– Это не намек, а простой вопрос, безо всякой задней мысли.
– Платежные документы компании – это дело исключительно компании и лично мое. До них вам нет никакого дела! – отрезал Гройсс.
– Понимаю. Мистер Гройсс, простите, у вас раньше здесь стояла такая красивая пепельница, – Дюпон указал на левый край стола, рядом с Ланге. – А я никак не мог понять, что здесь изменилось! Где она?
– Я бросил курить, – глухим голосом отозвался Гройсс. – При чем здесь вообще пепельница?
– Да вот, мистер Ланге решил закурить, и я вдруг вспомнил про пепельницу.
Гройсс внезапно побледнел, резко повернул голову в сторону Ланге и отшатнулся назад. Ланге уже держал в губах сигарету, поднося к ней электронную зажигалку.
– Не смейте! – возопил Гройсс, вскакивая с кресла. – Прекратите немедленно!
Ланге застыл с поднятой рукой, держа зажигалку у самого кончика сигареты.
– Что вас так напугало, мистер Гройсс? – спросил Дюпон. – Вы же сами были курящим человеком. Ну, выкурит комиссар одну сигаретку.
– Ланге, немедленно уберите сигарету! Я вам приказываю, – раздраженно стукнул кулаком по столу Гройсс. – Вы, в конце концов, в моем кабинете!
– В вашем ли? – просто спросил Дюпон.
– Что вы сказали? – обернулся к нему взбешенный Гройсс, сверля Дюпона взглядом.
– Я спросил, мистер Гройсс: ваш ли это кабинет? Или к вам было бы правильнее обращаться «мистер Мейер».
– Что за грязные инсинуации? – вконец разъярился Гройсс. Его шея и лицо побагровели от напряжения, голос срывался. – Какой еще Мейер?! Комиссар, я немедленно требую прекратить этот балаган!
– Дюпон, вы действительно переходите границы допустимого, – мягко пожурил детектива Ланге.
– Вы так считаете? – спросил Дюпон, с нейтральным видом разглядывая свои ногти. – Вам кажется неприемлемым и оскорбительным называть человека его именем?
– Но это мистер Гройсс! К тому же ваше заявление совершенно бездоказательно.
– Вам нужны доказательства? Вот одно из них: мистер Гройсс, который, к глубокому или не очень сожалению, уже покинул этот мир, о чем мистеру Мейеру известно не хуже меня, спокойно отнесся бы к сигаретному дыму, а вот мистер Мейер… Я не уверен, что после нескольких вдохов дыма мистера Мейера смогут откачать даже лучшие врачи.
– Бред какой-то! – всплеснул руками Ланге.
– Давайте проверим. Закурите, пожалуйста!
Ланге с сомнением посмотрел на Гройсса, но все же поднес зажигалку к сигарете.
– Прекратите! – резко бросил ему Гройсс и, внезапно успокоившись, обессилено опустился в кресло и потер лицо руками. – Детектив прав.
– Вы… не Гройсс? – пораженно застыл Ланге. Так и не подожженная сигарета выпала из его губ.
– Нет. Я действительно Мейер. Йорг Мейер. И вы бы знали, как мне все это надоело! Я устал… – он пригладил руками густые, с сединой волосы. – Мои поздравления, мсье Дюпон!
– Не стоит. Разобраться в этом было не очень сложно, – скромно произнес Дюпон.
Мейер уже взял себя в руки, принял серьезный вид и вновь выглядел уверенным в себе.
– Я поздравил вас не за талант распутывать дела.
– За что же тогда?
– За содействие краху компании.
– Если вы о правительственном контракте, то об этом чуть позже.
– Вы и об этом осведомлены?
– Более или менее.
– Неважно, теперь это не имеет значения. Но все-таки как вы догадались?
– Подождите, э-э… Мистер Мейер, – спохватился Ланге. – Так кто же вы на самом деле? У вас поразительное сходство с мистером Гройссом!
– Пусть на этот вопрос лучше ответит мсье Дюпон. Похоже, он в курсе всего.
– С удовольствием. Комиссар, перед вами даже не брат, а абсолютная копия мистера Гройсса.
– Практически абсолютная, – поправил его Мейер. – Но, мне кажется, мистеру Ланге это не очень интересно.
– Что вы понимаете под словом «копия»? – спросил озадаченный Ланге, все еще не понимая, о чем идет речь.
– Копия, клон, – пояснил Дюпон.
– Простите, – сказал Мейер, – но мне неприятен этот ярлык. Я считаю себя полноценным человеком, не менее полноценным, чем вы, комиссар, или мсье Дюпон, и более человеком, нежели мой так называемый брат – Майер.
– Но, насколько я знаю, клонирование запрещено!
– Именно так, но я был, – Мейер поморщился, – произведен еще до запрета.
– Невероятно!
– Я извиняюсь, – обратился Дюпон к Мейеру, – но где вы находились столько лет после расформирования лаборатории?
– Вы удивительно много знаете, мсье Дюпон. Откуда вам известно про лабораторию?
– Я думаю, это не столь важно.
– Да, вы правы, – согласился Мейер поколебавшись. – После того как лаборатория была закрыта, нас, детей, перевезли в какой-то центр. Я не представляю, где он находился, и существует ли по сей день. Перевезли не всех, а только самых одаренных. Что сталось с остальными – я, признаться, не в курсе, – развел он руками.
– А как вы попали в лабораторию мистера Гройсса?
– Несколько лет назад Майер занялся разработками в области… одной области. Работы выполнялись под правительственную субсидию. У него возникла заминка с теоретиками, о чем он не преминул доложить наверх. Наверху вспомнили о секретном центре, и меня перебросили в лондонский филиал компании.
– Представляю удивление мистера Гройсса при вашей первой встрече, – между прочим заметил Дюпон.
– Вы правы, встреча оказалась памятной. Если я действительно был счастлив встретиться со своим братом, поскольку у меня никогда не было родных, и я наивно полагал, будто обрел близкого человека, то Майер возненавидел меня с первого взгляда.
– За что же?
– Вы не поверите! Он вбил себе в голову, будто я желаю занять его место. Не только в этом кабинете, но и в жизни.
– Так оно, по сути, и вышло, – вставил Ланге.
– К несчастью, да, – подтвердил Мейер. – Но это произошло вовсе не по моей вине.
– Не скромничайте, мистер Мейер, – сказал Дюпон. – Вы прекрасно знаете, что смерть мистера Гройсса – ваших рук дело.
– Но я его не убивал! – возмутился Мейер.
– Своими руками – нет. Но вы все очень красиво подстроили. Однако я не могу винить вас за этот поступок.
– Докажите! – с вызовом сказал Мейер.
– Попробую, но с вашего позволения я начну с самого начала. А вы меня поправите, если что.
– Хорошо, – согласился Мейер.
– Итак, все началось несколько лет назад, когда правительство озадачилось необходимостью создания… скажем, искусственного интеллекта. Лаборатория была создана на базе лондонского филиала «И-Систем». Почему там? Не суть, но могу предположить, что, поскольку компания вплотную занималась разработкой компьютерных систем, в частности, бортовых интеллект-систем, и обладала необходимым оборудованием и подготовленными специалистами, было проще использовать ее, нежели вновь создавать нечто подобное с нуля. Дело шло из рук вон плохо, но после вашего появления, – Дюпон посмотрел на Мейера, – все пошло как по маслу.
– Все не так просто как вам кажется, – сказал Мейер. – На самом деле, раз уж вы осведомлены о работе лаборатории (правда, не знаю откуда), искусственный интеллект сам по себе не столь сложен, как минимизация нейронных сетей и процесс их обучения.
– Насколько я понимаю, с минимизацией вы справились? – спросил Дюпон с видом знатока.
– Ну, не конкретно мы – подобными разработками занимается не одна лаборатория. Нам удалось первыми на основе новейших мировых достижений науки и техники создать микроаналог нейрона. Дальнейшая разработка конечного устройства велась уже на их основе. Огромной проблемой на самом деле являлось именно обучение этого устройства, вернее, алгоритм обучения.
– С чем вам и удалось успешно справиться, – подытожил Дюпон.
– Почему вы так считаете?
– Я это знаю наверняка, мистер Мейер. Им была Ева.
– Кто-кто? – не понял Мейер.
– БИС, установленная на «Весте». Стенсен называет ее Евой.
– Мсье Дюпон, откуда вы столько знаете? – Мейер выглядел весьма озадаченным осведомленностью детектива. – Об этом никто не мог знать, кроме…
Он замолчал, плотно сжав губы, и с плохо скрываемыми ненавистью и вызовом посмотрел на Дюпона.
– Кроме мистера Гройсса, вы хотели сказать? Да и тот догадался об этом только после продажи вами судна Стенсену. Не беспокойтесь, я узнал о Еве не от него.
– Тогда как? Это просто невероятно!
– Ничего невероятного, обычный анализ информации. Вам-то это должно быть понятно.
– Впрочем, почему бы и нет! – Мейер заметно сник. – Вы правы, эта БИС была единственной действующей моделью мыслящей машины. По-настоящему мыслящей! Это был переворот в технике! Кстати, ей было дано имя «Эврио».
– Почему же вы бежали с ней?
– Вы не догадываетесь? – спросил Мейер, чуть прищурив глаза. – Я полагал, при вашей прозорливости…
Дюпон промолчал.
– Майер ненавидел меня лютой ненавистью. Он совсем помешался на ней. Но он был посредственный ученый, хотя и неплохой организатор, надо признать. Скажу без лишней скромности, без моего участия в этом масштабном проекте ему бы не удалось довести дело до конца. Но он только и ждал подходящего момента, чтобы избавиться от меня.
– Вы имеете в виду физическое устранение? – спросил Ланге.
– Да, – Мейер обернулся к комиссару. – Поверьте, его бы ничто не остановило. Он совсем сошел с ума от своей мнительности, ненависти и злобы. Я прекрасно понимал, стоит мне объявить о завершении работ, как я бесследно исчезну. Я также не исключал возможности, что следом исчезнут и те, кто работал со мной.
– Почему вы не могли обратиться к тем, кто вас знал в правительстве?
– Комиссар, вы действительно полагаете, будто мне кто-нибудь поверил бы? Свернуть шею курице, несущей золотые яйца!
– Возможно, вы правы. И как же вам удалось бежать?
– Я уведомил Майера об окончании работ. Он тут же дал отбой и перезвонил одному молодому технику из нашего отдела. Я давно подозревал этого человека в слежке за мной в лаборатории, но у меня не было повода убедиться в этом. Я случайно услышал их беседу с Майером, потому что вернулся в лабораторию, так как забыл там кое-что. Майер требовал от техника убрать «Эврио» и все материалы по ней в несгораемый сейф. Этот странный приказ мне не понравился.