— Я его не видел два дня, — сказал миллионер. — Он должен был прийти ко мне на ужин, но так и не появился. Жена сегодня дважды напрасно звонила.
На следующее утро, еще не встав с постели, я позвонил в квартиру Пэнбурна. Снова ничего.
Тогда я связался с Эксфордом и условился о встрече в десять в его конторе.
— Понятия не имею, куда он подевался, — сказал Эксфорд без особого волнения, когда я сообщил ему, что Пэнбурн, по всей вероятности, не был в своей квартире с воскресенья. — Наш Барк бывает весьма необязательным. А как идут поиски этой бедной дамы?
— Я уже настолько в них продвинулся, что могу заявить, она не такая уж и бедная. За день до исчезновения она получила от вашего шурина двадцать тысяч долларов.
— Двадцать тысяч от Барка? Девушка должна быть просто великолепной! Но откуда он взял столько денег?
— У вас.
Эксфорд выпрямился.
— У меня?
— Да. По вашему чеку.
— Неправда.
Эксфорд не дискутировал со мной — он просто констатировал факт.
— Значит, вы не давали ему первого числа этого месяца чек на двадцать тысяч долларов?
— Нет.
— Может, мы вместе съездим в Голден—Гейт-Трест—Компани? — предложил я.
Через десять минут мы были в кабинете Клемента.
— Я хотел бы увидеть свои учтенные чеки, — сказал Эксфорд.
Юноша с лоснящимися светлыми волосами принес их молниеносно — довольно толстую папку, — и Эксфорд поспешно отыскал среди них тот, о котором я упомянул. Он долго рассматривал его, а когда потом взглянул на меня, то медленно, но решительно покачал головой.
— Никогда до этой минуты не видел его.
Клемент вытирал лоб белым платком и пытался сделать вид, что не сгорает от любопытства и опасений, не окажется ли банк обманутым.
Миллионер взглянул на подпись на обратной стороне чека.
— Чек учтен Барком первого числа, — сказал он так, как если бы думал о чем–то совсем другом.
— Могли бы мы поговорить с кассиром, который принял чек на двадцать тысяч долларов у мисс Делано? — спросил я у Клемента.
Толстым розовым пальцем Клемент придавил перламутровую кнопку, и через минуту в комнату вошел невысокий, бледный, лысый мужчина.
— Помните ли вы, как несколько недель назад приняли чек на двадцать тысяч долларов у мисс Джейн Делано?
— Да, разумеется.
— Как это было?
— Значит, так… мисс Делано подошла к моему окошку вместе с мистером Барком Пэнбурном. Это был его чек. Сумма показалась мне высоковатой, но бухгалтер сказал, что чек имеет обеспечение. Мисс Делано и мистер Пэнбурн смеялись и разговаривали, а когда я перечислил данную сумму на ее счет — вместе ушли. Вот и все.
— Этот чек — фальшивый, — медленно проговорил Эксфорд, когда кассир возвратился к себе. — Но, разумеется, вы должны утвердить операцию. И этим дело должно закончиться, мистер Клемент. Попрошу вас больше к нему не возвращаться.
— Разумеется, мистер Эксфорд, разумеется.
Когда бремя в виде двадцати тысяч долларов свалилось с плеч его банка, Клемент был готов улыбаться и поддакивать.
Эксфорд и я вышли из банка и сели в машину. Однако он не сразу включил мотор. Невидящими глазами всматривался он в поток машин на Монтгомери–стрит.
— Хочу, чтобы вы отыскали Барка, — сказал он наконец, его низкий голос не выражал никаких чувств. — Я хочу, чтобы вы его отыскали, но никакого скандала быть не должно. Если моя жена узнает… Нет, она не должна ничего узнать. Она считает своего брата невинным младенцем. Я хочу, чтобы вы отыскали его для меня. О девушке можете не думать, это уже не главный вопрос, хотя мне кажется, что там, где вы найдете одно, обнаружится и другое. Меня не интересуют эти деньги, так что вы не особенно старайтесь их отыскать. Опасаюсь, что это трудно было бы сделать без огласки. Я хочу, чтобы вы отыскали Барка, прежде чем он наделает еще худших глупостей.
— Если вы хотите избежать нежелательной огласки, — сказал я, — то самым разумным было бы придать делу огласку желаемую. Объявим, что он исчез, поместим в газетах его фотографию и так далее. Это будет убедительно. Он ваш шурин и поэт. Мы можем сказать, что он человек больной — вы мне говорили, что он всю жизнь был слабого здоровья, — и мы опасаемся, что он умер где–то неопознанным… О девушке и деньгах вообще не следует упоминать. Наше объяснение удержит людей, особенно вашу жену, от нежелательных домыслов, когда факт его исчезновения станет известен. А он наверняка станет известен.
Моя идея не очень ему понравилась, однако мне удалось настоять.
Итак, мы отправились на квартиру Пэнбурна, куда нас впустили. Я обыскал комнаты сантиметр за сантиметром, заглянул в каждую дыру и щель, прочел все, что можно было прочесть, даже рукописи, и не нашел ничего, что пролило бы свет на его исчезновение.
Найдя его фотографии, я из нескольких десятков выбрал пять. Эксфорд подтвердил, что все его сумки и чемоданы были на месте. Чековой книжки Голден—Гейт-Трест—Компани я не обнаружил.
Остаток дня я потратил на предоставление газетам всего того, что мы хотели видеть (напечатанным. В результате мой бывший клиент получил великолепную прессу — информация с фотографией на первых страницах. Если в Сан—Франциско и был кто–нибудь, кто не знал, что Барк Пэнбурн, шурин Р. Ф. Эксфорда и автор книги “Песчаные земли и другие стихи”, исчез, то это означало, что он либо не умел, либо не хотел читать.
Наше обращение к прессе принесло результаты. Уже на следующее утро со всех сторон начала поступать информация от множества людей, которые видели исчезнувшего поэта в десятках мест. Кое–что из этой информации звучало обнадеживающе или, по меньшей мере, правдоподобно, большая же часть ее, однако, была совершенно абсурдной.
Когда я после проверки одного из таких, на первый взгляд, обещающих заявлений возвратился в агентство, мне сообщили, что Эксфорд просил, чтобы я с ним связался.
— Вы можете приехать в мою контору? — спросил он, когда я позвонил.
Когда меня препроводили в его кабинет, я застал там молодого человека лет двадцати с небольшим, худощавого, элегантного — тип увлекающегося спортом служащего.
— Это мистер Фолл, один из моих работников, — сказал Эксфорд. — Он утверждает, что видел Барка в воскресенье вечером.
— Где? — спросил я Фолла.
— Он входил в мотель возле Халфмун—Бей.
— Вы уверены, что это был он?
— Совершенно. Он часто приходил в контору мистера Эксфорда. Я знаю его. Это наверняка был он.
— Как вы там оказались?
— Я с приятелями был на побережье. Возвращаясь, заскочили в этот мотель перекусить. Мы как раз выходили, когда подъехал автомобиль и из него вышел мистер Пэнбурн с какой–то девушкой или женщиной, деталей я не разглядел, они вошли в помещение. Я забыл об этом, и только когда прочитал вчера в газете, что его не видели с воскресенья, подумал, что…
— Какой это был мотель? — перебил я его.
— “Уайт Шэк”[3].
— В котором часу это было?
— Пожалуй, между половиной двенадцатого и полночью.
— Он вас видел?
— Нет. Я уже сидел в машине, когда он подъехал.
— Как выглядела та женщина?
— Не знаю. Я не видел ее лица, не помню.
Это было все, что Фолл мог сказать. Мы поблагодарили его, а потом я воспользовался телефоном Эксфорда и по” звонил в ресторанчик Уопа Хили в Норд—Бич. Когда трубку сняли, я попросил передать, чтобы Грязный Рей позвонил Джеку. Было договорено, что когда Рей мне понадобится, то я именно так дам ему об этом знать. Наше знакомство не следовало афишировать.
— Вы знаете “Уайт Шэк”? — спросил я Эксфорда.
— Знаю, где этот мотель находится, но не более.
— Это притон. Заправляет им Джоплин Жестяная Звезда, бывший взломщик сейфов, который вложил в это заведение свои деньги. Благодаря сухому закону, содержание мотелей стало рентабельным. Сейчас он гребет больше, чем когда потрошил кассы. Ресторан — всего лишь прикрытие. “Уайт Шэк” — это перевалочная база для спиртного, которое растекается потом через Халфмун—Бей по всей стране; с этого Джоплин имеет огромную прибыль. “Уайт Шэк” — притон, место, совсем не подходящее для вашего шурина. Я не могу поехать туда лично, только испорчу дело. Мы с Джоплином — старые приятели… Но есть человек, которого я могу послать туда на пару дней. Может, Пэнбурн там частый гость или попросту живет з мотеле. Джоплин укрывает самых разных людей. Надо выведать…
— Все в ваших руках, — сказал Эксфорд.
От Эксфорда я прямиком направился к себе, оставил парадную дверь открытой и стал ждать Рея. Он явился через полтора часа.
— Привет! Как жизнь?
Он развалился на стуле, ноги положил на стол и потянулся за лежащими на нем сигаретами.
Таким он был, Грязный Рей. Мужчина лет тридцати с небольшим, с кожей землистого цвета, не большой, не маленький, всегда кричаще, при этом, как правило, не очень чисто одетый, который свою безмерную трусость маскировал бахвальством, самовосхвалением и напускной уверенностью в себе.
Но я‑то знал его около трех лет, а потому подошел и одним движением смахнул его ноги со стола, чуть не сбросив его со стула.
— В чем дело? — Взбешенный, он изготовился к прыжку. — Что за манеры? Хочешь схлопотать по роже…
Я сделал шаг вперед. Он мгновенно отступил.
— О, да ведь я это просто так. Пошутил!
— Заткнись и садись, — сказал я.
Я знал Грязного Рея около трех лет, пользовался его услугами, но тем не менее не мог ничего сказать в его пользу. Трус. Лжец. Вор и наркоман. Человек, готовый продать своих приятелей, а если понадобится, то и доверителей тоже. Славная пташка. Но профессия детектива — тяжелая профессия, здесь не приходится брезговать средствами. Рей мог быть полезным инструментом, если знать, как им пользоваться, то есть, если держать его твердой рукой за горло и проверять поставляемую им информацию. Для моих целей трусость была его наибольшим достоинством. Присущие ему качества были известны всему преступному миру Побережья, и хотя никто, включая самого мелкого мошенника, не питал к нему ни малейшего доверия, и с особой подозрительностью к нему никто не относился. Его сотоварищи в большинстве сходились на мнении, что он слишком труслив, чтобы быть опасным, они считали, что