Связавшись с Невельским по спецтелефону, Иванников поделился своей озабоченностью тем фактом, что дело о самоубийстве О. А. Грамовой вопреки своей очевидности до сих пор не прекращено. Мало того, следователь по особо важным делам А. Б. Турецкий с прежней интенсивностью производит следственные мероприятия и, как выходит по отчетам «наружки», не собирается прекращать это дело в течение ближайшего времени.
— Так вы немедленно примите меры, — посоветовал Невельский. — Поставьте Турецкого на «путь истинный». Действуйте, не спите.
— Мы не спим, — обиделся Иванников. — Мы сегодня ранним утром, в 4.40, организовали внеочередной сеанс облучения Марины Грамовой. С целью дезинформирования Турецкого.
— Не понимаю. Что-то очень запутанно. Облучение Грамовой для дезинформирования Турецкого? Как это? Объясните.
— Да нет, все просто! Турецкий, конечно, предпримет сегодня попытку познакомиться и поговорить с Мариной Грамовой — сестрой погибшей Ольги Грамовой. Думаю, это произойдет сегодня на похоронах Ольги Грамовой и ее сына. Вот почему мы и организовали ранним утром «визит» к Марине Грамовой сразу троих ее погибших родственников: отца, сестры и племянника. Устами сестры мы «предсказали» Марине Грамовой, что после похорон она посетит со следователем, ведущим дело ее сестры, ресторан, а через неделю выйдет за него замуж!
— Чушь какая! Не понимаю, зачем вы это сделали.
— Именно из-за того, что это — чушь! Абсурдность внушенной нами информации очевидна: в день похорон родной сестры и племянника обычные люди не посещают рестораны с незнакомыми людьми и уж тем более не вступают с ними в брак через неделю после похорон. Да это просто и невозможно!
— Согласен. Но цель, цель всего — какая?
— Цель, двигавшая нами, ясна: в случае возникновения между Мариной Грамовой и Турецким доверительных отношений эта информация сыграет отталкивающую, дезавуирующую роль. Ну вот представьте себе, что выйдет, если она расскажет ему все, что ей самой известно, — «приходили покойники, предсказали ресторан, а через неделю — свадьба»… Как расценит Турецкий подобные «откровения»? Как нескромный намек, приглашение пообщаться поближе, поплотнее: ну, ясно, завлекает, врет, чтоб охмурить, хочет произвести впечатление и т. д. Понятно, что эта как бы «очевидная ложь» заставит Турецкого сомневаться во всей информации, исходящей от Грамовой.
— А может быть, и иначе, — задумчиво протянул Невельский. — Эта «очевидная ложь» способна заставить Турецкого заподозрить и саму Марину Грамову в сопричастности к происшедшему, если не сказать в соучастии.
— Это тоже неплохо. Нам на руку, если он пойдет по абсолютно ложному следу. Запутается и дело прекратит.
— А если Марина Громова не так глупа и, что называется, «замолчит» всю эту информацию, которую мы ей подсовываем?
— Так ведь мало-мальски опытный следователь прекрасно чувствует, что ему что-то недоговаривают. А Турецкий-то, думаю, уловит это. Так что и этот вариант развития событий заставит Турецкого сомневаться в искренности Грамовой и опять-таки поведет его по ложному пути. А может быть, он прекратит следствие по этому делу, убедившись на примере Марины, что в семье Грамовых все слегка «того», помешанные…
— Вот это бы лучше всего, — закончил разговор Невельский, несколько успокоенный хитроумной психологической ловушкой, поставленной Иванниковым Турецкому. Мозги Невельского уже работали над дальнейшим — над финалом третьего этапа вверенной ему операции. Невельский знал, что если ловушка Иванникова не сработает, то, может быть, встанет вопрос о физическом устранении Турецкого. Уже теперь, 10 октября, Невельский начал думать и об этом варианте, чтобы полностью и надежно обезопасить себя.
Кассарин — Невельскому
Ознакомившись с ходом подготовительных работ и результатами подготовительного периода к проведению третьего этапа операции «Полоса отчуждения» ПРИКАЗЫВАЮ:
1. Одобрить проведенные работы, считать второй этап операции успешно выполненным и завершенным.
2. Приступить к выполнению третьего этапа операции «Полоса отчуждения» начиная с 13 октября 1992 г.
3. Совместить санацию М. А. Грамовой и А. А. Грамовой с санацией следователя по особо важным делам А. Б. Турецкого, излишне плотно соприкоснувшегося с разрабатываемой нами тематикой.
4. Предельно ускорить проведение третьего этапа операции, действуя вдумчиво, осторожно, привлекая чекистскую смекалку и не останавливаясь перед возникающими трудностями, без оглядки на догматические соображения, действуя творчески, инициативно и прогрессивно.
5. Оставить на третий этап приданного вам ранее специалиста по электроустановкам, электронике и схемотехнике прапорщика Карнаухова В. Я.
6. Санкционировать (безусловно) все действия, произведенные майором А.П.Невельским в порядке личной инициативы.
7. В связи с завершением очередного этапа представить список особо отличившихся офицеров группы по реализации операции «Полоса отчуждения» (на ее первом этапе) с целью:
а) представления на досрочное присвоение очередного звания;
б) вынесения им благодарности в приказе;
в) денежной премии;
г) награждения особо отличившегося фотографией его самого на фоне развернутого знамени Особого НаучноПроизводственного Отдела при Председателе ЦКК МБ РФ.
12 октября 1992
В связи с Вашим ПРИКАЗОМ от 12 октября 1992 года представляю Вашему вниманию список офицеров, особо отличившихся при выполнении первого этапа операции «Полоса отчуждения» с указанием вида поощрения:
1. Прапорщик Карнаухов Вячеслав Яковлевич — представить к денежной премии.
2. Лейтенант Суханова Алина Альбертовна— представить к очередному присвоению звания старший лейтенант КГБ.
3. Капитан Иванников Анатолий Захарович — представить к вынесению благодарности в приказе с награждением его фотографией его самого па фоне развернутого знамени Особого Научно-Производственного Отдела при Председателе ЦКК МБ РФ.
12 октября 1992
12
Александр Борисович Турецкий, следователь по особо важным делам, сидел в своей машине, припаркованной в уютном дворике недалеко от Пушкинской, и ждал Сергея, который обещал ему два часа тому назад доставить «два сенсационных материала», как он неосторожно признался Турецкому по телефону.
Неосторожность, видимо, уже принесла свои плоды: Сергей обещал явиться на место встречи к часу, но до сих пор — а уже 13.47 — не пришел. Турецкий начинал волноваться.
Чтобы не дать себе «раскрутиться» в предположениях о причинах столь значительного опоздания Сергея, Турецкий решил еще раз проанализировать только то, что уже было известно ему достоверно, но к чему не подходил ни один вариант из рабочей гипотезы. Подобные факты, не укладывающиеся, откровенно торчащие наподобие шила из мешка, чрезвычайно важны: они либо расширяют, улучшают гипотезу, сразу и резко приближая ее к истине, либо, наоборот, уничтожают ее, способствуя тем самым рождению новой гипотезы, — верной или, точнее, более адекватной произошедшим событиям.
Каковы же эти «торчащие», «мешающие» факты?
Во-первых, мистический флер. Зачем? Зачем, например, было предсказание, что после похорон они с Мариной и Настей пойдут в ресторан, а затем, через неделю, поженятся? Зачем было сделано такое предсказание — раз? Кем — два? И почему сбылось — три? Если исключить мистическое, «загробное» объяснение, в материалистических рамках это никак не объяснишь.
Второе. Его «заброска» в Киев. Опять-таки: кто и, главное, ради чего?
Третье. Этот странный запрет на присказку. Совершенно бессмысленный с прагматической точки зрения. Ответа по-прежнему нет.
Четвертое. Неудавшийся Настенькин «полет» с балкона, в качестве наказания за вырвавшуюся из его уст запрещенную фразу. Значит, запрет был сделан совершенно серьезно? Кем? «Смежниками»? Смешно. Грамовым? Нет, невозможно. Уж он-то бы и дочь, и внучку пожалел бы.
Пятое. Подброшенные в гостиницу рукописи. Тут глупость полная. К тому моменту сама жизнь настолько уже убедила его в реальности мистических явлений, что подкладывать какие-то статьи для его осведомления не было никакого смысла.
Шестое. Грамовский архив, ушедший, что называется, «с потрохами» в ГБ. Что толку им с творений Пушкина, Лескова, Досхоевского? Ну, тут-то можно подобрать ответ. Он называется «заметки на полях». Там Грамов, может быть, чего-то написал, — ну, прямо на книжках, между строк. Теперь до этого дорыться трудно. Но можно — в принципе. Конечно, если постараться.
И, наконец, седьмое. Меркуловский «кроссворд», коварный ребус о детали, сопутствующей удавлению подушкой Олиного сына.
Внезапно кто-то сзади подошел к машине: Турецкий увидал в зеркальце заднего вида только сильно разорванный рукав куртки.
Турецкий мгновенно вывалился из автомобиля прямо на снег, выхватывая в падении «марголин»…
Это был Сережа Седых, слава Богу!
— Простите, опоздал. Машины мне не дали, я в метро застрял. Почти пятьдесят минут в туннеле простояли. Вот, у куртки оторвали весь рукав на выходе. Фу, торопился к вам, бежал. А вы чего, меня так испугались?
— Да нет, твоих «сенсаций»… — ответил Турецкий, вставая со снега.
— Сенсации — о, да!
— Садись, рассказывай.
— Так вот. Начнем с простого. А. Н. Грамов вырос в Марьиной роще. Там и закончил школу-десятилетку. Я в ней был.
— Зачем же ты туда ездил? Он учился там сто лет назад.
— Да. Но учился он там одновременно с С. А. Навроде. Они ровесники.
— Ну?! Это ты там, в школе, установил?
— Нет. В школе я получил домашний адрес классной руководительницы грамовского класса. Она еще жива, пенсионерка, восемьдесят три года. Так вот, они не только одногодки, но и проучились в одном и том же классе, пройдя всю школу вместе, — от 1 «Б» до 10 «Б»!
— Да. Это, пожалуй, сенсация!
— Нет. Это-то как раз не сенсация. Сенсация состоит в другом. Учительница мне поведала, что их класс она железно помнит В нем училось много неординарных личностей, людей, заметных на российском небосклоне, сейчас, тридцать три года спустя…