– Пока нет.
– В таком случае я мог бы вам не отвечать, но лично для вас, комиссар, я сделаю исключение. Здесь нет никакой тайны: в последний раз я беседовал с Бреннаном двадцать третьего мая у себя дома. Он обратился ко мне с просьбой разузнать побольше о типе, который едва не пришил его из разрядника.
– И это все?
– Нет, не все. Бреннан передал мне видеозапись происходящего поздним вечером двадцать второго мая, а также показал наручный инп, который главный инженер Бернан передал ему перед смертью. Я посоветовал Бреннану незамедлительно сдать устройство полиции. Разве он не сделал этого?
– Сделал, разумеется! – набычился Хеннесси. – Но только не говорите, что перед этим вы не попытались самостоятельно обследовать данное устройство!
– А какой в этом смысл, комиссар? – отстраненно, невинным тоном спросил Дюпон. – Я его не смог бы ни включить, ни взломать. У меня нет соответствующего оборудования.
– Но вы его держали в руках!
– Держал. А разве это запрещено? Знаете ли, всегда интересно взглянуть на дорогую игрушку, которая тебе не по карману.
Комиссар долго буравил пристальным взглядом визитера, но Дюпон лишь хлопал глазами, приклеив к губам легкую, ничего незначащую улыбку.
– Ну, хорошо, – наконец вздохнул Хеннесси. – Предположим, все так и было. Но вы не доложили об этом.
– Не понимаю, почему я должен беспокоить полицию по подобным пустякам. Я дал Бреннану совет передать устройство инженера полиции – он это сделал. Прибор у вас. Что же еще?
– Будем считать, на этот раз вы выкрутились, мистер Дюпон, – Хеннесси недовольно поиграл желваками. – Что же вы рассчитывали узнать, направляясь ко мне?
– Я хотел уточнить некоторые неизвестные мне моменты.
– В таком случае вам придется дать подписку о неразглашении.
– Комиссар, я не прошу вас разглашать детали следствия, а всего лишь хочу получить некоторые более подробные сведения о происшедшем.
Хеннесси задумчиво побарабанил пальцами по подлокотнику кресла.
– А почему вы обратились именно ко мне, а не к окружному комиссару, ведущему это дело.
– Я подумал, что столь громкое дело должно находиться на контроле на самом верху. И исключительно вы один можете владеть всей информацией.
Видимо, последнее замечание Дюпона польстило самолюбию комиссара. Дюпон заметил, как лицо Хеннесси расслабленно разгладилось, а взгляд несколько потеплел.
– Предположим, но сначала я бы хотел услышать, что удалось разузнать вам.
– На самом деле не так много. Мне доподлинно известно, что днем двадцать второго мая из ремонтного центра в Тулузе были угнаны…
– Угнаны? – удивленно перебил его комиссар. – Интересная формулировка, если учесть, что так называемый угон производился при наличии официальных документов от компании-владельца.
– Я в этом не уверен, комиссар.
– В чем? Что эти документы были?
– Что это официальные и подлинные документы.
– Но позвольте! – комиссар откинулся на спинку кресла, вновь дернув пальцев тугой воротничок. – На чем основано ваше предположение?
– На простой логике, комиссар. Странно было бы полагать, что некто, собираясь кого-либо убрать, будет ставить свои подписи на документах. Убийца, обдуманно оставляющий веские улики против себя – согласитесь, это несколько необычно.
– Вы хотите сказать, что Поль Матье здесь совершенно ни при чем?
– Думаю, да. Посудите сами: Матье подписывает документы на возврат двух флаеров, дает им официальный ход, понимая, что после будет не в состоянии от них избавиться. Далее самым дурацким образом засвечивает троих бандитов, привязывая их к себе документами и передачей двух машин, одна из которых боевая, и заказывает им убийство собственного инженера.
– Мистер Дюпон, – оскалился в улыбке Хеннесси, – я на своем веку повидал столько нелогичностей – вы и представить себе не можете, сколько. В состоянии нервного перевозбуждения люди порой такое вытворяют, что оторопь берет не только нас, но и их самих по прошествии времени.
– Бывает и так, комиссар. Но вы просили пояснить мою версию, и я это сделал.
– Хорошо, – снисходительно отозвался Хеннесси. – Продолжайте.
– Возврат флаеров оформлял некий Моравец…
– Либор Моравец, – вновь перебил Дюпона комиссар, – он же Генрих Лоренц, он же Тадеуш Малек, он же Ян Кубичек. Мелкий аферист. Погиб при взрыве самодельного взрывного устройства, установленного им же в спасательной капсуле. Продолжайте, мистер Дюпон.
Дюпон и глазом не повел.
– Его сопровождали еще двое, но они оставались на улице, пока Моравец оформлял возврат. Одного из них звали Ян Шульц…
– Наемный убийца. Находится в розыске по целой куче дел. В данный момент мы висим у него на хвосте. Третий – Майкл Норман, отставной безопасник. Служил в спецподразделении космофлота. До этого ни разу не привлекался и ни в каких проступках замечен не был. Вчера найден мертвым – выловили из Ла-Манша. Убит выстрелом в голову. Признайтесь, вы этого не знали.
– Вы правы. Благодарю, комиссар.
– Не за что. Как видите, возможностей у официалов гораздо больше, чем у детектива-одиночки.
– Признаюсь, это самый большой недостаток в моей работе.
– А вам не хотелось бы поработать у нас, мистер Дюпон? – как бы между прочим спросил Хеннесси.
– Покорнейше благодарю, но меня пока устраивает роль детектива-одиночки.
– Очень жаль. Ну что ж, продолжайте, я вас внимательно слушаю, – комиссар высокомерно скрестил руки на груди и чуть смежил веки.
– Собственно, это практически все, что мне удалось пока разузнать.
– Негусто, – хмыкнул Хеннесси. – В таком случае я могу несколько расширить ваши познания относительно этого дела.
– Я был бы очень вам признателен.
– Двадцать второго мая в двадцать тридцать три по Гринвичу от борта «Селесты», следующей на Элькорию, отстыковалась спасательная капсула. В ней находился Мартен Бернан. Капсула минут десять находилась на низкой земной орбите, возможно, в ожидании помощи. Но при приближении вооруженного флаера капсула вдруг пошла вниз в попытке уйти от преследования. Сбита она была уже около самой земли за секунды до посадки. Преследователь скрылся, а после крушения капсулы появился второй флаер с двумя людьми, которые хотели замести следы преступления путем подрыва капсулы и уничтожения тела Бернана. Однако, им помешала случайность. В происходящее вмешался один из жителей Белфаста – Бреннан, спугнувший нападавший. Ему угрожали оружием. Бреннану удалось парализовать одного из нападавших, известного вам под именем Моравец, когда тот устанавливал взрывное устройство в кабине капсулы. Парализованный Моравец не успел выбраться до взрыва. Вот, собственно, и вся цепь событий. Оба флаера были возвращены в Тулузу в тот же вечер. Норман оформил их передачу, а затем они с Шульцем вызвали другой флаер и вылетели в сторону Великобритании, но по пути, похоже, что-то не поделили. Норман был застрелен выстрелом в упор и сброшен в Ла-Манш. Шульц высадился в Саутгемптоне и скрылся в неизвестном направлении.
– Комиссар, а вы не выяснили, что, собственно, побудило Бернана очертя голову покидать «Селесту» в спасательной капсуле?
– Пока нет. Но разве это так важно?
– Возможно, и нет. Но Бреннан, помнится, говорил, что инженер, передавая ему свой инп, просил сохранить его. Не содержимое ли инпа спасал Бернан?
– Увы, – Хеннесси чуть развел руки. – Содержимое памяти устройства не представляло собой ничего существенного. Обычные деловые и личные записи.
«Не добрались до внутренностей или не хочет говорить? Скорее, не хочет – эти куда угодно, даже без мыла, влезут», – подумал Дюпон, а вслух спросил: – Но мотив? Должен же быть какой-то мотив убийства?
– Не беспокойтесь, мистер Дюпон, следствие это обязательно установит! – авторитетно заверил детектива Хеннесси и поднялся из кресла, давая тем самым понять, что аудиенция окончена.
– Благодарю, комиссар, – Дюпон следом за ним встал со стула и протянул руку. – Вы мне очень помогли.
– Надеюсь, что да, – улыбнулся тот, без особой охоты пожав протянутую руку, сел обратно и вновь уставился в голообъем.
Дюпон, чуть помедлив, вышел из-за стола и покинул кабинет.
Информации удалось добыть не так много, но поразмыслить было над чем. К тому же у Дюпона крепло ощущение, что Йозеф оказался прав: полицию совершенно не интересовала истина. Она уже нашла козла отпущения, причем очень крупного козла, даже козлище! И теперь занималась притягиванием его за уши (или рога) к фактам, игнорируя то, что, по их мнению, могло отклонить следствие от «правильного» направления. Значит, стоило покопаться в том, в чем полиция копаться не собиралась.
Упругие струи горячего душа отлично снимали усталость, разминая мышцы и разгоняя застоявшуюся от длительных перелетов кровь. Дюпон крутился из стороны в сторону, подставляя под струи то один бок, то другой и тихонько рычал от удовольствия.
Дверь в ванную комнату отворилась, и в нее вошла Эмили, только что вернувшаяся домой.
– Привет, милый! Ты уже дома?
– Привет! – Дюпон приоткрыл запотевшую прозрачную створку душевой кабинки и выглянул наружу. – Только что вернулся. Облетел пол-Европы и устал, как не знаю кто!
Он закрыл воду и вышагнул на теплый шершавый кафель, ладонями сбрасывая с тела воду.
– Но настроение у тебя, я вижу, неплохое, – заметила Эмили, передавая мужу полотенце.
– Просто превосходное.
– Узнал что-нибудь стоящее?
– Не то чтобы действительно стоящее, но кое-что есть, – наскоро обтершись размашистыми движениями, он повесил полотенце на крючок и накинул халат, подвязав его поясом. – По крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки. Я это чувствую. Вы ужинали?
– Еще нет. Там готовится.
Эмили вышла из ванной; Дюпон – следом за ней. Они прошли на кухню, где тихо гудел кухонный автомат, источая восхитительные ароматы бифштекса и картофеля фри.
– Я на всякий случай узнала, – сказала Эмили, присаживаясь на стул. – Ближайший рейс на Элькорию завтра в двенадцать тридцать.