Дверь, как раз напротив моей спины приоткрылась, и я увидел крупную телом рыжеволосую красотку с обольстительными формами, она небрежно опиралась на дверную коробку и слала мне многообещающую улыбку. Халат из зеленого шелка подчеркивал округлость ее бедер. На обнаженных ногах — красивые комнатные туфли. Ее тонкие пальцы, по всей вероятности не изведавшие тяжкого труда, легко касались медно–золотистых волос, а тонкие брови выгибались дугой, посылая мне красноречивый и старый, как сам мир, зов.
— Здравствуйте, симпатичный брюнет. Кого–то ищете?
— Гм… — выдавил я из себя. — Уже нашел… Как бы ваш завтрак там не остыл.
Ее улыбка стала еще ярче:
— Не тратьте на нее времени. Она ведь еще даже не проснулась. А я уже поднялась, и все на месте. Я готова.
Я приподнял в знак признательности шляпу и вежливо ее отвадил:
— Мисс, я польщен вашим предложением, но, к сожалению, я здесь по делу. Может быть, в другой раз? Я помечтаю о вас, а вы можете помечтать обо мне. И смиритесь с этим, как смиряюсь я. Да и завтра будет день…
Улыбка соскользнула с ее лица, а взгляд ее зеленых очей приобрел жесткость.
— Вы попросту болтун, — проговорила она с отвращением и хлопнула дверью.
Я вздохнул и постучал к Грасии. Обождал секунд тридцать. Затем постучал сильнее. Никакого впечатления. Двери не открывали. Оглянувшись по сторонам, я мягко нажал на ручку. Двери распахнулись.
Довольно просторная комната: кровать, два кресла, комод и туалетный столик с большим зеркалом. И никого. Постель разобрана, и, судя по всему, белье не меняли месяцев шесть. Зеркало пряталось под слоем пыли, ковер густо усыпан сигаретным пеплом, на простынях какие–то сероватые пятна. Весьма грязная, неприятная комната, в которой чувствуешь себя довольно неловко.
Возле кровати еще одна дверь, ведущая, по–видимому, в ванную. Я подумал, что, наверное, девушка находится там и еще раз постучал. Безрезультатно. Чтобы не возбуждать любопытство рыжей красавицы, я прикрыл дверь и вошел в комнату.
На одном из кресел небрежно разбросана одежда: платье, чулки, пояс с подвязками грязно–розового оттенка и лифчик, скорее серый, чем розовый.
Комната прочно пропиталась легко узнаваемым запахом марихуаны. Не похоже, чтобы курили только что, но запах наркотика месяцами впитывался в стены, занавеси, белье.
Подхожу неслышно к ванной и стучу. Никто не отвечает. Пот каплями стекает по моему лицу.
Нажимаю на ручку и толкаю дверь. Она приоткрывается с натугой, не до конца. Что–то там мешает ей распахнуться. Я слышу стук своего сердца. Сквозь щель вижу грязную раковину, смятые полотенца, мыльницу и наполовину использованный тюбик зубной пасты.
Я знаю, она за этой дверью. Наверняка…
Налегаю на дверь, сжавшись от внутреннего напряжения. Девушка действительно здесь — висит на одежном крюке. На ней смятый купальный халат, колени подогнуты, голова свесилась набок так, что виден веревочный узел, затянутый у правого уха. Она безжизненна и холодна.
ГЛАВА IV
I
Я выглянул в коридор. Он пуст. Но отдаленный шумок свидетельствует, что за этими многочисленными дверями дамы полусвета решили наконец–то начать новый день.
Осторожно покидаю квартиру № 23 и закрываю за собой дверь. Снимаю шляпу, обтираю лицо носовым платком, закуриваю, с жадностью глотая дым. Это немного помогает мне прийти в себя. И все же ощущаю острую потребность в глотке виски.
Перехожу в коридор и останавливаюсь перед дверью квартиры рыжей красотки. Слева пришпилена булавкой карточка: “Мисс Джой Дредон бывает дома ежедневно после пяти вечера”.
Легонько стукнул в дверь — почти поскребся, как мышь. Но долго ждать не пришлось. Дверь приоткрылась сантиметров на десять, и мисс Дредон разглядывала меня в эту щель. Прежней приветливости как не бывало.
— Что вам угодно?
Ее большие зеленые глаза светились недоверчивостью. Я решил, что не следует расточать времени на уговоры и применил самый убедительный метод.
— Мне нужны кое–какие сведения и за них я склонен неплохо заплатить, — сказал я, протягивая ей свою визитку. — Мой тариф — за десять минут разговора двадцать долларов новыми, хрустящими банкнотами. Полная гарантия неразглашения.
Она изучала карточку с той долей озабоченности, что присуща людям, не слишком много времени уделяющим чтению, и которых некоторые термины могут повергнуть в смущение. Затем по складам прочитала низким голосом все, что там было написано.
Раздвинула дверь еще на несколько сантиметров и возвратила мне карточку.
— Покажите деньги!
“Вот, — подумал я, — простая и чистая душа, идущая прямиком к своей цели, не прячущаяся за никому не нужными формулами!”.
Вынув из кармана бумажник, я продемонстрировал ей два новеньких десятидолларовых бамкнота.
Она посмотрела на них с восхищением, как маленькая девчонка на витрину с игрушками, и настежь распахнула двери.
— Ладно, проходите. Мне малоинтересно, кто вы есть, но очень уж хочется пощупать эти купюры. Вы убеждены, что кроме сведений, вам больше ничего не требуется?
Переступив порог, я оказался в квартире несколько просторнее, чем комната 23. И значительно комфортабельнее. Тут стояли софа, кушетка, пара кресел. Были еще два не слишком дешевых ковра. Красные и желтые огоньки бегонии светили из большой вазы на столе.
Я положил свою шляпу на стол и подтвердил девице, что я к ней явился только лишь за информацией.
Она протянула ко мне свою холеную белую ручку, украшенную ногтями темно–красного цвета:
— Дайте пока половину денег. Не потому, что я вам не доверяю, а так, из принципа.
Протягиваю купюру, раздумывая над тем, что это расследование влетает мне в копеечку. Все утро я неустанно раздаю деньги.
Она сложила десятку вдвое и сунула за лиф. Я ей намекнул, что глоток виски отнюдь не повредит нашей беседе.
Она не заставила себя долго упрашивать, принесла бутылку и бокал, предложив обслужиться самому.
— Я удалюсь на минутку, — сказала она, — только приготовлю себе чашечку кофе, и полностью к вашим услугам.
Когда она вернулась, я уже пил виски.
Она поставила поднос на столик и опустилась на софу, демонстрируя стройность своих длинных ног, которые, возможно, и подтолкнули бы меня к каким–то действиям, не окажись я целиком во власти других проблем. Она проследила за моим взглядом, оправила халатик, вздернула брови:
— Кто же вы в самом деле такой? Частный сыщик?
— Да, где–то так.
— Я так и подумала. Едва я вас увидела, как тотчас Же поняла: вы не типичный клиент. Мне понравились ваши глаза… Вам не хотелось бы сперва немножко поразвлечься?
Я было начал вежливо и чуть взволнованно оправдываться, но она остановила меня жестом. Ее улыбка была открытой и дружелюбной:
— Не беспокойтесь, душечка, я пошутила. Довольно редко бывает, чтобы меня навестил симпатичный мужчина, не склонный хватать быка за рога, лишь только отворится дверь. Это для меня в новинку и даже, честно говоря, нравится… Так что бы вы хотели узнать?
Я плеснул себе еще виски.
— Мое расследование касается Грасии Леман. Вы с ней знакомы?
Черты лица мисс Дредон опять приобретают жесткость.
— Вот оно что! Так вы сорите деньгами, чтобы собрать о ней сведения?
— У одного из моих клиентов вышли неприятности с полицией. Грасия могла бы ему помочь. Вот и все.
— Не понимаю! Тогда и ступайте беседовать к ней. Зачем вы явились сюда?
— В данный момент она уже ничем не сможет мне помочь. Она мертва.
Женщина резко вскочила, пролив кофе себе на ноги. С трудом сдерживая рвущиеся из нее ругательства, она поставила чашку и вытерла колено платком.
— Это уже чересчур! — выкрикнула она.
Но так как я молчал, глядя ей прямо в глаза, она переспросила:
— Это же неправда? Она ведь жива?
— Увы, бездыханна. Я только что видел ее висящей на дверях ванной.
Она вздрогнула, скорчила гримасу, опять содрогнулась и потянулась за бутылкой с виски.
— Она была маленькой дурочкой, — сказала рыжеволосая, — но у меня и в мыслях не было, что она настолько глупа. Вся беда в том, что она уже не могла обходиться без наркотиков.
— Это я понял. К тому же в ее комнате просто–таки разит марихуаной.
Достаю портсигар и протягиваю мисс Дредон. Она берет сигарету, прикуривает, за1ем наливает виски в чашку из–под кофе и залпом выпивает.
— Вот и снова неприятности, — с горечью произносит она. — Терпеть не могу подобных историй.
— Вы видели ее вчера вечером?
— Да. Я часто сталкиваюсь с ней на лестнице.
— В котором часу вы ее встретили?
— Как раз я выходила пообедать, а она пришла, затем мы повстречались, когда я возвращалась. Она, по–видимому, еще куда–то уходила, пока я обедала. Мы вернулись, можно сказать, вместе.
— В котором часу это было, вы говорите?
Мисс Дредон попыталась, но безуспешно, подавить зевок.
— Довольно поздно. Где–то часа в три дня. Я как–то не смотрела специально…
— Она была одна?
— Нет, с ней был, как всегда, какой–то мужчина. Я всегда задаюсь вопросом, что они находят в этой маленькой грязной шлюшке. — Она осеклась, нахмурив брови. — Впрочем, уже нельзя говорить о ней плохо — она ведь мертва…
— Как выглядел этот человек?
— Слишком хорош для нее. Парень, в которого я сразу влюбилась: похож на Клэрка Гэйбла. Не то чтобы полное сходство, но одного типа.
— Во что он был одет?
— Фланелевый пиджак цвета сухих листьев, белая фетровая шляпа, красивый галстук и очки от солнца с большими, как блюдца, стеклами. Наверное, он их нацепил, чтобы его никто не узнал рядом с Грасией. И чего только не напридумывают эти мужики!
Я сидел на краешке стула, старался сохранить на своем лице спокойствие.
— Не было ли у него тонких черных усиков? Лицо худое и суровое?
— Да! Вы с ним знакомы?!
— Я встретил сто буквально только что, когда поднимался по лестнице.
— Только что?! — Ее глаза расширились от ужаса. — Но раз она мертва…