Леня отпрянул, взглянул на нее как-то ненавидяще, после чего, резко отвернувшись к окну и потирая покрасневшуюся щеку, буркнул сквозь зубы:
— Дура…
Вот она, святая благодарность.
ЗАХВАТ
В зал вылета аэропорта вдруг начали один за другим вбегать парни.
Все как на подбор под два метра ростом, в бронежилетах поверх черных комбинезонов, в черных шерстяных масках, скрывающих лица, с короткоствольными десантными автоматами. Парни бесцеремонно проламывались сквозь толпу провожающих и отлетающих, опрокидывали тележки с багажом и при всем при этом заученно, без капли злобы в голосе, произносили:
— Спокойно, граждане, спокойно!
— В сторонку, в сторонку, вот так!
— Все нормально, ничего не случилось! Все нормально!
Ничего себе, «все нормально» — на спинах парней выведено флюоресцентным составом: «ОМОН». Значит, что-то серьезное стряслось. Очень серьезное.
Тут же нашелся шутник (или просто нервный), который заорал во все горло:
— Бомба!.. Бомба!..
И его все услышали и приняли его слова за чистую правду. Если взрывают троллейбусы, то почему бы не поднять на воздух целый аэропорт?
С позиции террориста это выгодней. Жертв больше.
Началась суматоха, зал вылета пришел в броуновское движение, стремительно перераставшее в панику. Люди бросились к стеклянным дверям, ведшими на спасительную улицу. Но людей много, а дверей мало. Конечно же кто-то упал, через него переступали и перепрыгивали… Вот-вот образуется свалка…
А черные комбинезоны невозмутимо продвигались в глубь аэропорта. Два дежурных милиционера на свою беду привыкших к безделью и безответственности, по инерции кинулись им навстречу, чтобы выяснить, а что, собственно… Но не успели.
Одного из них вырубили сразу ударом приклада в челюсть, другой (скорей от страха, нежели из героизма) попытался было сопротивляться, но его повалил на пол, пару раз хлопнули носком армейского ботинка по ребрам, плюс ко всему придушили его же собственной портупеей.
А дальше все было как на учениях. Тут главное — не дать шанса противнику даже дернуться.
Всех попадавшихся на пути милиционеров молча и хладнокровно валили с ног, били для острастки, надевали наручники и волокли на улицу, где укладывали в рядок на грязном асфальте.
Начальник отделения майор Ярошенко находился в своем кабинете и вел селекторную связь, когда услышал доносившиеся из-за плотной двери звуки возни, глухих ударов и истошные выкрики:
— Лежать, сука!
— На пол, быстро!
— Куда? Назад, назад!
— Не трогайте меня! — Ярошенко узнал голос ефрейтора Сорокиной. — Не трог… — И крик ее оборвался.
Майор инстинктивно потянулся к кобуре, но к его недоумению, она оказалась пуста. Ч-черт, в сейфе еще вчерашним вечером оставил!
Он метнулся к сейфу, но тут до него наконец дошло. Он все понял. И испугался. Он не ожидал, что так быстро.
— Александр Дмитриевич, куда вы пропали? — спросил селектор.
— Щас-щас-щас… — отозвался Ярошенко, тяжело бухаясь в свое кресло. — Минутку-минутку…
«Так, руки на стол. Чтобы не подумали, что у меня пистолет. Могут пристрелить».
Майор заставил себя сохранять внешнюю невозмутимость. Он смотрел прямо перед собой, на дверь, которая через мгновение с грохотом слетела с петель, хоть и была не заперта.
— Я сижу! — запальчиво воскликнул Ярошенко. — Я не оказываю сопротивления! Вы видите? Я не оказ…
Хлопец в черном комбинезоне схватил его за шкирку, чуть приподнял (задница майора вспорхнула над стулом) и припечатал носом к крышке стола.
— Расслабься, старик, — ухмыльнулся парень (правда, выражения его лица было не видно из-за маски) и кивком показал своим братьям по оружию: мол, дело сделано и в этот раз пронесло.
Тело Ярошенко обмякло, он затих и головы не поднимал довольно долго. Затих и селектор. Вероятно, невидимый абонент растерянно прислушивался и ловил каждый шорох.
— Потери? — В кабинет вальяжной походкой вошел офицер в таком же черном комбинезоне, как и у его подчиненных.
— Нет. Только оператору глаз подбили. Сами же, в запарке.
— Хорошо… — сказал офицер, подразумевая под этим то ли отсутствие потерь, то ли подбитый глаз оператора. Он подцепил ногой кресло на колесиках, задвинул его под себя и сел. — Позовите Порогина и начинайте шмон. Нет-нет! Пожалуй, без него не начинайте.
Очнувшись, Ярошенко обнаружил в своем кабинете настоящее столпотворение. Черные комбинезоны испарились, но их место заняла целая бригада в штатском. Вытряхивались ящики стола, пролистывались книги, фотографировались разлетевшиеся по полу бумаги. Люди работали быстро, но тихо, будто играли в молчанку.
В углу стоял оператор и запечатлевал все это действо на видеопленку.
Майор потрогал разбитый нос, распрямился в кресле и сфокусировал взгляд на двух мужчинах, сидевших прямо перед его столом и смотревших на Ярошенко с сочувствием и иронией.
— С выздоровленьицем, — произнес офицер, раскрывая «корочку». — Подполковник Старыгин, командир ОМОНа.
— Игорь Порогин, следователь прокуратуры, — представился второй.
— А я…
— Мы знаем, — сказали в один голос мужчины.
— Какое вы имели право?… — обиженно прогундосил Ярошенко. Воздух проходил через нос с трудом.
— Вот санкция на ваш арест и на обыск помещения, — следователь положил на стол бумагу. — Можете ознакомиться.
— Не понимаю…
— Все вы понимаете, Александр Дмитриевич, — вкрадчиво заговорил Порогин. — Мы давно следили за вами, собирали сведения, кое-какие документы.
— Вот именно, что «кое-какие»! А женщину зачем били? Не отпирайтесь, я слышал!
— Не будем пикироваться, — примирительно развел руками следователь. — Сейчас вопрос совсем о другом. Наши эксперты не могут открыть сейф. Нет, конечно же они его рано или поздно откроют, но…
— Код не скажу! — с каким-то отчаянным упрямством заявил Ярошенко.
— Как знаете… Значит, будем ждать…
— Александр Дмитриевич, вы меня слышите? — опять ожил селектор. — Что у вас там происходит?
Оперативники все как один вздрогнули от неожиданности, после чего укоризненно посмотрели друг на друга: мол, как же так, никто не заметил, что лампочка горит?
— Кто на проводе? — рявкнул Старыгин.
— А с кем я говорю?
— Я вас первый спросил.
— Странно, очень странно… Спасибо… — И абонент отключился.
— Коля, проследи звонок, — спохватился Порогин.
Один из оперативников кивнул и вылетел из кабинета.
— Что за детские игры? — поморщился Ярошенко. — Нечего прослеживать, это Тютин из Быкова.
— Тютин?
— Да, начальник тамошнего отделения.
— Рома, запиши, — распорядился Порогин. — Потом проверишь.
— Угу. — Оперативник раскрыл блокнот. — Ручка у кого-нибудь есть?
— У меня есть. — Ярошенко протянул ему ручку.
— Это вам зачтется, — иронично пообещал Игорь. — Как помощь следствию.
— Три семерки и пять восьмерок.
— Что?
— Код сейфа.
— Как? Еще раз. — Порогин подскочил к сейфу, оттеснил от него завозившегося оперативника и занес руку над цифровыми ячейками.
— Три семерки и пять восьмерок, — отрешенно произнес майор.
— Просто до гениальности, — заметил Старыгин. — Кто бы мог подумать?
— Веня, снимай, — приказал Игорь оператору. — А что у тебя с глазом?
— Так, бандитская пуля, — флегматично ответил оператор Веня Локшин, выискивая наиболее удачный, на его взгляд, ракурс.
Через несколько секунд стальная дверца бесшумно отворилась. Сейф был почти пуст, если не считать лежащих в нем пистолета Макарова и полиэтиленового свертка.
— Ваш? — Накинув на рукоять носовой платок, Порогин осторожно, словно лягушку, поднял пистолет над головой.
— Мой, табельный, — сказал Ярошенко.
Оружие перешло в юрисдикцию криминалиста.
— А здесь что? — Игорь вынул из сейфа сверток.
— Не знаю.
— Так уж и не знаете? — лукаво прищурился следователь. — Не знаете, что хранится в вашем сейфе?
— Не знаю, — упрямо повторил майор.
— А вам самому не кажется это странным?
— Нет.
— Веня, снимай. Понятые, поближе…
— Да снимаю, снимаю, куда я денусь?
Понятые придвинулись. Порогин вытряхнул на стол содержимое свертка. Тугая пачка, перетянутая резинкой. Купюры достоинством сто долларов каждая. Американских долларов, разумеется.
— Скромная заначка от жены? — хохотнул следователь.
Ярошенко подавленно молчал.
— Сколько здесь?
— Впервые вижу.
— Ах, ну-да… — Игорь обратился к оперативнику Роме. — Пересчитай и запротоколируй.
— Отпускаешь меня? — спросил Старыгин.
— А я не знаю, какого хрена ты тут сидишь… — пожал плечами Порогин.
— Так ты ж ничего не сказал!..
— А должен был?
— Ну, старик, так нельзя… — Подполковник поднялся и протянул следователю раскрытую ладонь. — Бывай, тормоз от трактора «Беларусь». Если что, так сразу.
Когда командир ОМОНа удалился, Порогин присел на краешек стола и пристально посмотрел Ярошенко в глаза. Тот взгляд не отвел, но все равно выглядел не очень мужественно.
— Александр Дмитриевич, мне необходимо с вами переговорить. Обо всем. Долго и подробно.
— Понимаю…
— Вам как будет удобнее — здесь, посреди этого бардака, или же в моем кабинете, сидя в креслице за чашечкой чая?
— За чашечкой чая… — пробубнил майор.
— Очень хорошо. — Игорь обвел своих подчиненных победоносным взглядом. — Сворачивайтесь, ребятки. А этого — в прокуратуру.
СНИМАЕТСЯ КИНО
Первый рабочий день после отпуска. И сразу — с места в карьер.
Дельце проще некуда. Так, разминочка, чтобы восстановить форму.
В результате лобового столкновения «вольво» с «Москвичом-2141», за рулем которого находился гражданин Козявин, рабочий завода «Сатурн», погибла пассажирка «вольво». Фотография трупа прилагается. Совсем молоденькая. Ни царапинки, ни синячка, а мертвая. Даже не верится. Кстати, водителем «вольво» был генерал-лейтенант Брагин, командующий одной из элитных танковых дивизий.