у, которой там вовсе нет.
Она знала, что Дежкина, даже не обладая полнотой информации, каким-то особым чутьем определяла, кто прав, кто виноват и не оказался ли на скамье подсудимых случайный человек.
И если Клавдия не сказала ей: «Ни о чем не думай и не беспокойся, ты все делаешь правильно», следовательно, у Наташи появился еще один повод хорошенько поразмыслить и взвесить все «за» и «против».
Она устало покачала головой и подняла на Дежкину несчастные глаза.
— Что же теперь делать?
— Прежде всего, не надо пороть горячку. Давай-ка я завтра попытаюсь встретиться с Порогиным и осторожно разведать, что к чему. Надеюсь, со мной он будет разговорчивее, чем с кем-либо. А я Игоря хорошо знаю и сразу почувствую, если у него есть хоть какие-то сомнения или он что-то недоговаривает. Только, — Клавдия предупреждающе воздела кверху указательный палец, — никому ни слова! Никто не должен знать, по какому поводу ты приходила сюда и о чем мы шептались. Пусть это будет наш маленький женский секрет, — с лукавой улыбкой заключила она.
ШТОПОР
На этот раз служивые не пришли к Чернову в «гости», а вызвали его к себе. Это была комнатка в хозблоке, маленькая и уютная, с мягким диванчиком, книжным шкафчиком, домашним торшером у стола и пушистым ковром под ногами.
После долгого времени, безвылазно проведенного в душной камере, этот уют ощущался Григорием как-то особенно, ярко выраженно, что ли. Завалиться бы на этот диванчик и лежать, лежать, лежать с книжицей в руках…
— Вам кофе с сахаром? — спросил капитан.
Вот и первая, явно не входящая в тюремный прейскурант услуга. Прямо-таки сервис на высшем уровне. Что-то будет дальше?
— Если можно…
— Ну а почему ж нельзя? — ласково улыбнулся капитан. Кстати, сейчас он был в штатском — в бархатных штанах и расхристанной клетчатой рубахе. — Сколько?
— Одну ложечку…
— Не стесняйтесь, Григорий Михайлович. У нас сахара много, из-за вас не обеднеем.
Чернов схватил обеими руками горячую чашку (не жестяную кружку, не граненый стакан, а именно чашку, пузатенькую, с цветочками, которую даже как-то непривычно было держать), сделал маленький глоточек и блаженно закатил глаза. Кофейный аромат приятно защекотал ноздри.
— Молодец Колумб, да? — Капитан смотрел на Григория с жалостью и плохо скрываемым презрением. Таков уж статус стукача — его недолюбливают все, в том числе и работодатель. — Берите конфетки.
Чернов положил в рот большую шоколадную конфетину. Не жуя, проглотил. Затем потянулся за второй.
Было ли ему стыдно? Наверное, было. Впрочем, Григорий уже пересмотрел свои взгляды на современную мораль, ему надоело все время подставлять левую щеку, сколько ж можно? Да и нравоучительные лекции Канина по поводу того, что хорошо, а что плохо в этом грешном мире, безусловно, оказали на него воздействие.
— Может, чего-нибудь покрепче? — заговорщицки подмигнул прапорщик, который был одет теперь в кожаную куртку-«косуху». — Так сказать, обмоем первое дельце.
— Кстати о дельце. — Капитан перевел разговор в нужное русло. — Время не терпит, Григорий Михайлович, начинать надо уже завтра.
— Может, все-таки?… — Прапор вынул из шкафчика початую бутылочку коньяка.
— Нет, после установки, — твердо сказал старший по званию. — Запоминайте, Григорий Михайлович, это важно. Завтра вас переведут в другую камеру к некоему Петру Фоменко, который находится в нашем заведении уже четвертый год. Самому ему уже далеко за шестьдесят, девятая ходка, словом, бывалый рецидивист.
— Убийство? — осторожно поинтересовался Чернов.
— Нет, в основном кражи со взломом. — Капитан бухнулся на диван рядом с Григорием и начал открывать новую пачечку жевательной резинки. Цветастая обертка никак не поддавалась. — Так вот, недавно к нам поступили сведения о том, что Фоменко якобы проносит на территорию учреждения наркотические средства. Якобы… Ваша задача: подтвердить или опровергнуть эти сведения. В случае подтверждения выяснить: как, откуда, каким образом? Все ясно?
— М-да… — кивнул Чернов.
— Мы не ограничиваем вас в сроках, но, сами понимаете, чем быстрей…
— Понимаю…
— Очень хорошо. — Капитан азартно потер ладони. — А теперь можно и по маленькой пропустить. Андрюша, разливай.
Не прошло и недели, как Чернов узнал имя прапорщика. Интересно, когда для него откроется имя капитана?
Они чокнулись, как старые добрые друзья, и Григорий в мгновение захмелел. Неудивительно после такого-то перерыва…
— Сработаешь хорошо, о своем будущем можешь не беспокоиться, — с многозначительной интонацией сказал капитан на прощание, не заметив, как перешел с Черновым на «ты». — Порогин в курсе, он обо всем договорится с прокурором.
— Спасибо… — сдавленным голосом произнес Чернов.
— Желаю удачи, Штопор.
— Кто?
— Ты теперь Штопор, — улыбнулся капитан. — Привыкай.
«КТО ЕСТЬ ХУ»
На следующий день, не прошло и двух минут с того момента, как Игорь Порогин отворил дверь своего кабинета, сбросил пальто и — для сугрева — врубил в сеть электрочайник, раздался негромкий стук и на пороге возникла Дежкина Клавдия Васильевна собственной персоной.
Обернувшись, Игорь расплылся в улыбке.
— Какими судьбами? — воскликнул он. — Проходите, Клавдия Васильевна, сейчас чай пить будем, я по дороге купил какой-то особенный сорт, с жасмином и прочими добавками. Аромат — аж голова кружится!..
— Вот и славно, — откликнулась гостья, — а я пирожков принесла. С курагой…
— Что слышно нового и хорошего?
Клавдия пожала плечами:
— Все по-прежнему, Игорь, текучка заела. Следствие насчет взрывов в троллейбусах продвигается туго, улик нет… Так, все какая-то мелочь. Уж не знаю, чем все это и закончится.
— А я знаю. Вы найдете преступников, и их осудят. Может, я бы и сомневался, если бы мы не были знакомы так хорошо…
— Ты преувеличиваешь мои достоинства, — улыбнулась Дежкина, выдергивая из розетки вилку электрочайника. — Но, надеюсь, не преувеличил достоинства твоего хваленого чая с добавками. Ну, так где же заварка?…
Они уселись за рабочий стол, сдвинув в сторону папки с бумагами, и, как в прежние времена, принялись звенеть блюдцами и чайными ложечками.
— У, — сказала Клавдия, — чай и вправду замечательный. Отсыплешь мне немножечко.
— Зачем отсыпать, я куплю! — пообещал Игорь. — Возле суда отличный магазинчик есть. Я там завтра буду… на процессе…
— Кстати, — словно невзначай промолвила гостья, — что там у тебя происходит? Я в газетах читаю репортажи, тебя хвалят: мол, хорошо раскрутил дело, — а адвокатов и прокурора ругают… Что-то я не пойму…
Порогин беспечно отмахнулся:
— Собака лает, караван идет. Берите с меня пример, Клавдия Васильевна, я эти газетные киоски обхожу десятой дорогой. И от этого даже дышится легче.
— Вчера я с Натальей Михайловной разговаривала, с Клюевой, прокурором. Вы ведь с ней уже познакомились, кажется.
— Да. Что-то она на меня не произвела впечатления…
— Должна заметить, ты на нее тоже. Странно, что вы не понравились друг другу. Хорошие люди должны уметь находить общий язык.
— По-моему, она въедливая и очень скучная.
— А по-моему, умная, цепкая, проницательная, за милю чувствующая подвох. Она что, критиковала, как ты составил дело?
— Нет, почему, — удивился Игорь. — Хвалила. Но она все равно странная.
Дежкина усмехнулась:
— Да не странная она! Просто ты понял, что ее что-то не устраивает в материалах следствия, верно?
— А ее что-то не устраивает? — обиженно поджал губы Порогин.
— Представь, она считает, что слишком все очевидно и гладко. Вина главаря шайки полностью доказана, но она подозревает, что этот конкретный человек в силу качеств своего характера действовал бы по-другому. Она не утверждает, что он при определенных обстоятельствах не смог бы совершить эти преступления, однако он подготовил бы и осуществил все это иначе.
— Глупости, — сказал Игорь.
Клавдия подняла на него глаза и, прищурившись, внезапно произнесла:
— Я не слишком огорчу тебя, если скажу, что и у меня возникли подобные сомнения?…
Порогин рассерженно запихнул в рот сразу целый пирожок и принялся остервенело жевать, выгадывая время для того, чтобы ответить как можно убедительнее.
Дежкина знала эту его манеру взвинчивать себя, когда было задето его профессиональное самолюбие.
Она ждала.
— Вы меня не огорчите, — проговорил наконец Игорь, — потому что вы не знаете всех обстоятельств дела, а я знаю. Даже эта ваша сверхпроницательная Клюева всего не знает!.. Есть одна деталь, которую я опустил, чтобы не было излишнего шума… Ну вы понимаете, ведь у этого Чернова есть семья, ребенок, и все рикошетом отлетает к ним…
Порогин сделал выразительную паузу.
— Да? — спросила Клавдия, понимая, что он сейчас очень ждет заинтересованных расспросов, и лишь после этого соизволит «выдать тайну».
— Вот какое дело, Клавдия Васильевна, — солидно произнес Игорь, помешивая в стакане заварку, — на одежде и в волосах трупов убитых милиционеров были обнаружены частицы гнилостной земли. Я долго не мог уяснить, откуда взялась эта земля в аэропортовском морозильнике. И лишь недавно (и, к стыду своему, почти случайно) нашел ответ. Земляной пол в подвале на даче Чернова имеет идентичный состав. Понимаете, какая история…
— Почему же ты опустил этот факт в материалах дела? — изумилась Дежкина.
— Во-первых, следствие уже было практически закончено, и мы насобирали столько уличающих фактов, что этот ничего уже не изменил бы и, по большому счету, не подкрепил. А во-вторых, мне стало жалко семью Чернова. Ведь сын и жена ни в чем не виноваты… У них и так теперь вся жизнь наперекосяк. И без того в дачном поселке — сплошные пересуды, они на глаза соседям показаться не могут. Несчастные люди, что и говорить!..
— Так-так, — задумчиво процедила Клавдия. — Это, конечно, серьезная улика. Но ты уверен, что трупы действительно побывали в подвале дачи Чернова?…