул кофточку. Сердце мое затрепетало.
- Товарищ Сталин! Иосиф Виссарионович, родненький, не надо, я боюсь! Пустите меня домой!..
На мой жалкий лепет он не обратил никакого внимания, только в темноте загорелись ярким пламенем его звериные глаза. Я ещё раз попыталась вырваться из его цепких объятий, но все было напрасно. Путь к отступлению был отрезан. Сталин продолжал меня целовать, ласкать, его щетинистые усы кололи лицо, подбородок, впивались в глаза...
Утром привела себя в порядок, перекусила. Чисто выбритый, надушенный Сталин спросил:
- В. А., как Вы себя чувствуете?
Я промолчала. Он попросил вернуть записку и тут же порвал её на мелкие клочки.