— А мы вас ищем-ищем, — улыбался он, поглядывая на Наташу в зеркало заднего вида. — Дежкина волнуется.
— Ну ничего, нашли же… — как-то замороженно ответила Наташа и заторопилась: — Вот здесь — налево.
Машина нырнула налево из среднего ряда, чуть не поцеловавшись с грузовиком.
— Вы пораньше говорите, — попросил водитель. — Милицию у нас еще не очень уважают. Вмажутся за милую душу.
— Ладно, — кивнула Наташа. — Здесь остановите. Кто пойдет со мной?
— Я, — отозвался другой милиционер. — Оружие брать?
— Наручники у вас есть? — спросила Наташа.
— У нас все есть! — откликнулся водитель.
Он снова склонился к соседнему сиденью и раскрыл бардачок…
— Сюда, сюда, — звала Наташа милиционера, который не поспевал за ее быстрым шагом. — Ну вот мы к пришли.
Она позвонила в дверь и тут же обернулась к сопровождающему:
— А можно и не звонить — акустика такая, что нас еще с улицы услышали.
Милиционер как-то странно улыбнулся.
Ленька открыл дверь почти мгновенно. Открыл и уставился на Наташу.
— А, что, братец, не ждал? — тут же вошла в прихожую Клюева. — Принимай гостей.
Ленька нехотя отступил в сторону.
— Знакомьтесь, это мой брат, а это… Простите, вас как?
— Сержант Буковский.
— Товарищ сержант, вы минутку подождите, я сейчас с братом переговорю. Ладно? Тет-а-тет.
И Наташа оставила сержанта в полутемной прихожей.
Он некоторое время топтался на коврике, а потом сел на стул.
Из комнаты вдруг выглянула старуха с огромным жостовским подносом в руках.
— Что, милок, скучаешь? — спросила она. Сержант пожал плечами.
— А пойдем, я тебе чайку налью.
— Некогда, бабуля. Спасибо.
— Товарищ Буковский, можно вас на минутку? — позвала из комнаты Наташа.
Сержант шагнул к двери, и в этот момент старушка грохнула его по голове подносом.
Сержант успел только удивленно оглянуться на старуху и увидел что у старухи довольно запущенная небритость. Старуха грохнула его подносом еще раз.
— У него должна быть рация — зови второго! — вылетела из комнаты Наташа, склонилась к сержанту и нашарила у него в карманах наручники. Она вовремя успела сцепить руки Буковского за спиной, потому что он к этому моменту пришел в себя.
— Нет у него рации! — развел руками Ленька, сбрасывая женский платок. — Придется ждать, когда второй сам поднимется.
— У меня нет времени! У меня нет ни секунды! — закричала Наташа.
Сержант окончательно пришел в себя, впился в Наташу злобным взглядом.
— Говорил я идиоту, выбрось картинки. Нет, на память захотел оставить, — пробормотал он.
— Тебя будут судить, — тихо и внятно сказала Наташа. — Тебя расстреляют. Уж я постараюсь. Но могут и оставить жить. Все сейчас зависит от тебя. Вон окно. Ты подойдешь и позовешь своего напарника. Понял? Но если он хоть что-то заподозрит…
Ленька поигрывал милицейским «макаровым».
— Ясно, — прохрипел милиционер.
— Ленька, звони в прокуратуру. Найди там Дежкину и передай, что виноват Порогин.
Сказав это, Наташа резко обернулась к милиционеру. Но тот на ее слова не прореагировал.
Ленька бросился к телефону, а Наташа потащила Буковского к окну. Створки распахнулись с трудом — примерзли.
Наташа осторожно выглянула.
Второй милиционер разгуливал возле машины, нервно поглядывая на подъезд.
— Зови! — приказала Наташа.
Лучше бы она доверила это Леньке. Возможно, он удержал бы Буковского. Наташа не удержала.
Чего уж хотел сержант, Наташа так и не узнала. Буковский вдруг дернулся и боком вывалился в окно.
Упал он почти под ноги второму. Из головы, ударившейся об асфальт, брызнула розовая жижа.
— Ну ты даешь… — опешил Ленька. — Ты с ума сошла… Я, конечно, сам не ангел, но чтоб человека…
— Идиот! — крикнула Наташа. — Он сам!
Второй милиционер прыгнул за руль машины и нажал на газ.
Ленька направил в окно пистолет, но Наташа с размаху ударила его по руке.
— С ума сошел! Там же люди! Милицейская машина накатилась на груду снега, ее подбросило, почти развернуло, но она выровнялась, взревела и скрылась за поворотом.
Наташа только почувствовала, что у нее подкашиваются ноги. Она так и села прямо возле распахнутого окна. Губы задрожали. Только сейчас она в самом деле поняла, что Виктор мертв. Это пришло не как осознание, а как безысходное чувство. В бардачке милицейской машины она сразу заметила листки с портретами ублюдков. Почему Наташа догадалась, что это рисунки Виктора, она и сама не смогла бы ответить, — муж терпеть не мог реализм. Но она все-таки поняла. Ей такого труда стоило не закричать прямо там, в машине! Хотя она уже почти была готова. Конечно, Дежкина милиционеров к ней не посылала. Двое охранников, оставшихся в реанимации, — это самое большее, на что могла рассчитывать Наташа. Пока что у нас людей не охраняют, их у нас чаще убивают. Получилось, что Виктор даже после смерти помог ей.
СЛИШКОМ СТРАШНО
Чернов пришел в себя днем, когда сестра стала менять капельницу. Он вдруг застонал и широко раскрыл глаза.
Это всегда неожиданно, когда больной выходит из беспамятства. Сестра непроизвольно вскрикнула.
— Катюш… — прохрипел ей Чернов.
— А? Что? — склонилась сестра.
— Это ты, — сказал Чернов. — Это ты, Катюша?
— Нет, я не Катюша, — улыбнулась сестра.
Но Чернов уже не слушал ее. Он повернул голову набок и закрыл глаза.
Сестра доделала свое дело и помчалась в ординаторскую, чтобы позвонить следователю, как и было ей приказано.
— Что там, Оль? — окликнул ее в коридоре врач.
— Из реанимации, Чернов в себя пришел, какую-то Катюшу звал. Я сейчас позвоню следователю.
Игорь моментально схватил трубку.
— Алло! Слушаю! Ага! А с ним можно?… Ну давайте врача! Алло! Порогин, следователь прокуратуры. Да, очень важно! Все! Ясно! Еду! — Он бросил трубку, но в тот же момент телефон зазвонил снова.
— Алло! Какой Леонид? Брат Клюевой? Дежкиной нет! Что ей передать? Что? Что — Порогин?… Виноват? Вы откуда звоните?…
В это время в кабинет вошла Клавдия Васильевна. По лицу Игоря она тут же поняла, что разговор из важных.
— Клюева с вами рядом?… — спросил в трубку Порогин.
Дежкина выхватила у него трубку, но там уже были длинные гудки.
— Кто звонил?
— Брат Клюевой, — растерянно развел руками Игорь. — Сказал… Передать вам, что я в чем-то виноват.
Дежкина опустилась на стул. В глаза Игорю она не смотрела.
— А еще из больницы звонили: Чернов пришел в себя.
Порогин суетливо перебирал руками по столу. Он что-то искал, но не находил. Может быть, он даже и не знал, что ищет.
— Вы тоже так считаете?! — вдруг закричал он, словно мальчишка, которого не пускают гулять на улицу. — Клавдия Васильевна, вы тоже считаете, что я виноват?!
— Игорь, — спокойно ответила Клавдия, — у меня два вопроса. Как твоя визитка оказалась у Чернова? Он пришел к тебе потому, что ты вел дело по контрабанде…
— Визитка? — опешил Порогин. — Да у меня визиток никогда не было!
— Тогда скажи мне, — Клавдия закусила губу, — скажи мне, откуда ты узнал, что Чернов на ипподроме?
— Мне позвонили.
— Кто? — И только тут Дежкина подняла на Игоря глаза.
Он, пожалуй, целую минуту смотрел на Клавдию Васильевну не отрываясь. Наверное, она что-то сумела сказать ему этим взглядом, а может быть, в его голове все сложилось само…
— Вы думаете, это звонил Хлыст? — наконец спросил он.
Клавдия не ответила.
— Но этого не может быть! Это слишком страшно…
БЕГСТВО
Эрик Батикль теперь был не так любезен. Он уже не цокал языком, не улыбался. Он выслушал Наташину просьбу угрюмо и скрылся в здании.
У Наташи не было другого выхода. Только здесь ей могли помочь достать билет. Впрочем, она и не смутилась ни капельки от неприветливого вида Батикля. Ей было сейчас на-пле-вать.
Француз вернулся через полчаса. И был уже зол. Он отдал Наташе два билета, рассеянно выслушал благодарность, а напоследок заметил:
— Эжен! Счастливчик, мягко говоря…
Наташа выбежала на площадь.
Рядом метро, наверное, безопаснее было бы нырнуть в людской поток. Но Наташа не могла тянуть время. До отлета оставалось четыре часа, а у нее дел по горло.
В Москве теперь такси ровно столько, сколько вообще легковых машин. Не для каждого, конечно, но уж для Наташи точно.
Тормознула первая же машина.
Было у Наташи минут пятнадцать, пока водитель будет кружить по улицам Москвы. Все, что предстояло сделать по истечении этой четверти часа, Наташа решила давно. Об этом она думать не будет. Она подумает о том, чего сделать не успела.
А не успела она самое главное: понять, кто же виноват во всех ее бедах.
«Начнем с начала. В Шереметьеве орудует шайка милиционеров, которые переправляют в Юго-Восточную Азию грузы с медикаментами и прочими предметами первой необходимости. (Таможню они проходят без проблем, потому что документы у них в полном порядке.) Оттуда они везут драгоценные камни и наркотики. ФСБ засылает в отделение двух своих сотрудников. Через некоторое время этих сотрудников убивают. В Шереметьеве начинает работать майор Чернов. В какой-то несчастный для кавалериста день ему звонят и говорят, что в почтовом ящике у него лежат деньги. Или что-то в этом роде. Чернов спускается к ящику и находит двадцать тысяч долларов. Деньги помечены изотопами. На следующий день Порогин арестовывает все шереметьевское отделение. Милиционеры колются, как орехи. Все твердят о каком-то Хлысте, который давал им задание по телефону. Очень возможно, что сам Хлыст и убил фээсбэшников. Чернов мается, но все же решается нести деньги Порогину. А Порогин как раз ожидает Хлыста, который попытается дать ему взятку. Чернов пришел как нельзя кстати. Он — Хлыст, решает Порогин. Дальше начинаются вполне объяснимые чудеса с признаниями. Действительно, у Чернова жена и ребенок. Им угрожали. Взорвали машину. Чернов говорил, что подсказал ему, где „спрятаны“ трупы, стукач. Вот здесь неясно, чья это работа — Порогина или самого Хлыста. Ну допустим, Порогина. Итак, Чернов во всем сознается