Только недюжинная изворотливость прапорщика В.Я.Карнаухова в совокупности со знанием фольклора и основных обычаев позволили избежать всей группе серьезного осложнения ситуации, чреватой получением и нанесением тяжелых травм. Однако эта дипломатическая развязка конфликтной обстановки привела к необходимости — в качестве мирного жеста — чисто символического употребления напитка, известного у народа под названием «Сахра». Употребление этого напитка привело буквально за десять минут (к 15.24 — со слов врача-педиатра мл. лейтенанта М. Р. Птушкина) к настолько сильному изменению мировосприятия и мироощущения оперативной группой, что продолжать разговор о чем бы то ни было, кроме как «о жизни», не представлялось возможным вплоть до неопределенного точно времени, т. е. до 05.00–07.00 (приблизительно, со слов врача-педиатра мл. лейтенанта М. Р. Птушкина) уже сегодняшнего дня, 12 октября.
А. Б. Турецкий же, как выяснилось впоследствии, покинул кладбище минут за десять до приезда группы В. Я. Карнаухова и, видимо, с помощью такси, так как в 15.15 он уже был в приемном покое Первой Градской больницы. (Подчеркну, что. свой автомобиль, снабженный нашим радиомаяком, он оставил у кладбищенских ворот.) При этом его внешний вид и манера поведения не оставляли ни малейшего сомнения в том, что и ему удалось отведать так называемой «Сахры» на Истряковском кладбище.
В силу всего вышеизложенного дальнейшее поведение А. Б. Турецкого в Первой Градской, а точнее, не поведение, а концерт, продолжавшийся, надо сказать, всего шесть-семь минут, нельзя квалифицировать иначе, как светопреставление.
Судя по его словам, он явился сюда лишь затем, чтобы оставить собаку на попечение М. А. Грамовой.
Необходимо подчеркнуть, что А. Б. Турецкий был столь сильно пьян, что, будучи уколотым на выходе из Первой Градской зонтом с насадкой (исполнил хирург-ортопед лейтенант Л. И. Румянцев), А. Б. Турецкий, вместо того чтобы упасть в обморок от острой коронарной недостаточности, только глухо охнул, почувствовав укол. После этого одиночного охания он долго и нагло смотрел по сторонам, мало что соображая и только раскачиваясь. Затем он расхохотался прямо в лицо врачу (хирургу-ортопеду лейтенанту Л. И. Румянцеву), грубо вырвал у него из рук спецзонт, осмотрел наконечник и, саркастически свистнув, уколол им самого Л. И. Румянцева, причем как бы с сожалением вздохнув и назвав «обидчиком». (Даже оставшегося в ампуле после первого укола препарата хватило, чтобы Л. И. Румянцев немедленно потерял сознание со всеми признаками острой сердечной недостаточности — холодный пот, синие губы, ногти, аномальное заострение носа; спасти его удалось не без труда, благо что все случилось практически на территории больницы.)
Покинув Первую Градскую, А. Б. Турецкий, как нами было выяснено уже сегодня, улетел рейсом 17.05 в г. Киев, где находился до сегодняшнего утра, вернувшись назад в Москву первым же утренним рейсом.
Нами достоверно установлено, что большую часть ночи с 11 на 12 октября А. Б. Турецкий провел в аэропорту Борисполь, расхаживая по залу ожидания, будучи притом совершенно трезвым (как показали опознавшие его по переданной нами в Киев по факсу фотографии наши украинские коллеги).
Где конкретно находился в Киеве А. Б. Турецкий вчера вечером, что посещал, с кем имел встречи, нам в настоящее время неизвестно.
Я хочу обратить Ваше внимание на целый ряд странных обстоятельств, если не сказать неудач, которые могут подвести нас по крайней мере к двум принципиальным выводам:
1. Так называемые «побочные», «паразитные» эффекты влияния «Витамина С» проявили себя необычайно сильно в работе на третьем этапе. Сильно настолько, что явно смешали нам карты.
2. Некоторая «монотонность», повторяемость наших вчерашних неудач наводит меня на мысль о возможной утечке информации. Понимаю, конечно, что утечка просто невероятна, но и вчерашнюю цепь неудач едва ли иначе, кроме как невероятной, не назовешь.
В связи с этим я предложил бы взять некоторый таймаут, ну на неделю хотя бы, на десять дней максимум!
Мы, к сожалению, где-то упустили инициативу, напор, удачу, если хотите. Считаю необходимым притормозить и разобраться».
СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО
ГРИФ «СЕРИЯ К»
12 ОКТЯБРЯ 1992- 18.3 0- ОНПО ИВАННИКОВУ ТЧК СОГЛАСЕН С ВАШИМИ СООБРАЖЕНИЯМИ ТЧК СТАВЛЮ В ИЗВЕСТНОСТЬ ЗПТ ЧТО ТРЕТИЙ ЭТАП РАЗРАБОТКИ НАЧИНАЕТСЯ ПРИКАЗОМ СВЫШЕ С ЗАВТРАШНЕГО ДНЯ И ДОЛЖЕН БЫТЬ ЗАВЕРШЕН НЕ ПОЗЖЕ ПЯТОГО НОЯБРЯ ПО НЕЗАВИСЯЩИМ ОТ НАС СООБРАЖЕНИЯМ ТЧК ДОКЛАДЫВАЙТЕ СРОЧНО ВСЕ ЗПТ ЧТО МОЖЕТ ЗАДЕРЖАТЬ ЗПТ ВЫЗЫВАЕТ СОМНЕНИЯ ТЧК ПОДПИСЬ ТИРЕ НЕВЕЛЬСКИЙ
Миновали пять дней, почти неделя, а страх, засевший в душе Иванникова, не уходил. Напротив, он будто обжился там, в душе, обосновался, обустроился всерьез и надолго. Страх не давал ему даже спать; сон стал коротким и каким-то зыбким, поверхностным.
Сев слагать очередной опус-отчет, Анатолий Захарович вдруг почувствовал, что он не в состоянии писать обычной шариковой ручкой, которой пользовался последние месяцы.
Подумав, Иванников взял другую ручку, старую, перьевую, с надписью «Союз» на колпачке. Этой ручкой много лет назад он писал сочинения на выпускных экзаменах в школе и вступительных в МГУ. Она была удачлива, и он всегда носил ее с собой. Иванников чувствовал, что только этой ручкой он еще может работать.
«Сегодня, 17 октября, состоялось бракосочетание М. А. Грамовой и А. Б. Турецкого. Свадьба состоялась точно в срок, предсказанный нами посредством «явления», к М. А. Грамовой покойных отца и сестры с племянником.
Происшедшее событие содержит в себе три, по крайней мере, чрезвычайно странных аспекта.
Первым удивительнейшим моментом является тот факт, что и второе наше заведомо абсурдное «предсказание», сделанное с целью дезинформирования А. Б. Турецкого, сбылось, причем сбылось точно в срок. При этом следует подчеркнуть, что если реализацию первого «предсказания», состоящего всего лишь в посещении ресторана после похорон, можно еще как-то объяснить, то исполнение второго «предсказания» — бракосочетания я объяснить с материалистических позиций не берусь.
Иными словами — свершившиеся события произошли безо всякого участия психогенерации, однако в полном соответствии с заведомо абсурдным предсказанием, сделанным и индуцированным нами.
Это соображение приобретает еще более невероятную окраску, если посмотреть на происшедшее с точки зрения А. Б. Турецкого, не последнюю роль сыгравшего в событиях последних дней. Действительно, ведь это он пригласил 10 октября М. А. Грамову в ресторан. Пригласил совершенно самостоятельно, спонтанно, безо всяких поползновений с ее стороны. При этом, подчеркну, сам А. Б. Турецкий до этого момента вообще не облучался нами. И тем не менее он действовал наподобие объекта, зомбированного именно по предсказанной нами схеме действий.
Второе. Свадьба состоялась через неделю, как и было нами «предсказано». Однако в этом событии имеется существенная техническая неувязка— расписаться/ жениться, выйти замуж за одну неделю совершенно немыслимо в рамках действующих правил и инструкций. Не говоря уже о том, что так называемый Грибоедовский дворец бракосочетаний расписан, как правило, не менее чем на три-четыре месяца вперед. Более того, в Грибоедовском ДБС они расписаться не могли, т. к. М. А. Грамова уже состояла в браке. Так что же? Имело место давление? Взятка? Нет. Нами достоверно установлено (посредством консультации с нашим сотрудником, зам. зав. Грибоедовского ДБС, капитаном Маликовой Н. И.), что предварительная запись и оформление брака М. А. Грамовой и А. Б. Турецкого были абсолютно нормальными, законными, обычными. Более того, по утверждению Н. И. Маликовой, заявление на регистрацию брака было подано М.А. Грамовой и А. Б. Турецким еще в мае месяце. Однако проверка документации, проведенная мною, показала, что это совсем не так: заявление на самом деле зарегистрировано от 12 октября сего года, что вполне соответствует действительности.
Таким образом, в случае с Н. И. Маликовой мы имеем дело с устойчивым внушением, гипнозом, произведенным, очевидно, либо М.А. Грамовой — что более вероятно, либо А. Б. Турецким — менее вероятно.
И, наконец, третье. Свадьба состоялась через два с половиной — три месяца после трагической гибели отца, самоубийства матери, мало того, через неделю после похорон родной сестры с родным племянником! Нужно иметь чрезвычайно весомые причины, чтобы так спешить! Однако во время бракосочетания никаких объяснений предъявлено не было, даже для отвода глаз, что называется. Не было и никаких пересудов, сплетен среди приглашенных. Все, абсолютно все, вели себя так, будто никто ничего не знает или как будто ничего особенного неделю назад не случилось. Мой разум отказывается объяснить мне эти бесхитростные, казалось бы, обстоятельства.
В работе психотрона есть что-то обескураживающее.
Я отчетливо чувствую мотив издевки: наши «предсказания» сбылись! И этот сарказм происшедшего меня пугает до чрезвычайности! Замечу Вам попутно, что покойный создатель «Витамина С» был при жизни необыкновенной язвой, матерщинником и просто бестией, которая и после смерти могла подложить нам в качестве «научного наследия» громадную свинью. Обратите внимание: один только «архив» чего стоит. А ведь эта загадка имеет разгадку — я не сомневаюсь в том ни секунды! Глумление, иначе не скажешь, — глумление, так хорошо мне знакомое по прошлым годам работы под руководством покойного Грамова!
В качестве вывода считаю своим долгом заявить Вам, что, на мой взгляд, мы совершенно напрасно стали совмещать научно-исследовательские работы по «Витамину С» с текучкой, с реальной задачей санации семьи Грамовых. Мы слишком слабо понимаем, что, как, почему и зачем делает психотрон Грамова, — слишком плохо, чтобы ввязываться с ним в хитросплетения реальной жизни. Эти задачи следовало бы разделить: котлеты отдельно, а мухи отдельно, как говорится.
Я предлагаю в спешном порядке решить задачу санирования, используя свадебное путешествие наших объектов и вместе с тем не используя при этом психотрон, а действуя дедовскими методами, так сказать.