— Хуже, — усмехнулся Порогин.
— Не ерунди. Оставайся. Вон телефон… Ну пожалуйста, — сменила она интонацию с деловой на просительную и, ухватив его за руку, доверчиво заглянула в глаза. — Ну что тебе стоит?… Всего на один-единственный денечек!..
— Оленька!..
— Ну миленький, ну хороший!.. Ну для меня!.. А то я замерзну и умру, и ты потом будешь плакать, но ничего не сможешь изменить!.. Ну будь паинькой!..
Порогин вздохнул. Только этого сейчас недоставало!..
Он хотел было проявить мужской характер, но девушка повисла на руке, и не оставалось сомнений, что она ударится в слезы, как только Игорь начнет натягивать рубашку.
— Вот и хорошо! — воскликнула Оленька, приняв промелькнувшую на его лице тень сомнения за согласие. — Вот и замечательно!.. Поцелуй меня, Игоречек…
Делать было нечего. Пришлось целовать.
Так в ласках и нежностях прошло еще полчаса, прежде чем изнывающий от нелепости ситуации и не понимающий, как из нее выкрутиться, Порогин добрался до телефонного аппарата.
— Клавдия Васильевна? — произнес он, услыхав знакомый голос Дежкиной. — У меня тут кое-какие проблемы, так что предупредите, пожалуйста, шефа, что я… Что?! Он так и подлетел на кровати. — Когда?! Немедленно выезжаю!..
В мгновение ока он впрыгнул в брюки, схватил пиджак, пальто и умчался, даже не послав на прощание возмущенной Оленьке воздушный поцелуй.
— Ну и дурак! — крикнула Оленька и швырнул подушкой в захлопнувшуюся дверь.
— Так я и знал… так и знал! — твердил себе под нос Порогин, стоя на обочине и пытаясь остановит такси.
Наконец, скрипнув тормозами, перед ним распахнула дверцу новенькая «девятка».
— В горпрокуратуру, быстро! — воскликнул Игорь, плюхаясь на переднее сиденье. — Хотя… нет! Поезжайте-ка вот куда…
И он назвал домашний адрес майора Чернова.
Молоденькая курчавая дамочка, сидевшая за рулем, скептическим взглядом окинула странного пассажира, но ничего не сказала и надавила на газ.
Проследив за ее взглядом, Порогин обнаружил, что под распахнутым пальто и пиджаком ничего нет, кроме, разумеется, его самого.
Рубашка и галстук остались висеть на спинке стула в квартире Оленьки.
…Немного погодя он взбежал по лестнице на нужный этаж и с ходу надавил на кнопку звонка. Из квартиры донесся глухой трезвон, но и только. Никто не открывал.
Разбежавшись, Порогин высадил плечом дверь. Это, конечно, было вопиющим нарушением служебных норм и правил, но следователю сейчас было не до того.
Если Чернов прячется в квартире (хотя Игорь весьма сомневался на сей счет), то его задача — как можно скорее обезвредить опасного преступника.
Комнаты, и кухня, и шкаф в кладовой за одежной вешалкой были пусты.
Порогин бесцельно покружил по помещениям, все более и более убеждаясь, что совсем недавно кто-то упаковал и вынес из квартиры самые ценные и нужные вещи, — и не было сомнений, кто именно.
Итак, Чернов не только решился скрыться сам, но и прихватил с собой все семейство.
Трогательная забота о ближних, ничего не скажешь.
Игорь разворошил бумаги на письменном столе, и взгляд его остановился на забытой записной книжке.
Это была удача!
Открыв книжку, следователь убедился, что страницы ее испещрены знакомым почерком.
«Упущеньице, между прочим, — с укором подумал про себя Порогин. — Книжечку-то нужно было приобщить к материалам дела!»
Впрочем, ничего необычного в записях не было: фамилии, имена, номера телефонов. Данных на Ярошенко, Калинина, Леонтьева в книжке не обнаружилось.
НИКИФОРОВ!.. — эта фамилия была подчеркнута красным карандашом два раза. А сбоку наскоро было приписано: «Магнитофонная запись».
Порогин наморщил лоб.
Ах да!.. Ведь в деле фигурировала магнитофонная запись голоса Чернова, признававшегося в совершенных убийствах, и, значит, Никифоров имел к ней какое-то отношение. Что, если преступник решил поквитаться со свидетелем?…
Сняв телефонную трубку, Порогин начал лихорадочно крутить диск.
— Анатолия Сергеевича нет, — ответили на работе, — тут его целый день ищут. Попробуйте позвонить домой.
Домашний телефон не отвечал.
Предчувствуя недоброе, Порогин набрал номер на даче.
Послышались короткие гудки.
— Ну же!.. — твердил Игорь, надеясь, что кто-то! на другом конце провода поскорее опустит трубку на рычаги. — Ну же!..
Однако дачный номер был занят и минуту, и две, и пять.
Через некоторое время Порогин был вынужден признаться себе, что на даче, как видно, что-то произошло.
Я ВАМ ВЕРЮ
Здесь наверняка должен быть телефон! Надо срочно вызвать бригаду! Срочно!
Наташа отыскала аппарат, поднявшись на второй этаж по винтовой лестнице и заглянув в одну из комнат, судя по всему, спальню. Он был прикрыт складками одеяла, которое валялось на полу у широкой развороченной кровати.
Трубка предательски молчала…
Наташа несколько раз нажала на рычаги. Тишина… С розеткой, оказавшейся за кроватью, вроде бы все было в порядке… Наверное, в проводе разрыв. Или отключили на станции. Нет, по телефону говорили совсем недавно. Лежали на кровати и говорили. А затем услышали, что кто-то пришел, сбросили одеяло и… Однако убитый был одет по-уличному: в телогрейке на кровати не поваляешься… Значит, труп не Никифорова? Значит, это он убил того, кто к нему пришел?
Тут взгляд Наташи, рассеянно блуждавший по стене, остановился на черно-белом фотографическом портрете в красивой позолоченной рамке, портрете мужчины, который так не походил на человека, лежавшего в холле с проломленной головой. Но это был все-таки он, Никифоров.
Она открыла окно, выглянула на улицу. Мохнатые чудовища взяли особняк в кольцо…
В одиночку отсюда не выбраться, загрызут, разорвут на части. Теперь понятно, почему собаки так бесновались… Они защищали тело своего хозяина. Они почувствовали, что с ним случилась беда…
Одна из шавок прокусила Наташе руку. Из маленьких рваных ранок, полукругом охвативших ее правое запястье, сочилась кровь.
Наташа опустилась на краешек кровати, достала платок, кое-как перевязала руку.
И что теперь? Прямо как в фильме ужасов. Дом с привидениями, из которого нет выхода. Сейчас из шкафа появится вампир, укусит ее в шею и будет пить кровь, причмокивая синюшными губами от удовольствия…
Следы! Есть ли следы на дорожке? Конечно же Никифоров не был застигнут врасплох. Он разгребал дорожку, когда к нему подошел убийца… Но почему собаки не защитили хозяина? Значит, хозяин им сказал что-то вроде «на место» или «свой». И провел убийцу в дом, а тот его — топором… Или не сразу? Может, сначала они поднялись сюда, в эту комнату? Здесь Никифоров пытался сопротивляться, кому-то позвонить, позвать на помощь… Наверное, они дрались перед тем, как Анатолий Сергеевич сбежал в холл, где его и настиг убийца… Да, дрались… Вот почему кровать выглядит так, будто на ней очень долго занимались любовью…
Занимались любовью… Женщина? Она ночевала в доме? А утром, когда Никифоров чистил дорожку, она его… Нет… Женщина — и топором? Это какую же силищу надо иметь, чтобы проломить голову? Женщина отпадает… Значит, мужчина?… Неужели Анатолий Сергеевич занимался любовью с мужчиной? А что? Всякое бывает… Они переночевали, потом повздорили…
Так, мысль летит куда-то в неверном направлении. Надо вернуться назад, к следам на дорожке. Нет, кажется, никаких следов не было!.. Ну да, их и не могло быть. Убийца сделал свое дело и ушел по чистой дорожке, снег не успел еще покрыть ее… Получается, что это случилось всего-то несколько минут назад, перед самым ее приходом, и если бы она не искала так долго этот особняк, все могло бы… А если убийца никуда не уходил? Если он до сих пор здесь? Где-нибудь прячется?…
От этой догадки у Наташи потемнело в глазах.
Взять что-то тяжелое. Желательно острое…
Но ничего такого, чем можно было бы защититься, в комнате не было. Если только карниз оторвать… И что потом делать с этой длиннющей палкой? Нет, глупо…
Наташа осторожно выглянула в коридор. Прислушалась. Кроме доносившегося с улицы собачьего воя, ничего не услышала, ни одного подозрительного звука, ни скрипа половицы…
На цыпочках двинулась вдоль стены. Заглянула в другую комнату. Пусто. В смысле — никого нет. А меблировочка — будь здоров, каждому бы так жить…
«За все рано или поздно приходится расплачиваться, — мельком подумалось Наташе. — Что же задолжал этот Анатолий Сергеевич? Кому и сколько? И прикончили его не вчера, не месяц назад, а именно сегодня… Таких совпадений не бывает».
Дом был пуст, Наташа обследовала его вдоль и поперек. Значит, убийца все-таки скрылся… В любой другой момент в любой другой ситуации этот факт на пользу следствию явно бы не сгодился, но сейчас — слава Богу… Думать о каком-то следствии?…
Ее так и подмывало покопаться в шкафах, перерыть всю кладовку, изучить содержимое книжных полок и мельхиоровых шкатулочек, целая россыпь которых украшала журнальный столик в гостиной, но она поостереглась делать это до приезда экспертов. Пришлось ограничиться наружным осмотром…
Никифорова убили с какой угодно целью, но только не с целью ограбления — порядок в доме был идеальный, следов обыска нет. Впрочем, преступник мог действовать по наводке и знать, что в таком-то ящичке лежит такой-то драгоценный камушек. Все может быть… Наверняка у Анатолия Сергеевича было чем поживиться. А говорят, что ветеринария у нас в упадке, зверушек лечить не на что… Ну-ну…
Так, что у нас в холодильничке? Прямо как на скатерти-самобранке. Уж от голода Наташа точно не умрет, с таким провиантом можно выдержать и месячную осаду.
На плите красивые кастрюли и сковородки со стеклянными крышками. Мясо, жаренное с луком, и картошка в мундире. На кухонном столе чашка. На донышке осталось немножко кофе. Пепельница с одним окурком. Рядом, на тарелочке, надкушенный бутерброд с ветчиной. Правильно, утром часто аппетита нет, но не курить же натощак…
В углу, между холодильником и стеной, огромный пакетище с сухим собачьим кормом «Педигри».