— Я? — ошалел Герман.
— Ты, — одними губами прошелестел Григорий. — Возьми у него ключ.
— Дайте мне ключ, я попробую… — Капитан опустился на корточки рядом с кучером.
— А вы пока распрягите коня, — распорядился Чернов.
— Зачем распрягать-то?… — захлопал глазами мужичок.
— Надо телегу на бок завалить.
— Точно! — воодушевленно воскликнул мусорщик. — На бок, как же я сразу…
— Эй, что там у вас происходит? — вдруг окликнули их от ворот.
— Все нормально, милок! — сложив ладони рупором, прокричал в ответ кучер. — Поломка небольшая! Щас справим!
— А сколько лет вашему коню? — начал непринужденную беседу Григорий, пока кучер возился с подпругами.
— Кобыла это, чтоб ей пусто…
— Что ж вы на нее так… — укоризненно покачал головой Чернов.
— А чего мне с ней, дохлятиной, якшаться?
— А сколько ей?
— Тринадцать…
«Почти угадал!..»
— Как ее по имени-отчеству?
— Дунька она…
— Дуняша… — Григорий обхватил ее длинную морду, притянул к себе. Она не сопротивлялась, а, напротив, льнула, почувствовав добро. Теплая… — Бегает-то быстро?
— Какой там!.. Я ж говорю: дохлятина!
«Ошибаешься, дружок… Ты просто язык общий с Дуняшей найти не можешь. Ты черствый и жестокий. И она тебя за это не любит. А если ее попросить хорошенечко, шепнуть на ушко что-нибудь ласковое. Сможет… Еще как сможет…»
И Григорий действительно потянулся к ее уху, зашептал. Она слушала его завороженно и даже, казалось, затаив дыхание. А потом… потом утвердительно кивнула…
— Вот и хорошо, — улыбнулся Чернов. — Только не подведи меня…
— Отцепил, чтоб ее… — Кучер поднял вверх деревянную дугу. — А теперь навалимся, братцы!.. — И он схватился за край телеги.
Герман выжидающе смотрел на Григория, а тот… Как бы это объяснить получше? Чернов никогда не бил людей в спину, подло, исподтишка… А тут не было другого выхода. Он должен был ударить. Один раз. Но не насмерть. Нужно только оглушить. Чтобы кучер не помешал, не заголосил…
Он размахнулся и ткнул рукоятью пистолета по темечку. Даже не вскрикнув, мусорщик в мгновение обмяк, ноги его подкосились, а вот руки никак не желали отпускать деревянный бортик. Так и замер в этой странноватой, неестественной позе.
— Ты убил его… — прорычал капитан. — Ты убил… Теперь уж точно «вышка».
— Нет-нет, он жив, — уговаривал себя Чернов. — Он просто потерял сознание. Он жив… — И, вырвавшись из секундного оцепенения, приказал Герману: — Влезай на нее, быстро!
— Я не умею…
— Встань на телегу, я тебе помогу!
Тот был уже в таком обмороженном состоянии, что согласился бы на любое безумие. Ухватившись скрюченными пальцами за гриву, он оперся одной ногой о телегу, а другую перекинул через Дуняшу.
— Крепко сидишь?
— Вроде… — Герман тупо уставился на гаечный ключ, который до сих пор держал в руке. И как он забыл про него, не пустил в ход? Но теперь было уже поздно.
— Эй, я не понял! Это че такое, а? А ну назад! — Держа автомат навскидку, им навстречу бежал охранник.
— Пацан, не суетись! — улыбнулся ему Григорий, выглядывая из-за плеча посиневшего от холода капитана. — Мы же свои! Просто на лошадке решили покататься!
— Я вам дам — покататься! — Парнишка щелкнул предохранителем. — Оба слазь, живо! Стрелять буду!
Только сейчас он увидел лежавшего в отрубе мусорщика, и нижняя челюсть его медленно отпала. Весь ужас создавшейся ситуации усугубляло маленькое черное отверстие, направленное ему в лоб.
— Брось автомат, — грозно приказал Чернов. — Иначе я тоже буду стрелять. Посмотрим, кто из нас ловчей.
— Слышь, ты, он не шутит, — разлепил губы Герман. — Это очень плохой человек. Он взял меня в заложники…
— В залож… — Солдатик осекся.
В такие переплеты ему еще попадать не приходилось. Раньше все было тихо — мирно, никаких ЧП, и вдруг… От неожиданности он совершенно растерялся, но автомат не бросил.
— Открой ворота.
Парень не двинулся с места.
— Слышишь, служивый? Ворота открой!..
Лишь выстрел в воздух привел солдатика в чувство. Повернувшись на каблуках, он понесся к КПП с истерическим криком:
— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант!
Держа пистолет в вытянутой руке, Чернов пустил лошадь шагом вслед за ним. Дуняша оказалась на удивление понятливой. А какой смелой! От выстрела даже не вздрогнула!
— Кто стрелял? — Из каменной будки вынырнула дородная мужская фигура. — Рядовой Бульбец, что там у вас происходит?…
— Рыпнешься, схлопочешь пулю в лоб!.. — не дав ему опомниться, закричал Григорий. И как бы в подтверждение своих слов, несколько раз пальнул лейтенанту под ноги. — Отворяй ворота!
Все-таки в мирное время мало кому хочется погибать дуриком. И лейтенант, попятившись к будке, совсем по-детски залебезил:
— Я открою… Я обязательно открою…
«А может, они еще не поняли, что это побег? — мелькнуло в голове Чернова. — Точно, не поняли!.. Думают, что пьяные офицеры развлекаются…»
— Брось автомат! — Он приставил пистолет к виску Германа. — Я ему мозги вышибу! Брось!
Солдатик смотрел на него с суеверным ужасом и только тупо качал головой из стороны в сторону.
Из-за ворот послышался требовательный автомобильный сигнал — «воронок» доставил новый груз.
В этот момент у Дуняши что-то захрипело внутри. Тяжело ей, бедняжке.
«Боливар не выдержит двоих», — почему-то вспомнилось Чернову.
— Значит, так, — зашептал он на ухо Герману. — Как только выберемся отсюда, сразу прыгай. Усвоил?
— Сразу прыгну… — сдавленно пообещал капитан.
Ворота медленно отъезжали в стену. Слишком медленно.
— Приготовься, милая… — Григорий натянул поводья и, дождавшись, когда спасительная щель вырастет до таких размеров, чтобы через нее могла пройти лошадь, воскликнул: — Н-н-но! Пошла! Пошла!
На какое-то мгновение их ослепили яркие фары грузовика. Дуняша робкой рысью прогарцевала вдоль его правого борта, и Чернов не без удовольствия успел заметить, как вытянулась физиономия водителя.
— Стреляй! Стреляй в них! — Вывалившийся из будки лейтенант набросился на солдатика. — Это же побег!
— Прыгать? — оглянулся Герман.
— Давай… — И Григорий помог ему, сильно толкнув в спину.
А солдатик вскинул автомат и готов был уже пустить очередь, но вместо лошади увидел перед собой тупое рыло «воронка».
— А теперь потерпи, — Чернов подался всем телом вперед. — Будет немножко больно…
У каждой лошади есть такое потаенное местечко, по которому цокнешь каблуками (не ударишь, не ткнешь, не надавишь, а именно цокнешь), и — будь она хоть дряхлая, хоть слепая, хоть о трех ногах — понесет так, что ветер в ушах зазвенит.
И Григорий цокнул.
И Дуняша понесла, опрометью, не разбирая дороги.
— За ним! В погоню! — сорванным голосом верещал Герман, тяжело поднимаясь с заснеженного асфальта. — Что же вы стоите, идиоты!!!
— Вон он! — послышалось из-за «воронка». — Белая рубашка светится! Пали, пали!
— Я капитан Куницын! — замахал руками Герман. — Я капитан Куницын!
Грохнула автоматная очередь, но Чернов ее уже не слышал. Приникнув щекой к гладкой лошадиной шее и крепко зажмурившись, он думал только об одном — как бы удержаться. А Дуняша промчалась через дорогу (на счастье, светофор секундой ранее переключился на «красный», и плотный автомобильный поток замер), заскочила в подворотню дома напротив, перепрыгнула через огораживающий детскую площадку заборчик, сшибла ни в чем не повинного снеговика, затем, едва касаясь копытами земли, пролетела по пустынной улочке и, оказавшись в скверике, вдруг угомонилась, сбавила шаг, видимо, только сейчас почувствовав неимоверную усталость.
— Хорошая моя… — Чернов разлепил глаза. — Ты спасла меня… Спасла…
Теперь оставалось только спрыгнуть, ударить ладонью по лошадиному крупу и в последний раз прокричать:
— Н-н-но!!!
Григорий прошел дворами несколько кварталов, вышел к дороге, вскинул руку. Остановился первый же частник.
— Сколько? — привычно буркнул водитель после того, как услыхал адрес.
Рука Чернова сжимала рукоять пистолета.
Он совершил почти невозможное, и теперь прокалываться на таком пустяке? Но и рисковать нельзя… Нельзя…
— У меня нет денег.
— Что, и в Москве военным не платят? — сочувственно покачал головой шофер.
— А где им платят? — нашелся Григорий.
— Ладно, влезай, — после недолгого раздумья сжалился над нищим капитаном водитель. — Если уж правительство армии не помогает, то кто же тогда поможет? Правильно говорю?
Только держать себя в руках, не позволять себе расслабиться, распустить нюни! Все телячие нежности потом — не сейчас!
— Ни слова, Катя! Ни слова! — закричал он с порога. — Только деньги и теплую одежду, ничего больше!
— Гриша… — Казалось, Катюша вот-вот потеряет сознание. Полными слез глазами она смотрела на него, как на привидение. И не верила.
— Гришенька…
— Никаких вопросов, мать! Быстро! Деньги и теплые вещи!
— Батя? — Из своей комнаты выглянула растрепанная голова сына. — Тебя отпустили?…
— Вы можете хотя бы раз в жизни сделать то, о чем я прошу? — сорвался Чернов. — Если через минуту мы не уедем, то… то… Нас здесь и похоронят!..
ПОТЕРЯННЫЙ КАВАЛЕРИСТ
Звонок раздался посреди ночи.
Некоторое время Наташа не могла разобрать, снится ли он ей или же телефон трезвонит на самом деле.
Потом она резко подскочила в кровати и поглядела на мигающее красными цифрами электронное табло будильника: 03.16…
— Что случилось? — спросонья пробормотал Виктор, переворачиваясь на другой бок. — Кто там?
— Не знаю…
Наташа впрыгнула в тапочки и скользнула к телефонному аппарату. В темноте она не сразу нашарила трубку.
— Алло, Клюева слушает.
— Наталья Михайловна? У нас плохие новости…
— Кто говорит?
— Дежурный Вовсенко. Мне дали ваш телефон и сказали, чтобы срочно предупредил…
— В чем дело?